Николай Шульгинов: нефтегазовая отрасль может стать драйвером сотрудничества РФ и Африки

— ​​​​​​​Николай Григорьевич, как вы считаете, какие направления сотрудничества c Африкой наиболее перспективны?

— Африканский континент — это быстрорастущий рынок энергоресурсов. У стран разный уровень развития экономик, запасы и потенциал. Поэтому и спектр нашего взаимодействия широкий: одни страны заинтересованы в совместном строительстве нефтегазовых объектов, газотранспортной и нефтяной инфраструктуры, в переработке, а другим важно повышение уровня электрификации, улучшение ситуации с доступностью энергетики в целом.

Российские газовые компании выражают готовность участвовать в проектах в части как поставок СПГ, так и строительства газовой инфраструктуры. В нефтяной отрасли есть предпосылки вместе заниматься геологоразведкой, разработкой месторождений, локализацией технологий. Также большой потенциал в совместной работе над локализацией технологий и сервисной функции для нефтегазового оборудования.

— О каких проектах в нефтегазе может идти речь?

— В Африке уже есть проекты с российским участием: в Алжире, Египте, Республике Конго, Камеруне, Нигерии. Компании, которые присутствуют в Африке, известны — "Лукойл", "Роснефть", "Газпром", "Зарубежнефть".

Конечно, участники российского ТЭК заинтересованы в расширении присутствия в регионе и активно занимаются поиском новых перспективных проектов в Африке.

Читайте также

Мнение

Пути нефти на Восток: как России ускорить переориентацию поставок

У наших компаний уже есть положительный опыт строительства и реконструкции трубопроводов в Алжире, и мы планируем использовать компетенции в этой сфере и в других африканских странах. Например, совместно с конголезскими партнерами прорабатываем проект строительства нефтепродуктопровода в Республике Конго. У "Транснефти" и ТМК были предложения по модернизации трубопроводов в Африке, у них уже есть наработки.

Если говорить про газ, то мы умеем строить крупнейшие в мире газопроводы, страны Африки это знают, и им это интересно. У некоторых государств есть запасы газа, но нет выхода на рынки: кому-то нужна труба к морю, кому-то — в соседние страны, другие хотят поставлять газ на север, в тот же Египет или Алжир, откуда он уже экспортируется в другие страны. Интерес есть.

Мы видим, что легко работать со странами, которые заинтересованы в сотрудничестве. Есть страны, которые, видя, что происходит на мировом рынке, просят большие дисконты на поставку нефти и нефтепродуктов. А другие понимают, что выгодно как раз долгосрочное сотрудничество — именно оно подразумевает развитие и комплексный подход, именно здесь мы видим наибольшие перспективы. 

— Чего ждать от форума Россия — Африка?

— Мы ждем конструктивного диалога. В различной степени проработки сейчас находится более 30 перспективных проектов ТЭК с российским участием по нефтегазу и электроэнергетике в 16 африканских странах.

—​​​​​​​ Планируете ли подписать на нем документы по строительству нефтепродуктопровода в Республике Конго с участием России?

— Меморандум по нему планируется к подписанию, но пока сложно сказать, когда начнется его фактическое строительство.

— Вы упомянули сотрудничество по сжиженному газу. Есть ли у России интерес к поставкам СПГ в Африку и участию в СПГ-проектах?

— Безусловно. Россия сейчас выходит на новые рынки сжиженного газа, и эта тема тоже обсуждается. С учетом планов ряда стран Африки, в том числе ЮАР, по развитию газовой генерации поставка СПГ из России может стать новым направлением сотрудничества. "Новатэк" проявляет интерес к Алжиру, например. Компания расширяет сбыт, поэтому ему интересны не только традиционные рынки Европы и Востока, но и Африка.

— Речь идет только о поставках СПГ?

— В первую очередь — да. Мы начали поставку СПГ в Африку и собираемся наращивать объемы. Заинтересованность в этом есть. Но я думаю, что после окончательного формирования наших собственных СПГ-технологий, над чем мы сейчас и работаем, следующим этапом может стать участие в строительстве СПГ-сооружений в самой Африке.

— А в части электроэнергетики?

— В Африке много электростанций, построенных с участием Советского Союза. Российские компании готовы предложить услуги по модернизации энергообъектов разной мощности, по проектированию, строительству и управлению объектами гидрогенерации и тепловыми станциями. И конечно, поставить все необходимое электроэнергетическое оборудование.

