В 2021 году РФ заявила о намерении создать российскую орбитальную служебную станцию (РОСС). Несмотря на это, Роскосмос пока продолжает сотрудничество с международными партнерами по программе Международной космической станции (МКС) и готов предложить новые проекты, если США будут выступать за сохранение космического сотрудничества вне санкций.
О перспективах создания РОСС, сотрудничестве с Америкой, испытаниях новой ракеты-носителя "Ангара", возобновлении лунной программы и перспективах космического туризма в интервью ТАСС на полях Петербургского международного экономического форума (ПМЭФ-2021) рассказал генеральный директор Роскосмоса Дмитрий Рогозин.
— Дмитрий Олегович, в конце мая 2021 года исполнилось три года с момента назначения вас на должность генерального директора Роскосмоса. Расскажите, чего удалось достичь за это время и с какими сложностями вы столкнулись, а что, наоборот, давалось легко?
— Это очень сложная работа, потому что и сама отрасль очень сложная. Наверное, лет десять она переживала проблемы, связанные с надежностью космической техники. Очень часто понять причины отказов космической техники было невозможно, потому что, в отличие от грузовика или речного или морского корабля, в космосе материальной части не остается, то есть исследовать ее, чтобы понять причины крушения, невозможно.
Чтобы обеспечить надежность и качество техники, нужно было создать математическое моделирование ситуации, обеспечить переход на цифровую экономику отрасли, чтобы новая техника создавалась исключительно в цифровом формате и можно было моделировать ситуацию, в которой техника находится в космическом пространстве
Второе — наведение элементарного порядка: нулевая терпимость к коррупции, казнокрадству, хамству, которое иногда процветало на некоторых предприятиях. Вот эти два момента — наведение порядка и цифровизация отрасли — дали результат, который я пытаюсь сберечь, удержать: это безаварийные пуски. Мы очень сильно стараемся сохранить эту тенденцию.
Удалось сдвинуть с мертвой точки долгострои. Самый яркий тому пример — многофункциональный лабораторный модуль "Наука". Мы только что закончили его наземные испытания, подписали необходимые решения и уходим в середине июля на запуск.
— К нему нет замечаний?
— Естественно, замечания всегда есть. Просто есть замечания, которые связаны с критическими доработками, а есть по документации. Так вот у нас именно второе. У нас замечания, связанные с тем, что модуль — это последняя точка в использовании нами советских технологий в орбитальной пилотируемой космонавтике. После запуска мы проведем его полную адаптацию к МКС. Этот долгострой мы закроем.
Плюс у нас были очень сложные проблемы с предприятиями, многие были в долгах. Общий долг у Центра Хруничева был 127 млрд рублей. Когда я пришел [в госкорпорацию], главная проблема была, чтобы завод не остановился, мы из средств Роскосмоса выделяли деньги, чтобы выплачивать зарплату рабочим. Я занимался этой проблемой каждый день летом 2018 года. Сейчас у нас осталось 28 млрд долговых обязательств. И это тоже хороший результат.
Ну и новая техника: это новый корабль ["Орел"], который уже сейчас проходит статические испытания, новая ракета "Союз-5", которая создается в железе, ее можно пощупать, новая очередь космодрома Восточный, который строится не так, как раньше: нет ажиотажа, проблем, связанных со Спецстроем, потому что поменяли подрядчика, ужесточили контроль.
Эти три года были сложными для меня с точки зрения постоянного человеческого и профессионального напряжения. Но мне удалось создать команду выдающихся технических специалистов, которые точно так же мотивированы, как я. Каждый из них отвечает за кусок своей деятельности, и в итоге из этого пазла мы получаем постепенный выход отрасли из хронических проблем, которые были, и достижение результатов
— Если говорить про новую технику, когда будет очередной испытательный пуск "Ангары"? На ней в качестве полезной нагрузки будет запущен макет или спутник?
