Посол Южного Судана в Москве Чол Тонг Маяй Джанг в специальном интервью ТАСС объяснил, почему именно российские специалисты займутся поиском полезных ископаемых в его стране, оценил вероятность военного переворота в республике и рассказал о совместных проектах с РФ по линии министерств обороны.
— Хотелось бы начать нашу беседу с недавнего визита президента Южного Судана Салвы Киира в Россию. Какое значение этот шаг имел для двусторонних отношений, какие соглашения были достигнуты по итогам двухдневного пребывания южносуданской делегации в Москве?
— Спасибо за вопрос, я рад возможности пообщаться с ТАСС. Как вы знаете, Южный Судан обрел независимость в 2011 году, и Россия была одной из первых стран, которые признали нас как независимое государство. Тогда начались наши дипломатические отношения: в 2012 году Южный Судан открыл свое посольство в Москве, а Россия назначила своего посла в Уганде также ответственным и за Южный Судан. С тех пор визит нашего президента был вопросом времени. Он давно назрел, особенно учитывая позицию России на международной арене. Конечно, состоялся ряд визитов на уровне министров, включая министра иностранных дел. А также наш вице-президент Табан Денг Гаи принял участие в саммите Россия — Африка, который состоялся в июле в Санкт-Петербурге. Этот же визит президента был крайне важен для укрепления двусторонних отношений между нашими странами. Ключевым моментом при этом был сам факт встречи двух президентов.
Было подписано соглашение о сотрудничестве между Росгеологией и нашим Министерством горнорудного дела. Оно касается договоренности о картографировании наших природных ресурсов, такое предложение компания получила от нашего правительства. Мы обладаем большими запасами природных ресурсов, но имеем лишь приблизительное представление об их количестве. Никогда ранее в нашей стране не проводилась геологоразведка. Росгеология же работала в Судане, когда он еще не был разделен на две страны. Так что у них есть некоторое представление о ресурсах Южного Судана. Поэтому нам кажется, что сейчас подходящее время, чтобы Росгеология произвела у нас соответствующие исследования.
Кроме того, в ходе визита нашей делегации состоялось большое количество контактов по самым различным направлениям сотрудничества, в том числе экономического сотрудничества. Состоялась встреча с представителями Торгово-промышленной палаты и с некоторыми представителями бизнеса. Также проводились переговоры насчет взаимодействия в области нефти и газа. Так что можно сказать, что всего за два дня нам удалось многого добиться.
— Ранее Южный Судан показал заинтересованность в строительстве нефтеперерабатывающих заводов (НПЗ) в сотрудничестве с Россией. Также велись переговоры о совместном проекте нефтепровода. Не могли бы вы предоставить последнюю информацию касательно этих инициатив?
— Да, на самом деле мы уже находимся на стадии переговоров с российской стороной касательно этих проектов, и нам необходимо реализовать их в срочном порядке. Это относится, в частности, к строительству нефтеперерабатывающего завода. Это действительно очень важно для нас. Прежде всего, у нас есть рынок для внутреннего потребления этих нефтепродуктов, но мы также могли бы поставлять их в соседние страны, когда НПЗ будет открыт. Мы поддерживаем контакты с некоторыми крупными российскими нефтяными компаниями, в том числе с "Роснефтью". А также был подписан меморандум о взаимопонимании с "Зарубежнефтью", с этой компанией сейчас ведутся переговоры. Причем речь идет не только о строительстве НПЗ, мы ожидаем, что российские компании получат предложение по исследованию и разведке определенных нефтяных залежей.
Что касается трубопровода, то, как вы знаете, существующий трубопровод идет до Порт-Судана, и вы видели, какая ситуация сейчас в Судане. Никогда не знаешь, может ли там возникнуть, не дай бог, какая-нибудь проблема, какой-нибудь сбой на линии. Поэтому мы хотели бы иметь альтернативный трубопровод через Эфиопию и Джибути. Уже ведутся интенсивные переговоры по этому вопросу с российской Объединенной металлургической компанией (ОМК). Недавно высокопоставленный представитель Южного Судана был в России и встречался с топ-менеджментом ОМК, чтобы обсудить дальнейшие действия. Так что на данном этапе обсуждения связаны преимущественно с техническими и финансовыми вопросами, и конечно, далее стороны перейдут к работе над конструктивными особенностями проекта. Эти два проекта крайне важны для Республики Южный Судан, мы хотели бы их выполнить в кратчайшие сроки. Особенно в том, что касается нефтяных трубопроводов.
— На ваш взгляд, за какие сроки возможна реализация этих проектов? Когда Южный Судан хотел бы увидеть построенный и спроектированный трубопровод?
— Конечно, как вы знаете, это крупный проект. Хорошая новость заключается в том, что предварительные исследования уже провели, и я думаю, что их результаты уже переданы ОМК. Но, конечно, нам нужно, чтобы потом они сами поехали и сравнили полученные данные с тем, что есть на местности, чтобы вышел подходящий дизайн и все в этом духе. А уровень, на котором люди сейчас находятся, — это поиск инвесторов. И конечно, здесь, в России, тоже идут переговоры. Мы встречались здесь с одним из инвесторов, который готов финансировать этот проект. Я думаю, этот вопрос будет решен в ближайшее время.
