Сентябрь 1941 года, третий месяц Великой Отечественной войны. Красная армия отступает, войска нацистской Германии приближаются к Москве, начинается блокада Ленинграда. А в далеком Лондоне советский агент с псевдонимом "Дэн" впервые сообщает в центр, что западные страны — союзники по антигитлеровской коалиции, скорые противники в холодной войне — создают новый вид оружия невиданной разрушительной силы. Агентом был Владимир Барковский, занимавший должность атташе полпредства СССР в Великобритании.
"Самоотверженный, напряженный труд стал нормой жизни"
Будущий разведчик родился в 1913 году в Белгороде Курской губернии. Отец, офицер-артиллерист, погиб на фронтах Первой мировой. Мать родом из дворянской семьи. Барковский учился в школе-семилетке, с 12 лет работая учеником плотника. Увлекся физикой, научился обрабатывать металл, закончил курсы радиолюбителей и спаял один из первых в городе ламповых радиоприемников. Параллельно Барковский увлекался планерным спортом, мечтая стать военным летчиком. Юноша совмещал дальнейшую учебу с работой мотористом, слесарем, а в 1934 году поступил в Московский станкоинструментальный институт.
Моему поколению молодежи 30-х годов было нетрудно вписаться в круг требований, предъявлявшихся к разведчику, и найти свое место в разведке. К этому нас подводил сам образ жизни молодежи тех лет… Страна стала походить на гигантскую стройку, а самоотверженный, напряженный труд стал нормой жизни
Разносторонне развитый, обладающий задатками конструктора комсомольский активист привлек внимание сотрудников внутренних дел, и весной 1939 года Барковского пригласили в Наркомат внутренних дел СССР, а затем в один из первых наборов недавно созданной Школы особого назначения НКВД СССР. "Тогда система подготовки была не такая, как сейчас. Академии и всего прочего не существовало. Маленькие деревянные избушки, разбросанные по всей Московской области. Принималось в спецшколу человек по 15–20", — вспоминал Барковский. В какой-то момент курсантов неожиданно ориентировали на изучение английского языка, который преподавали по шесть часов в сутки, а затем три-четыре часа необходимо было посвятить домашней работе.
Уже во время Второй мировой войны, в феврале 1941 года, новоиспеченный разведчик окружными путями через Японию и США прибыл в Великобританию. На тот момент советская резидентура там только начала возрождаться после ее ликвидации в 1939-м по указанию наркома внутренних дел Лаврентия Берии. Предстояло срочно восстановить агентурные связи, в том числе с Кимом Филби и остальными членами знаменитой "Кембриджской пятерки".
Идея создания атомного оружия витала в воздухе. Над ней задумывались и в США, и в Англии, и в Германии, да и у нас тоже. Но там дело поставили на государственные рельсы: им занимались специально созданные правительственные организации. В СССР ограничились учреждением неправительственной Урановой комиссии в системе Академии наук. Ее задачей стало изучение свойств ядерного горючего — и все
"Термины все были новые, неслыханные"
К тому моменту в Москве в разведывательном управлении была сформирована группа, занимавшаяся научной разведкой, во главе с Леонидом Квасниковым, инженером-химиком по образованию. Следя за публикациями зарубежных коллег, он заметил, что в определенный момент все статьи по ядерной тематике вдруг пропали из научных журналов. После этого Квасников отправил в советские резидентуры в Соединенных Штатах, Великобритании и Германии предписание усилить работу по получению информации о работах ведущих физиков-ядерщиков, предположив, что они теперь засекречены.
"Барковский В.Б. завербовал в Лондоне важного источника в среде английских ученых, непосредственно занимавшихся разработкой атомного оружия. Получаемая им информация по проекту "Энормоз" (программа по добыче ядерных секретов — прим. ТАСС) сыграла важную роль в создании атомного оружия в нашей стране", — лаконично рассказывает о разведчике сайт Службы внешней разведки РФ.
После первых контактов с одним из лондонских агентов тот понял, что Барковский, несмотря на техническое образование, не имеет представления о научных секретах, которыми с ним делятся собеседники. Советский резидент предложил передавать агенту вопросы отечественных физиков, оставляя себе роль посредника. Тот не согласился. "Так, мой юный друг, не пойдет, потому что я хочу в вашем лице видеть человека, который понимает хоть что-то из сведений, которые я передаю, и может их со мной обсудить. Идите, — приказывает мне, — в такой-то книжный магазин, купите там американский учебник "Прикладная ядерная физика", мы с вами его пройдем, и вам будет после этого значительно легче иметь со мной дело", — делился воспоминаниями Барковский.