— "Ангара" создается по двум контрактам. С одной стороны — это Министерство обороны РФ, они являются целевыми заказчиками, хотя это не боевая ракета, а ракета космического назначения. По этому контракту мы вышли на испытания и 14 декабря [прошлого года] провели успешные испытания в Плесецке. В этом году мы будем пытаться сдать, скорее всего, четыре ракеты: две тяжелые и две легкие. Это не значит, что все они полетят в этом году, но две полетят: одна легкая и одна тяжелая.
Тяжелая "Ангара" должна испытать новый разгонный блок (РБ). Раньше она летала с РБ "Бриз", а теперь это разгонный блок "ДМ", его новое название — "Персей". Рассчитывают ли Космические войска поставить полезную нагрузку на ракету, мы в это дело не влезаем. Наше дело — поставка ракеты, разгонного блока, проведение испытаний, подтверждение технических характеристик. Конечно, было бы неплохо, если бы полетел космический аппарат, даже небольшой.
Есть полезные нагрузки, которые можно поставить на эту ракету, но мы должны проверить геостационарную орбиту (36 тыс. км над Землей — прим. ТАСС). Не каждый космический аппарат туда можно отправлять. Некоторые аппараты ждут своего часа, но их надо отправить на низкие орбиты. Специфика испытаний создает очень узкий маневр, чтобы выбрать нагрузку.
— По срокам есть понимание?
— У нас тяжелая ракета будет сдана в июне, а легкую в июле сдаем. Остальные мы сдаем к концу года. В следующем году будет больше [ракет сдано]. По контракту с Роскосмосом создается модернизированная "Ангара", она у нас полетит с Восточного в 2024 году. Это "Ангара-А5М" (М — модернизированная, она же П — пилотируемая). В Плесецке пока работают именно в части текущей версии "Ангары", когда военные увидят, что работает "Ангара-А5М", они могут перестроиться, потому что она более форсируемая, более мощная.
— Основным проектом международного сотрудничества является МКС. В этом году РФ заявила о намерении создать национальную орбитальную станцию. Идет ли сейчас поиск партнеров, или она так и останется национальной?
— Есть масса факторов, которые влияют на принятие окончательного решения. Первый фактор состоит в том, что мы на МКС исследовали все, что хотели исследовать на этом наклонении в 51 градус. И у нас, и у американцев есть реальные проблемы старения конструкции, потому что ей уже около 20 лет: усталость металла, надо менять электронику.
Когда эксплуатируешь агрегат, который давно работает за пределами своего назначенного срока, то потребуется больше денег, чтобы поддерживать станцию в необходимом состоянии. Надо еще иметь в виду, что там находятся люди, не дай бог будет развитие нештатной ситуации, которая поставит под угрозу жизнь наших космонавтов.
Второй фактор состоит в том, что мы уже приступили к созданию научно-энергетического модуля. Он должен был лететь на МКС. Но если дни, ну не дни, а годы МКС по большому счету сочтены, ну максимум до 2030 года, я не думаю, что мы будем эксплуатировать дольше, то зачем отправлять туда модуль, у которого ресурс 15–20 лет, а служить ему придется пять. Это неправильно с точки зрения товарообмена.
Третий фактор состоит в том, что мы сейчас хотим создать орбитальную станцию, где бы основные эксперименты шли не внутри объема, а на внешнем борту. То есть станция — это по сути платформа для космических аппаратов, и мы собираемся облепить станцию для наблюдения, ретрансляции. Нашими специалистами предлагается очень интересная орбита — 97–98 градусов наклонение, почти солнечно-синхронная. Получается, что каждые двое суток она проходит всю Землю, а в Арктическом регионе она находится каждые полтора часа, что тоже важно для решения задач поддержки Северного морского пути. То есть появляется гораздо больший прагматизм этой станции, мы бы хотели такую станцию создать.
