"Мы идем по неизведанным районам"
Россия занимает первое место по количеству ледоколов в мире. Сейчас в эксплуатации более 40 таких судов разных классов, большая часть из них — гражданские. "Илья Муромец" — первый почти за 50 лет ледокол, построенный исключительно для нужд ВМФ России. Судно заложили в 2015 году, в 2016-м впервые спустили на воду, в 2017-м — передали Северному флоту. В 2018 году ледокол "Илья Муромец" пришел в порт приписки — Мурманск.
В Санкт-Петербурге (построено судно на предприятии "Адмиралтейские верфи") его принимал первый капитан Глеб Рутковский. Позже по состоянию здоровья ему пришлось оставить должность. Вторым капитаном "Ильи Муромца" стал Виктор Осипов.
"Я не из династии моряков, но моряком мечтал стать с 11 лет. Двоюродный брат ходил в море коком, и я хотел быть как он, — рассказывает Виктор. — В каждом классе мы заполняли анкеты. И каждый год я писал — хочу стать моряком. Директор школы как-то заинтересовался, каким моряком я хочу быть. Я ответил — мотористом. И он тогда сказал: "Если быть моряком, то обязательно капитаном".
Виктор поступил в Ломоносовский морской колледж Военно-морского флота. На первом курсе учились 89 человек, а закончили 19 — учеба была непростой. Окончив колледж, Виктор получил приглашение работать на Балтике, но отказался. Полугодовая навигация моряка не интересовала, хотелось только на север — и больше никуда.
"На севере я отработал на танкерах 22 года. Северного стажа у меня на сегодня 25 лет. Для меня в начале карьеры было самым важным: незамерзающий порт и круглогодичная навигация. На танкерах я прошел 13 боевых служб, побывал во всех мировых океанах, видел несколько десятков стран".
Шесть лет Виктор отработал третьим помощником капитана, два года — вторым, десять лет — старшим помощником, седьмой год — капитан.
"Предложили стать капитаном — я согласился. Иначе зачем столько лет я шел к этому, столько потратил сил, а сколько государственных денег ушло на мое обучение. И самое главное — это высокое доверие, просто так капитанами не становятся".
"Душа, сердце корабля — это люди"
"Илья Муромец" — судно уникальное, такого больше нет. У ледокола есть конструктивные особенности: здесь нет штурвала. Он управляется винто-рулевыми колонками, которые закреплены на шарнирах и могут поворачиваться на 360 градусов. Это позволяет судну двигаться боком, разворачиваться на месте.
"У ледокола колоссальная маневренность. Это важно: мы можем избегать при движении лишнего контакта со льдом и сохранять корпус, двигаясь по полыньям. Любой контакт со льдом — опасность. Крейсерская толщина льда, доступная нам, — до метра, набегами — до полутора метров (проходка набегами, то есть судно останавливается, отходит назад и опять начинает идти вперед толчками)".
Успокоителей качки у ледокола нет, ни активных, ни пассивных, ни выдвижных. Это сделано специально, чтобы никакие дополнительные конструкции не повредили судно во время движения во льдах. Днище судна имеет форму яйца, оно очень чувствительно к волне. Поэтому в шторм в 5−6 баллов, в который мы попали во время экспедиции, нас ощутимо качало.
"Муромец" может выполнять много функций. Гидрографические: на судне есть лаборатории, оборудование. Поисково-спасательные, буксировочные по льду и чистой воде, перевозку контейнеров, грузов. На судне также есть боновая защита (плавучие заграждения) от разливов нефтепродуктов.
"Если сравнивать с другими судами, где приходилось работать, то ощущение, что из пещеры попал в XXI век — разница огромная. Это не судно, а космический корабль, как говорит наш главнокомандующий. Очень тихо, это дизель-электроход, поэтому вибрация минимальная. Когда я только пришел работать, долгое время не мог нормально спать по ночам — тишина, судно не слышно", — говорит капитан.
К судну производители на "Адмиралтейских верфях" в Санкт-Петербурге относятся очень ответственно, "курируют" его и сейчас: если у капитана и экипажа возникают вопросы, сразу консультируют и помогают. Однажды возникли проблемы в рейсе, специалисты завода приехали даже в Дудинку.
"Большую часть жизни я провел в море. Судно — мой дом. Я хочу, чтобы к нему так относились все. Я сразу говорю тем, кто приходит к нам работать: не терплю ложь, хамство и алкоголь. Если все начинают понимать эти простые вещи, то при любых обстоятельствах коллектив сработается. Север, море людей отбирают, фильтруют. Как у Высоцкого: "Парня в горы тяни — рискни! / Не бросай одного его: / Пусть он в связке одной с тобой — / Там поймешь, кто такой".
Работа с экспедицией — для экипажа опыт не новый. Капитан говорит, что редкие специалисты всегда интересны. Обычно на борту чуть больше 30 человек, автономная работа может длиться месяцами.
"Никто из экипажа не возмущался, что приходится работать круглосуточно. Я 25 лет на севере, но большую часть мест, где мы сейчас прошли, я не видел. Опять же новый опыт для штурманов — мы идем по неизведанным районам, где нет навигационных знаков. Белые пятна по глубинам, например", — говорит капитан.
