Аннабель Морозова и Дэвид Нарижный с первого совместного сезона вышли в лидеры российских танцев на льду, однако в декабре стало известно о распаде дуэта. В интервью ТАСС Нарижный впервые прокомментировал ситуацию с Морозовой, рассказал о планах на будущее и поделился мнением об идеальной партнерше.
— Дэвид, не успели мы нарадоваться новой паре Морозова — Нарижный, как всех ошарашила новость о ее распаде. Что случилось?
— Не получилось у нас, вот и все. Честно говоря, у меня вообще не было планов выносить эту тему на широкое обсуждение, но так уж вышло, что высказались в этой ситуации буквально все.
— Кроме вас. Вы только начали работать, но так быстро прогрессировали с Аннабель. В чем секрет?
— Мы очень много трудились, но многое не успели. Главное — не успели почувствовать друг друга как партнеры на льду, убрать мелкие огрехи. Но я хочу сказать, что Аннабель очень сильная партнерша. Настоящий спортсмен. Мне очень нравился ее характер — боевая, темпераментная, раскрепощенная, свободная. Я даже старался перенимать у нее что-то в этом отношении, поскольку сам более сдержан на эмоции.
— Как произошло, что в начале этого года вы расстались со своей предыдущей партнершей Елизаветой Шанаевой? Слышала версию, что вы ее чуть ли не "бросили".
— Я тоже такую версию слышал, но так говорят люди, которые ничего не знают об этой ситуации. Мы долго работали со всей нашей командой, с Лизой над пониманием того, что же не складывается. В преддверии нашего заключительного сезона мы сели и серьезно поговорили, несколько часов — строили планы на сезон. Но по ходу сезона я понял, что понимания мы так и не достигли. Потом мы еще недолго покатались вместе после чемпионата России, и все — я понял, что продолжать это бессмысленно. Так что это было моим решением.
— А когда поступило предложение встать с Аннабель?
— Месяца через полтора. Большую часть времени летом мы провели за постановками. В США больше трех месяцев пробыли — уехали 20 мая, а вернулись 10 сентября. Сначала были в Мексике, где я получал визу, потом немного погостили в Нью-Джерси у мамы Аннабель, потом стали ездить в Нью-Йорк, накатывать программы, а затем уже перебрались в Майами.
— Мексика? Интересно там было?
— Да мы толком там ничего и не видели. Это была совсем не курортная Мексика, которую себе можно представить, вокруг стройки, какие-то банды. Выходили только до магазина. Плюс сильная акклиматизация. Засыпал уже в четыре дня. А про проблемы с местной едой даже вспоминать не хочу. Могу сказать только, что это имело серьезные последствия. А из развлечений — раз решили все-таки сходить в бассейн, но когда его увидели, поняли, что не стоит рисковать.
— Вы легко приняли решение о переезде?
— Так было нужно. Собрались мы буквально за две недели, я даже не успел закрыть сессию, из-за чего пришлось на неделю возвращаться обратно. Но сейчас вопрос закрыт, мне пошли навстречу, так что все в порядке. Правда, когда возвращался, заболел в пути. Переохладился в полете, и когда сидел на пересадке, начался озноб, температура поднялась. А мне еще дальше лететь. В общем, после этого перелета я еще неделю болел.
— А в США условия нормальные были?
— Да, вполне. Мы начали вкатывать программы, закреплять все, что поставили в Москве с нашими тренерами Ириной Жук, Александром Свининым, Алексеем Горшковым. И конечно, начали создавать запас элементов, чтобы быть более свободными в постановках. Работы было очень много.
— Результаты этой работы мы увидели на двух этапах Гран-при, и это было очень даже неплохо. Но что произошло дальше?
— После этапа в Казани у нас была пара дней отдыха, Аннабель приехала к нам — в нашем доме ей всегда рады, мои родители к ней очень хорошо относятся. В тот приезд она сказала, что нужно лететь в Америку. Я сначала молчал, пытался вникнуть. Прежде всего, кстати, не в ситуацию, а в то, почему об этом говорит Аннабель, а не Николай, ее отец, и почему наши тренеры Ирина Жук и Александр Свинин не в курсе ситуации. А ведь это минимум неделя на дорогу.