— Но пока точного срока нет?
— Как вы знаете, строительство трубопроводов — это крайне непростая работа. Как разработка проекта, так и непосредственно строительство займут некоторое время. На начальном этапе предусмотрены работы по соединению двух существующих ниток трубопровода, которые сейчас идут в Порт-Судан. На это нужно порядка 320 км трубопроводов. Я думаю, работа в этом направлении начнется скоро. Возможно, уже в 2024 году. Это будет первая часть совместного проекта с трубопроводом. Пока будет вестись работа над этой большой частью проекта, будут продолжаться переговоры по другим его элементам.
— Этот трубопровод мог бы снабжать и соседние страны?
— Да, он мог бы быть полезен соседним странам и разнообразить наш рынок. К тому же еще одна нитка трубопровода могла бы быть протянута, когда будут проведены исследования на юге. Она могла бы быть проведена в Ламу в Кении, переговоры по этому проекту также ведутся.
— Вы можете уточнить, когда будет завершен проект с участием Росгеологии и результаты будут обнародованы?
— Этот проект должен быть завершен в течение двух лет, так это указано в контракте.
— В ходе визита южносуданской делегации в Москву состоялась встреча между главами министерств обороны двух стран Сергеем Шойгу и Чол Тон Балоком. По итогам переговоров российская сторона опубликовала заявление, согласно которому министры обсуждали, в частности, "перспективные проекты сотрудничества". Вы могли бы уточнить, о чем речь?
— Конечно, это одно из направлений нашего сотрудничества. Действительно, министры обороны России и Южного Судана встречались, так как мы взаимодействуем и в этой области. И они договорились о некоторых конкретных шагах по углублению сотрудничества. Ранее между нашими правительствами никогда не было взаимодействия по линии министерств обороны. Я бы сказал, что детали, относящиеся к военному сотрудничеству, находятся в ведении военных. Но есть понимание того, что будет проводиться взаимодействие по подготовке наших военнослужащих в России. И конечно, определенное взаимодействие будет по военной технике и так далее. Роль России в сфере безопасности нашего региона очень важная, жизненно важная.
Видите ли, Судан, который расположен к северу от нашей страны и имеет с нами самую протяженную границу, сейчас находится в состоянии войны. Демократическая Республика Конго тоже находится в затруднительном положении. Таким образом, существует необходимость в военном сотрудничестве между Россией и Южным Суданом. Оно позволит Южному Судану повысить свой оборонный потенциал, чтобы иметь возможность при необходимости помогать в урегулировании или поддержании мира в регионе.
— Итак, вы верите, что благодаря сотрудничеству в этой оборонной сфере с Россией Южный Судан мог бы повысить свой военный потенциал, чтобы защитить себя от вызовов в регионе?
— Да, точно так.
— По этому направлению переговоры пока в процессе или, может, уже были подписаны какие-то соглашения?
— Нет, соглашение еще не подписано. Как я уже сказал, это был первый визит нашего президента в Россию. И все, конечно, делается в соответствующем порядке, согласно протоколу. Но все каналы открыты. И взаимодействие продолжается, пока мы говорим. Так что это означает, что прогресс есть.
— Южный Судан, как вы упомянули, довольно молодое государство. Можете ли вы сказать, что наше оборонное сотрудничество в каком-то смысле уникально, поддерживает ли ваша страна подобные связи с другими партнерами?
— Немного предыстории. Когда в 1983 году мы находились в состоянии войны, революционное движение Судана получало поддержку от Эфиопии, а Эфиопию к тому времени поддерживал Советский Союз. Таким образом, мы широко использовали военную технику из Советского Союза.
— Поэтому вы хотите продолжать сотрудничество, основываясь на этом опыте?
— Да. И многие наши офицеры также проходили обучение на Кубе. Мы также были близким союзником Советского Союза с 1983 по 1991 год. В течение этих восьми лет мы пользовались исключительно советской техникой. Были и соответствующие программы обучения в Советском Союзе, потому что мы были близким союзником. Так что у нас уже есть этот хороший опыт. И даже наш министр обороны, когда он приехал в Россию, на это обратил внимание. Так как он был одним из тех военнослужащих, кто проходил обучение на Кубе, он хорошо разбирается во всей российской военной технике. Так что для нас это не является чем-то совершенно новым. Это то, что мы уже применяли. Поэтому нам важно продолжать использовать российскую технику и военную подготовку.
— Официальные представители Южного Судана ранее заявляли, что у страны есть интерес к вступлению в БРИКС. Как вы считаете, какую пользу может принести вашей стране вступление в объединение?
— Да, учитывая текущую геополитическую ситуацию в мире, многие рассматривают БРИКС как лучший вариант. Речь не только о Южном Судане, большинство государств, которых называли странами третьего мира, рассматривают БРИКС как хороший вариант.