К примеру, большой гидропотенциал в Эфиопии. "Интер РАО — Экспорт" заинтересована в модернизации гидроэлектростанции "Малка Вакана" в этой стране. Если говорить о ВИЭ, здесь тоже есть хорошие наработки. Наша компания "Юнигрин Энерджи" уже строит в ЮАР солнечный парк. Надеюсь, что число подобных ВИЭ-проектов с участием России на Африканском континенте вырастет. 

Запрос на строительство нашими компаниями энергообъектов или их модернизацию есть не только в Африке, и в других регионах. Но партнерам от нас не нужен просто инжиниринг. По опыту Китая, который на континенте работает очень активно, компания должна предлагать сразу комплексный проект — проектирование, строительство, эксплуатация. Тогда ты нужен в этой стране. Это, кстати, не только Африки касается. Нашим компаниям нужно предлагать именно такой подход и в части модернизации, и по новым станциям, будем этим заниматься.

— Какие особенно интересные нам страны можете выделить?

— Мы работаем со всеми, кто к нам обращается. Активность проявляют, например, Алжир, Египет, Экваториальная Гвинея, Камерун, Республика Конго, Эфиопия — у них есть запросы на новые совместные проекты. Обсуждаем сотрудничество с Республикой Мали, у которой есть предложения по совместному строительству электросетей, новых ГЭС и модернизации старых, увязки энергосистем. Это очень перспективный план, нам это интересно. С ЮАР надеюсь на обсуждение проектов по повышению надежности работы энергооборудования.

Я уже не раз встречался с министром нефти и минресурсов Египта Тареком Эль-Моллой. Мы договорились об увеличении поставок нефти в Египет и о расширении участия нефтегазовых компаний России в новых проектах по добыче углеводородов на территории этой страны. Конкретные параметры сможем озвучить после подписания компаниями контрактов. Египет, который сам является экспортером нефти и газа, хочет сотрудничать с нами в области поставок газа.

Также были переговоры с руководством Алжира. У них грандиозные планы по развитию нефтегазовых проектов. Мы подтвердили, что российские компании готовы участвовать в строительстве и реконструкции энергообъектов. В частности, "Силовые машины" заинтересованы в участии в модернизации ТЭС "Жизель". Договорились и о расширении присутствия наших компаний в проектах по добыче газа в Алжире. Обсуждали также работу "Газпрома" в стране. В 2026 году компания планирует начать добычу углеводородов на участке Эль-Ассель.

— "Зарубежнефть" рассматривала создание газового кластера в Алжире, что с этим проектом?

— Да, компания обсуждала с Алжиром этот проект в Москве и на ПМЭФ. На конкретные договоренности они пока не вышли, но хочу подчеркнуть, что "Зарубежнефть" очень активно работает в этом направлении.

— А как обстоят дела с проектами в Ливии?

— Я являюсь сопредседателем российско-ливийской межправкомисии. Ситуация там сейчас непростая. Пока мы ждем, когда там стабилизируется обстановка. Но насколько я знаю, как минимум "Татнефть" продолжает свою работу на своем ливийском проекте.

—​​​​​​​ Сколько нефти и нефтепродуктов Россия поставит Африке в этом году?

— Мы начали увеличивать экспорт нефти и нефтепродуктов в Африку в 2022 году, а в этом году темпы ускорились. В основном речь идет о нефтепродуктах.

В январе — мае этого года Россия поставила Африке 200 тыс. т нефти — за тот же период в прошлом году поставок не было. Экспорт нефтепродуктов на континент за пять месяцев вырос в три раза — почти до 8 млн т. Поскольку Россия все больше выстраивает транспортную, логистическую и финансовую инфраструктуру в части поставок, мы рассчитываем, что положительная динамика по итогам года сохранится.

— Ведется ли торговля за энергоресурсы в рублях?

— Это предмет договоренностей с каждой страной отдельно. В целом мы стараемся создавать расчетно-платежные системы, позволяющие со всеми странами уходить от токсичных валют.

— То есть переход на торговлю в рублях с Африкой в перспективе возможен?

— Да. Торговля в нацвалютах — наша общая политика.

— Насколько перспективен африканский рынок в плане экспорта технологий и услуг?

— Российско-африканское технологическое партнерство, замороженное в постсоветское время, сейчас снова становится актуальным. Считаю, что это очень хороший рынок, и вижу большие перспективы как в модернизации и строительстве объектов генерации, так и в геологоразведке, строительстве трубопроводов. Отдельным направлением может стать совместная разработка стандартов на нефтегазовое оборудование.

— А ждут ли нас в Африке вообще?