Пошел разговор и о смене произвольной программы. Но о какой смене может идти речь, если у нас скоро чемпионат России, времени осталось только на дошлифовку, на парную работу над параллельностью, скатанностью, над тем контактом в паре, который всегда так бросается в глаза во время выступлений топовых танцевальных пар. Но я не был услышан. В общем, Аннабель уехала расстроенная, со словами: "Как ты собираешься здесь работать?" Но разве для полноценной подготовки нам обязательно нужно было ехать в США? Мы взрослые, самостоятельные спортсмены, и результаты нашей работы на 90 процентов зависят от нас самих. Тренеры в первую очередь наши помощники, и они у нас здесь, в Москве, были. Не эти ли тренеры довели наши программы до ума, не они ли выводили нас на этапах Гран-при в Москве и Казани? И потом, как бы мы выглядели с новой сырой программой? Я не считаю возможным показывать такое на чемпионате России.
— За кем из вас финальное решение о распаде?
— А оно вообще толком не обсуждалось. Мы были на разговоре в Федерации фигурного катания на коньках России, нам дали время на решение. Главный вопрос, на который нам нужно было дать ответ,— едем ли мы на чемпионат России. После этого мы сели поговорить, но это был тупик, поскольку я не видел необходимости ехать перед чемпионатом страны в США, у Аннабель был другой взгляд на ситуацию. Вечером я написал ей: "Значит, на чемпионат России не едем?" Ответом было: "Да". Вот и все.
— Получается, что каждый сделал свой выбор?
— Получается, так.
— От ваших тренеров я услышала, что основной из причин стало именно ваше нежелание возвращаться в США.
— Я не могу сказать, что мне совсем не нравится Америка или что мне там плохо. Но некоторые вещи все-таки доставляют дискомфорт. Из хорошего — мне нравилось работать там со специалистами, но они приезжали и к нам в Россию. Вопрос не только в Америке. Вопрос в том, что я не хочу кататься, не будучи уверенным в завтрашнем дне. В том, чтобы считались с моим мнением. Чтобы меня слышали, чтобы сообщали мне планы не через партнершу, а напрямую.
Вопрос в том, что я не хочу кататься, не будучи уверенным в завтрашнем дне. В том, чтобы считались с моим мнением. Чтобы меня слышали, чтобы сообщали мне планы не через партнершу, а напрямую
— Что происходит сейчас? Вы в поиске партнерши?
— Сейчас я работаю самостоятельно над всем, чем можно, и жду конца сезона. Возможно, в межсезонье и появятся какие-то варианты. Я всегда настраиваю себя, что все, что ни делается, к лучшему. И 24/7 я повторяю себе — все будет хорошо, просто надо пережить тот или иной момент и идти дальше.
— Назовите основные качества идеальной для вас партнерши.
— У меня нет стереотипов в этом отношении. Но, пожалуй, для меня основными факторами были бы умение работать, слушать и правильно воспринимать критику тренеров, собственная инициатива, способность идти на контакт, умение взаимодействовать и помогать друг другу. Тогда все будет отлично.
— Вы решили остаться в группе Ирины Жук и Александра Свинина. Почему?
— Это мои тренеры, я как занимался в этой группе, так и остался в ней. У нас хорошая обстановка на льду, и они всегда меня поддерживают. Бывают моменты, когда ты все переделал, а все еще заняты делом. Это непросто. Но когда рядом с тобой люди, которые тебя понимают, все видится несколько иначе.
— Сами вы не думали тренером стать?
— Нет, никогда. Это не мое. Я с трех лет на коньках, с шести — в танцах на льду. Я этим живу. Но если когда-нибудь и закончу с фигурным катанием, буду пробовать себя в других сферах. Мне всегда была интересна киноиндустрия, например. Когда-нибудь я точно это попробую, но не сейчас.