И еще вопрос в деньгах. С одной стороны, содержать российскую служебную станцию на этой орбите — это примерно те же самые деньги, что мы платим за содержание российского сегмента на МКС, но не может быть такого, что одна закончилась, а другая началась. Какие-то два-три года они все равно будут существовать параллельно, как существовал "Мир" и МКС. Придется задваивать расходы, это тоже непростой вопрос, который нам надо отработать.
Сейчас Сенатом [США] утвержден новый глава NASA [Билл Нельсон] — опытнейший человек, бывший астронавт, то есть он действительно не выскочка, а от отрасли. Первые его заявления обнадеживают. Человек говорит мудрые вещи. Я ожидаю с ним в ближайшее время контакт. Сначала мы по телефону в ближайшие дни планируем поговорить, ну а потом я жду его участия в GLEX, который будет проходить в Санкт-Петербурге с 14 июня, и мы с ним поговорим.
Я не очень понимаю, как можно выстраивать международное сотрудничество и при этом наши предприятия, в том числе ведущие, которые сотрудничают с американцами, ставят в условия санкций. Тот же РКЦ "Прогресс", ЦНИИмаш, в котором ЦУП находится. Либо они хотят санкций, ужесточения отношений, ну тогда какая МКС? Какая с нашей стороны может быть поддержка этих совместных программ?
Либо, я уверен, руководство NASA подтвердит то, что они будут бороться за сохранение международного космического сотрудничества вне санкций и постараются повлиять на решения, которые либо уже были приняты, либо планируется принять в отношении наших предприятий. Если мы выстроим отношения, то я не исключаю интереснейшие совместные проекты с США. У нас есть кое-что в голове, что мы им можем предложить. Если они действительно поведут себя как джентльмены, а не будут одной рукой нас душить, а другой — гладить. Так не получится с нами, мы большая страна, мы просто тогда развернемся в сторону национальных программ и будем делать то, что можем с точки зрения финансов и нашего понимания пользы от космонавтики.
— Если возвращаться к вопросу финансов, есть ли примерная оценка первого этапа развертывания национальной орбитальной станции?
— Примерная есть, но называть я ее, конечно, не буду. Я не хочу влиять на результаты эскизного проекта. Эскизный проект будет в ближайшее время начат, мы его закажем. Мы в ближайшее время отправим в правительство РФ доклад с некой дорожной картой создания РОСС, по итогам эскизного проектирования у нас появится понимание по цифрам, и тогда мы сможем планировать развертывание станции.
Одно могу сказать. Базовый модуль — это не только НЭМ, это еще и узловой модуль, еще кое-что, чтобы стабильно платформа работала на этой орбите. Скоро мы поймем, сколько это будет стоить. Это точно не какие-то фантастические цены, а понятные для нас, поскольку мы уже такие модули создавали.
— Эскизное проектирование в этом году начнется?
— Я думаю, что до конца лета.
— В этом году планируется отправка "Луны-25". 27 мая гендиректор РКЦ "Прогресс" Дмитрий Баранов сообщил, что в октябре с космодрома Восточный может быть запущена еще одна ракета "Союз". Может ли Восточный обеспечить два пуска ракет "Союз" с Восточного в октябре? И как обстоят дела с "Луной-25", поставлены ли приборы, необходимые для мягкой посадки?
— Наиболее приемлемое и безопасное пусковое окно, чтобы лететь на Луну, — примерно с мая по конец октября. К сожалению, мы сейчас зажаты тем, что рассчитываем успеть именно в октябрьское пусковое окно, у нас нет запаса прочности по времени в рамках графика. Есть ключевые поставки, которые мы должны получить и интегрировать в этот аппарат, от которых зависит, успеваем или не успеваем. Концерн "Вега" госкорпорации "Ростех" должен поставить один компонент, и европейские коллеги должны поставить прибор "Пилот-Д", который тоже должен быть интегрирован, сертифицирован и должен пройти полную проверку на электромагнитную совместимость.