С погодой большую часть экспедиции везет. Мы не попали на новоземельскую бору́. В основном этот ветер дует с октября по март и характерен для северной части архипелага, где есть горы. Ветер "скатывается" с вершин с большой скоростью.
"Сердце корабля — это люди. Люди, которые дают возможность технике работать. Многие говорят, что сердце — это главный двигатель или гирокомпас. Но нет — душа, сердце корабля — это люди. Без них судно не живет, — считает Виктор. — И без романтики в море никуда. Никогда нет одинаковых рейсов. Сколько раз мы проходили Маточкин Шар, но он всегда разный! В Арктике не перестаешь удивляться. Надо уметь увидеть красоту, радость в каждом дне".
Единственный человек на острове
"Экспедиционная деятельность Министерства обороны началась в 2018 году с Новой Земли. Наш первый маршрут проходил поперек Южного острова архипелага. За основу был взят доклад Леонида Францевича Гриневецкого собранию Императорского Русского географического общества о его первом пересечении Новой Земли в 1883 году. Я помню чувство удивления и недоумения — как они, первопроходцы, сумели не только выжить, но и сделали свою работу! Наш отряд шел на пяти тяжелых снегоболотоходах "Витязь", нас было 30 человек, специальное снаряжение и навигационное обеспечение. А у врача полярной станции Гриневецкого не то что не было карты — он ее составлял!" — говорит Алексей Чистяков, капитан второго ранга, 12-е Главное управление Министерства обороны.
В экспедиции Алексей отвечает за всю логистику, формирование групп и высадки на берег, безопасность.
"Арктика — это стихия, не нужно забывать, что здесь изменчивая погода, медведи и другие опасности. Здесь как нигде важны взаимопомощь и внимательное отношение друг к другу. В прошлом году на берегу Северного острова архипелага с вертолета был обнаружен предмет, издалека похожий на спасательный оранжевый плот. Решили проверить, может быть, там кому-то нужна помощь. Было известно, что в тот период недалеко в Норвежском море потерпело крушение судно. Пока наша группа выполняла основные работы, у меня была возможность слетать на вертолете и все выяснить. Я высадился на берег недалеко от "плота", а вертолет улетел по дальнейшим задачам. В тот момент я был единственным человеком на всем Северном острове, до ближайших обитаемых мест почти 100 км! Это необычные, очень сильные ощущения, которые может дать только Арктика", — рассказывает Алексей. А "плот" оказался оторвавшимся буем.
Арктика все еще не открыта до конца
"Ради чего мы здесь? Одна из задач — не потерять нашу историю, историю освоения архипелага. Мы хотим напомнить, каким сложным было открытие и исследование этих земель. Мы занимаемся здесь мониторингом не только памятников и оставшихся построек, но и изменяющегося ландшафта. Это нужно как для следующих экспедиций, так и для моряков, которые здесь пройдут", — рассказывает Сергей Зинченко, капитан второго ранга, начальник отделения штаба Северного флота.
Перед экспедицией Сергей изучал не только архивные материалы, дневники первопроходцев, но и книги современников.
"Нужна подготовка к экспедициям, высадкам, иначе можно не заметить важные вещи. Не знать, где искать и что здесь происходило, — говорит Сергей. — Ощущения от архипелага необыкновенные: ты читаешь про первопроходцев, их открытия, а потом сам оказываешься в этих местах. Например, в месте, где зимовал Баренц. Не многим это доступно".
Сергей уверен: находки, сделанные в экспедиции, — материальная связь с прошлым, и они должны быть обязательно сохранены.
"Место, где зимовал Петр Пахтусов (русский гидрограф, штурман, выдающийся исследователь Баренцева, Белого и Карского морей, Новой Земли — прим. ТАСС), описано Рудольфом Самойловичем (выдающийся географ, полярный исследователь, путешественник, геолог, автор научных и популярных книг об Арктике — прим. ТАСС) еще в 1929 году. Он писал, что они увидели остатки большого судна с усиленным килем после кораблекрушения. И мы нашли фрагменты деревянного колеса от пушки и части мачты. На Крашенинникова на месте старинного креста Августа Цивольки мы обнаружили уже современный крест. Но, аккуратно вскрыв гурий (гурий или тур — искусственное сооружение в виде груды камней, часто конической формы — прим. ТАСС), увидели, что остатки старого креста сохранены".
На мысе Дровяном мы нашли серебряную монету 1906 года, по описаниям там была экспедиция Владимира Русанова в 1910 году.
В 2020 году в офисе РГО в Москве перед экспедицией Сергей встретился со школьниками, которые по снимкам со спутника увидели очертание нового небольшого острова в северной части архипелага Новая Земля. Он еще не был никем описан.
"Дети увидели по этим снимкам только самый большой остров, который показался из-за растаявшего ледника. Но не заметили несколько островов помельче. Мы нашли их уже во время высадки. Арктика все еще не открыта до конца. И она дает возможность исследователям стать первооткрывателями", — считает Зинченко.
Вера Костамо