Я составил собственный словарик, который страшно пригодился. Термины все были новые, неслыханные. А люди эти не стоили казне ни фунта — народ инициативный, мужественный, считал помощь Советам моральным и политическим долгом
Выполнять работы приходилось в чрезвычайно сжатые сроки, к тому же Лондон подвергался бомбардировкам немецкой авиации. Дональд Маклин принес 60-страничный протокол заседаний Уранового комитета, изучавшего перспективы использования делящихся материалов, а в нем, по воспоминаниям разведчика, "технические термины, выкладки и прочая чертовщина". "Ты инженер. Разберись. Подготовь для обзорной телеграммы", — цитировал Барковский указание Анатолия Горского, своего коллеги по резидентуре. К утру выжимка из документа была готова. В ней была информация о первичной конструкции атомной бомбы, а также способах получения урана-235, необходимого для создания оружия.
Шифрограмма сразу же легла на стол Берии, однако он решил, что это дезинформация германской агентуры, призванная отвлечь внимание советского руководства от потребностей фронтовых частей. Лишь после дополнительных проверок в канадской, британской и американской резидентурах СССР в марте 1942 года Лаврентий Берия, курировавший внешнюю разведку, подготовил доклад по урановой тематике для Иосифа Сталина. В сентябре Госкомитет по обороне издал под грифом "совершенно секретно" приказ №2352 "Об организации работ по урану", запустивший отечественный атомный проект.
Помимо информации, которая помогла ускорить разработку отечественного ядерного оружия, агенты Барковского передавали советской разведке сведения об иных передовых военных разработках. В частности, так появилась информация о новейшем британском корабельном радиолокаторе, которая впоследствии спасла жизни тысяч моряков Военно-морского флота СССР.
Засекречен до сих пор
Послевоенный мир стремительно менялся и не становился безопаснее. Соединенные Штаты подвергли ядерной бомбардировке японские Хиросиму и Нагасаки, западные страны уже считали СССР своим противником и разрабатывали планы массированных ядерных ударов по крупнейшим городам Советского Союза — к концу десятилетия в американских ядерных арсеналах уже насчитывалось порядка 300 бомб. Однако 29 августа 1949 года США лишились ядерной монополии: на Семипалатинском полигоне была успешно испытана первая советская атомная бомба. Создание отечественного ядерного щита стало триумфом как отечественной науки, так и разведки.
Завеса секретности над деятельностью советских спецслужб стала приподниматься только в 1990-е годы. С 1956 года Барковский в течение шести лет возглавлял легальную советскую разведсеть в США. По его словам, в 1950-х была получена информация о мощных ядерных энергетических установках и реакторах для подводных лодок.
Разведка нужна, чтобы руководство страны четко знало планы и замыслы противоположной стороны… Ибо разведка имеет не постоянного противника, а постоянный интерес
Многие эпизоды его деятельности — список стран, где он работал, имена завербованных агентов, передаваемая информация — засекречены до сих пор. Это, по мнению профессионалов, означает, что Барковский не имел в своей работе провалов.
Еще в 1949 году Барковский стал передавать свой опыт молодым сотрудникам внешней разведки — читал лекции в Высшей разведывательной школе. После окончания работы за рубежом с 1969 года работал на кафедре разведки в Краснознаменном институте, кузнице новых разведкадров. В наследие он оставил множество практических пособий и методических материалов, учебников, монографий, статей. Среди них есть даже работа по этике разведывательной деятельности.
В 1996 году полковнику Службы внешней разведки было присвоено звание Героя России. "В мое время нам генералов не присваивали", — отмечал Барковский.
Ветеран разведслужбы до преклонных лет сохранял отличную физическую форму, увлекался большим теннисом.
Владимир Барковский ушел из жизни 21 июля 2003 года. "По моему глубокому убеждению, разведчику должны быть в полной мере присущи такие черты, как патриотизм, преданность делу, которому служишь, порядочность, полное подчинение интересам службы", — его слова звучат заветом будущим поколениям разведчиков.
Виктор Бодров
В статье использованы материалы сайтов Службы внешней разведки Российской Федерации, НИЦ "Курчатовский институт", электронной библиотеки "История Росатома", книги Н.М. Долгополова "Главный противник: тайная война за СССР", статьи А.Б. Максимова "Разведчик атомного века"