— Конечно! Но надо учитывать, что в Африке, как и везде, есть конкуренция. Нам надо выстраивать логистические цепочки, платежную и страховую инфраструктуру. У нас есть преимущество — интерес к России с постсоветских времен остался, и существовавшая тогда кооперация помогает нам договариваться и сейчас. В Африке много нашего оборудования, наших технологий. Должно стать еще больше. Как минимум нужно заниматься сервисом этого оборудования, модернизацией. Тут замены нам нет.

О состоянии российского ТЭК

— Если говорить про Россию, то в этом году мы видим куда более низкие цены на энергоресурсы, чем в прошлом. Хватит ли отрасли уже созданного задела и принятых мер, чтобы существовать в мире с куда более низкой стоимостью сырья?

— Российская нефть остается востребованной, она конкурентоспособна почти при любом уровне рыночных цен, а по мере ускорения импортозамещения эффективность разработки месторождений будет расти. Средняя цена Brent в первом полугодии — $79,7. При этом фундаментально нефть недооценена — нынешний уровень цен напрямую не соответствует балансу спроса и предложения на рынке, а во многом зависит от спекулятивных факторов.

Наша нефтяная и нефтеперерабатывающая отрасль функционирует стабильно. Единственное, что влияет на объем добычи, — это договоренности в рамках ОПЕК+ по добровольному снижению добычи и экспорта нефти.

— Ждете ли дальнейшего снижения дисконта на нашу нефть?

— Дисконты уже сейчас довольно небольшие, а на некоторых направлениях — очень низкие. В целом они сейчас ниже $15. Покупатели конкурируют за нашу нефть и нефтепродукты на рынке, что позволяет восстанавливать рыночные отношения.

— Способна ли сейчас российская электроэнергетика успешно развиваться и обновляться в условиях технологических ограничений?

— Ни один проект не был остановлен. Объекты вводятся, потребление растет. Конечно, проблемы есть, но мы их успешно решаем, находим других производителей оборудования. У нас есть запас прочности, позволяющий надежно обеспечить энергоснабжение потребителей, пока компании постепенно переходят на отечественные аналоги. Находим пути производства у себя, наращиваем выпуск электросетевого оборудования и параллельный импорт, поставки из дружественных стран. Нет никакой угрозы, что мы остановим проекты.

Что касается газовых турбин, у нас есть программа производства полностью локализованных газотурбинных установок. Реализуем пять проектов модернизации ТЭС с применением инновационных газовых турбин, в том числе две турбины "Силовых машин" по 65 МВт поставим на площадках "Т Плюс" в Саратове и Перми, три по 110 МВт от ОДК — на Новочеркасской ГРЭС ОГК-2, четыре турбины "Силмаша" по 170 МВт — на Каширской ГРЭС "Интер РАО". Инвестиции в программу — 112,7 млрд рублей, а введены они будут в 2027–2029 годах. 

—​​​​​​​ В целом ставку делаете именно на российское оборудование?

— Уже сегодня у нас есть предприятия, способные обеспечить отрасль необходимым сетевым оборудованием. Есть компетенции по сервису и ремонту иностранных газовых турбин. Да, какое-то оборудование мы сейчас не производим, в таком случае мы налаживаем поставки из дружественных стран. Работаем и с производителями из СНГ. Выбор есть, и неплохой, я вам скажу.

—​​​​​​​ Удалось ли преодолеть проблему с дисконтами на уголь? Как вы оцениваете ситуацию сейчас?

— Ситуация улучшается. Угольные компании переориентировали основные грузопотоки в дружественные страны — Китай, Индию, Турцию и другие. Нам удалось стабилизировать транспортно-логистические потоки и сократить размер дисконтов до минимума. Есть некоторые особенности с доставкой на Балтику, но в целом наш уголь востребован. Сейчас мы прирастаем по объемам добычи на 1,2%, экспорт тоже увеличивается. По итогам года, считаю, добыча угля может вырасти в пределах 1,5%. По итогам года ждем небольшого прироста экспорта, в пределах 2%.

— Как себя чувствуют сейчас угольщики финансово?

— Угольным компаниям сейчас нужна не финансовая поддержка, а помощь по обеспечению вывоза объемов угля, заявленных в соглашениях с регионами. Перевозки угля идут, но нужно понимать, что его потребление растет, в том числе и на внутреннем рынке, тем более перед зимой нужно делать запасы на котельных и электростанциях. Несмотря на то что есть и более высокомаржинальные для перевозки грузы, мы находим понимание со стороны перевозчиков.

