Встреча 6 мая в Сочи президента РФ Владимира Путина и премьер-министра Японии Синдзо Абэ скорее произвела больше туманных и противоречивых формулировок, чем дала ответ на три главных вопроса, которые определяют сегодня состояние двусторонних отношений: возможность заключения мирного договора, способы решения территориальной проблемы и возможности развертывания широкомасштабного сотрудничества.
Собственно говоря, переговоры двух лидеров лишь обрисовали нескорую перспективу: продвижение по этим трем магистральным направлениям ожидается в зависимости от хода многоуровневых дипломатических и технических переговоров и от результативности предстоящего визита Путина в Японию (кстати, даже сроки визита российского президента пока не определены).
Кто и как расставил акценты
Российская сторона никогда и никому не обещала возвратить четыре южнокурильских острова Японии, которые она считает по всем нормам международного права своей суверенной территорией, приобретенной по результатам Второй мировой войны.
Ранее достижение мирного договора с Японией рассматривалось как результат послевоенного мироустройства в соответствии с выполнением Москвой своих союзнических обязательств, без отягчающих обстоятельств, связанных с возвращением указанных островов японской стороне. Поэтому ни президент Владимир Путин, ни министр иностранных дел Сергей Лавров при подготовке визита Абэ не делали никаких авансов на этот счет. Напротив, общий вектор российской политики был направлен в пользу скорейшего достижения мирного договора, прежде всего за счет наращивания практически связей и создания на этой основе прочной базы взаимного доверия, в том числе и в политической области. Задолго до встречи Москва недвусмысленно подавала сигналы о своей заинтересованности привлечь на российский Дальний Восток японские инвестиции и технологии, обеспечив тем самым там сбалансированное экономическое сотрудничество с участием Японии, Китая и Южной Кореи.
Напротив, накануне и после переговоров в Сочи японская сторона стремилась навязать мысль, что заключение мирного договора с Россией должно быть сопряжено с решением территориальной проблемы (такие заявления делались как в самой Японии в угоду националистическим настроениям, так и по мере приближения Абэ к границам России – в ходе визитов японского премьера в Париж и Лондон). Одновременно, понимая, что такая постановка вопроса не встретит понимания со стороны Москвы, японцы запустили версию о якобы "новых подходах российского и японского руководства к решению территориальной проблемы". Причем в сообщениях западных информационных агентств даже прозвучал тезис о "прорыве" в российско-японских отношениях. Японский премьер после встречи заявил, что "предложил Москве новый подход к решению проблемы и вместе с Владимиром Путиным пришел к согласию в этом вопросе". Правда, и пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков отметил, что эта тема "поднималась в весьма конструктивном ключе", и ее обсуждение будет в дальнейшем продолжено в ходе предстоящих встреч российских и японских дипломатов.
Что стоит за японскими "новыми подходами" и как понимать российское "в конструктивном ключе", пока знают лишь ближайшие сотрудники Путина и Абэ, а также российские и японские дипломаты. Все это пока указывает на весьма деликатный характер состоявшихся переговоров. Нам же предстоит полагаться на оптимизм и питать надежду на улучшение отношений с Японией.
При этом японский премьер предложил российскому президенту большой план экономического сотрудничества, состоящий из восьми пунктов и включающий проекты строительства заводов по переработке сжиженного газа, воздушных и морских портов, учреждений здравоохранения и другой инфраструктуры в первую очередь на Дальнем Востоке.
Геополитические факторы российско-японского дуэта
Если полагаться на сказанное японской стороной, то, без сомнения, Абэ ожидают нелегкие объяснения с США (Обама уже пытался настоять на отмене визита Абэ) и другими западными союзниками в ходе предстоящей встречи "семерки" в Японии.
По всей видимости, ему предстоит определиться по всему фронту давления на Россию – от санкционных мер до проблем выстраивания антироссийской линии в Восточной Азии и АТР (ПРО ТВД, отношения с США в сфере безопасности, увеличение военного бюджета, пересмотр 9-ой статьи конституции Японии и т.д.). Сможет ли Япония подтвердить суверенный статус своей внешней политики, несмотря на теснейшую военно-политическую и экономическую зависимость от США, в том числе в сфере безопасности и в вопросах нахождения на ее территории американских военных баз, а также ангажированность Токио в рамках Тихоокеанского партнерства?
Другой немаловажный для России аспект – это отношение к российско-японскому партнерству со стороны Пекина и Сеула. Однозначно, что любая наша уступка в территориальном вопросе будет с раздражением воспринята в этих столицах и создаст прецедент для укрепления японских позиций в решении островных споров с Китаем (острова Сенкаку или Дяоюйдао) и Южной Кореи (остров Такэсима или Токто). С другой стороны, рост привлекательности российского Дальнего Востока в вопросах выгодного размещения там инвестиций и создания конкурентных условий для китайского, японского и южнокорейского бизнеса станут важным стимулом для регионального экономического развития и обеспечения безопасности и стабильности в Восточной Азии.
Поэтому уже в ближайшие месяцы российским и японским дипломатам предстоит архисложная задача сохранить и упрочить нынешнее хрупкое равновесие в двусторонних отношениях.