В августе мы поймем точно, что получается по срокам. Второе пусковое окно — это февраль 2022 года и третье — это май 2022 года. Февральское окно мы отметаем, потому что там придется делать очень сложные орбитальные "телодвижения". Пока мы исходим из того, что основное — это октябрь 2021 года. Если в августе мы подтверждаем, что НПО Лавочкина выходит на стартовую готовность, тогда дополнительный пуск с Восточного мы просто не успеем провести. Если же у нас будет перенос на резервное пусковое окно, тогда мы запустим с Восточного еще одну коммерческую ракету.
— Как сейчас обстоят дела с переговорами по перекрестным полетам — российских космонавтов на Crew Dragon и американских астронавтов на "Союзе"? Действительно ли один из российских космонавтов скоро может быть включен в состав экипажа американского корабля?
— Даже не имея никакого окончательного подтверждения [со стороны руководства] NASA, тем не менее мы всегда заранее что-то готовим. Мы всегда стараемся страховать по любому поводу миссию на всякий случай. Это же космос, он непредсказуем. В этом и есть смысл надежности, когда у вас есть разные варианты поведения в той или иной ситуации. Так и здесь. Да, у нас есть члены отряда космонавтов, которые сейчас ориентируются на то, чтобы готовиться к полету на Crew Dragon. После испытаний Starliner — они в сентябре планируют начать испытания — возможны также полеты космонавтов на этом корабле, равно как и полеты американцев сначала на "Союзах", а после того, как мы испытаем "Орла", я не исключаю, что американцы могут летать в рамках перекрестных полетов на нашем стратегическом корабле.
— Уже понятно, в каком году российский космонавт может полететь на американском корабле?
— Это тоже один из вопросов в повестке наших переговоров с NASA. Я жду, когда господин Нельсон выйдет на переговоры. Мы не считаем это какой-то неправильной идеей. Это все в контексте нашего сотрудничества. Если мы ударим по рукам по другим проектам, почему бы нет? С точки зрения технического резервирования это хорошая идея, ничего сверхъестественного в ней нет. Мы никогда не отрицали. Но я подтверждаю, что мы и не ведем пока еще переговоры, мы к ним готовы.
— Ведет ли Роскосмос работу по снижению стоимости космического туризма? Какие есть способы снизить его стоимость? Вы сами хотели бы слетать в космос космическим туристом?
— Любой нормальный человек мечтает слетать в космос, почему я должен быть исключением? Конечно, мечтал бы!
Если говорить о космических туристах, здесь вопрос даже не в деньгах. Плюс $5 млн, минус $5 млн в цене вопроса — для состоятельного человека дело не в этом. Для него главное — время, которое они должен потратить на подготовку. В чем как раз смысл проекта "Вызов"? В том, чтобы отработать эксперимент, связанный с оперативной подготовкой человека, который не является профессиональным космонавтом. Чем [быстрее] мы сможем подготовить человека к безопасному полету в космос, тем мы будем более конкурентны с точки зрения космического туризма.
Если богатому человеку говорят, что он должен на целый год уйти из бизнеса и сидеть, готовиться, он, конечно, откажется. Когда вы ему говорите, что три месяца подготовка и три часа (не успеет испугаться) — и он уже на станции, он точно выберет наш вариант. В этом плане у нас есть колоссальное преимущество перед американцами. Наш корабль самый быстрый, отработанный, очень надежный, и, надеюсь, так надежность его и сохранится в будущем
Что касается цены, Starliner оговаривают от $60 млн до $90 млн за кресло, у Маска — $55–60 млн. У нас уже меньше. Поэтому мы в этом плане точно надеемся на то, что международные космические туристы выберут именно российскую транспортную систему.
— Сколько сейчас стоит полет?
— Это коммерческая тайна, естественно. Но еще раз говорю: мы точно будем дешевле, чем любой наш конкурент.