Что касается биржевой торговли, тут пока идет период становления. Производители готовы продавать, а вот покупатели пока присматриваются к новому способу.

—​​​​​​​ Во время прошлого нашего интервью вы затрагивали тему создания новой инфраструктуры нефтяной отрасли. Что будет сделано по итогам этого года и что еще предстоит?

— Мы выстраиваем независимую систему экспорта для переориентации поставок: транспортировку, логистику, формируем финансовую инфраструктуру. Активно работаем по этим темам с партнерами из дружественных стран. Для вывоза на Восток оптимизировали порт Козьмино и подходы к нему, увеличив пропуск по ВСТО на 7 млн т. Для поставок в западном направлении развиваем портовую и железнодорожную инфраструктуру. Сейчас финансовая и страховая составляющая, необходимая для морских перевозок, обеспечена в полной мере.

— А что с созданием новой страховой компании?

— Процесс идет.

— Обсуждаете с дружественными странами?

— Да, обсуждаем, рассматриваем разные варианты.

— Одним из важнейших направлений сейчас является СПГ. Недавно "Новатэк" объявил о планах построить Мурманский завод, подключенный к единой трубе. Нужно ли дать им возможность экспортировать газ, как того просит компания?

— Мурманский проект поможет выйти на наши цели по производству 100 млн т СПГ в год в 2030 году. Межфракционная рабочая группа Госдумы подготовила законопроект, разрешающий экспорт СПГ юридическим лицам, которые уже входят в группу компаний с разрешением на экспорт. Сейчас это обсуждается в правительстве.

— Каких производственных показателей ТЭК ждать в этом году?

— Сейчас рост производства электроэнергии составляет около 0,2%. По прогнозу, выйдем на 1,179 трлн кВт*ч. Добыча нефти, как мы считаем, составит около 515 млн т, но итоговый показатель будет зависеть от дальнейших решений в рамках ОПЕК+. Добыча газа сейчас снижается, прогнозируем около 657 млрд куб. м. Не исключено, что несколько скорректируем эти цифры в конце августа.

—​​​​​​​ Как вы оцениваете влияние поправок Минфина по сокращению демпфера на нефтяную отрасль, на переработку?

— Документ уже в Государственной думе. Но несмотря на это, эффекты еще обсуждаются в правительстве. Наши предложения согласованы исходя из необходимости повышения бюджетной обеспеченности. Мы считаем, что налоговая политика должна быть предсказуемой для нефтяной отрасли, чтобы можно было обеспечить ее развитие и инвестиции. Находим компромисс.

— Критичны ли поправки для нефтепереработки?

— Пока, я считаю, в текущей ситуации — нет. Эти параметры допустимы. Но нам всегда нужно думать о будущем, об инвестиционных планах, о модернизации нефтепереработки.

— А ждать ли роста нефтепереработки в этом году?

— Да. Он и сейчас идет, нефтепереработка растет примерно на 3%.

—​​​​​​​ Не могу не спросить про цены на топливо, который день бьющие рекорды на бирже. Как себя чувствует рынок нефтепродуктов, оптовый и розничный?

— Мы следим за ситуацией и готовы вмешаться, если понадобится: инструменты для того у нас есть. Это и ограничение экспорта в случае необходимости, и повышение норматива биржевых торгов на один процентный пункт — такой приказ мы сейчас готовим вместе с ФАС для принятия в ближайшее время.

— Какова ваша позиция по квотированию экспорта?

— Мы можем применить ограничение экспорта топлива, если будет необходимо. Это будет общее ограничение, а не выделение квот на каждую компанию. Но на сегодняшний день такой необходимости нет.

— И подытоживая наш разговор, какие главные достижения ТЭКа вы видите за последний год и каковы задачи на будущее?

— Российский ТЭК столкнулся с тяжелейшими вызовами: ценовые потолки, эмбарго, подрывы на "Северных потоках" и так далее. Но мы выдержали. Отрасль отработала стабильно, смогли нарастить добычу нефти, угля и производство электроэнергии. Обеспечили потребителей, переориентировали поставки на новые рынки, поменяли традиционные логистические цепочки, которые формировались десятилетиями.

А про будущее — фокусируемся на внедрении новых разработок для обеспечения энергобезопасности страны и эффективности нашей энергетики, развитии расчетно-платежных систем, маршрутов поставок энергоресурсов, инфраструктуры. Ключевое сейчас — это более глубокое сотрудничество со странами СНГ, ЕАЭС, с Белоруссией. И в целом развитие двусторонних международных партнерств. Таких, как со странами Африки.