Потому что условия в БРИКС в том виде, в котором они есть, кажутся более привлекательными. Вы знаете, что даже большинство государств с Ближнего Востока, союзников Запада, уже выразили заинтересованность в присоединении к БРИКС. Саудовская Аравия, которая является очень близким союзником США, теперь является членом БРИКС. Это действительно удивительно
Что это значит? Это значит, что есть что-то, что заставляет людей искать прибежище, где-то укрыться. Южный Судан заинтересован в том, чтобы быть членом такой организации, где интересы страны будут соблюдаться лучше.
— Как вы думаете, направит ли Южный Судан официальный запрос в БРИКС?
— Конечно, в установленном порядке. Этот вопрос изучается. Сначала данный вопрос должен быть рассмотрен соответствующим институтом. И после этого, конечно, официальный запрос будет направлен в БРИКС. После того как он будет изучен соответствующим институтом правительства.
— То есть в правительстве Южного Судана ведется работа по заявке БРИКС?
— Да, уже ведется. Идея такая есть. Но я не знаю, когда это произойдет. Возможно, это займет какое-то время.
— Известно, что западные державы на протяжении многих лет оказывали определенное влияние во многих странах Африки. Существует колониальное прошлое, которое сейчас преодолевается. Некоторые страны все еще находятся под давлением западных держав. Можете ли вы сказать, что Южный Судан также испытывает какое-то внешнее давление со стороны западных держав, таких как США или Франция? Или такой проблемы нет?
— Понимаете, поскольку Южный Судан является независимой страной, он должен в первую очередь отстаивать свои интересы. С кем угодно. И в этом многостороннем мире, многополярном мире вы не можете ограничиваться одним регионом или одной зоной, скажем, Западом или Востоком. Вы должны лучше видеть, в чем заключаются ваши интересы. Конечно, при такой геополитической ситуации, в которой сейчас находится мир, да, есть некоторые попытки со стороны некоторых стран сделать других заложниками своих интересов, что, конечно, недопустимо.
Это неприемлемо согласно международным нормам, потому что это было во время колонизации, когда была такая тенденция. Но некоторые результаты такой тенденции, тенденции к колонизации, мы видим сейчас на примере того, что произошло в Западной Африке. Видите ли, некоторые страны предпочли находиться под контролем других сил. Но, конечно, совершенно ясно, что мы независимая страна, и мы должны строить отношения исходя из того, что, по нашему мнению, будет лучше соответствовать нашим интересам.
— Но в то же время правильно было бы сказать, что Южный Судан не позволяет себе быть заложником интересов внешних держав?
— Именно так.
— Включая западные державы?
— Именно так. Потому что, согласно международным нормам, отношения должны строиться на двусторонней основе. На взаимной выгоде населения этих двух стран. Таким образом, никто не должен иметь превосходство над другой страной, даже если она маленькая и на каком бы уровне развития она ни находилась — на более низком или более высоком. Должны быть взаимопонимание и взаимное сотрудничество в равной степени.
— Значит, попытки вмешательства не являются проблемой в Южном Судане?
— Конечно, есть проблемы, но они решаются. Потому что нет страны, где бы не было проблем. Как и здесь, в России, вы по-другому решаете свои проблемы. У каждой страны есть свои проблемы, и она должна решать их наилучшим образом, отвечающим ее собственным интересам.
— В свете недавних переворотов в ряде африканских стран за последние годы, будь то Мали или Габон и Нигер, обеспокоены ли в Джубе тем, что данный сценарий может также затронуть Южный Судан?
— Я считаю, что Южный Судан никогда не окажется в такой ситуации. Наша страна появилась в ходе борьбы за освобождение. Так что это наша история. Правящая партия сейчас — революционная, она вела борьбу, пока не состоялся референдум и страна не стала независимой. Поэтому я не думаю, что подобные вещи произойдут в Южном Судане, а в настоящий момент мы готовимся к выборам в декабре 2024 года.
— Вы хотите сказать, что политическая ситуация в Южном Судане довольно стабильная?
— Весьма стабильная. Потому что, как я сказал ранее, происходившее в западных странах, в Западной Африке — это протест. Протест против систем, которые позволяли себе быть заложниками определенного влияния или внешнего влияния. Но это не наш случай. Я не думаю, что такой протест может иметь место.
— В свете предстоящих выборов нет протестного потенциала?
— Конечно, [нет]. Вы видите везде борьбу за власть. Я уверен, что в вашей стране [президент России Владимир] Путин будет участвовать в выборах в следующем году, и есть те, кто намерен составить ему конкуренцию. Это нормальная процедура, нормальный демократический процесс, когда партии мирно конкурируют за высший пост в стране.
— Поскольку мы заговорили о предстоящих выборах, нынешний президент Салва Киир обладает значительным политическим опытом, в том числе на посту президента. Могли бы вы поделиться некоторыми данными, будет ли он участвовать в выборах?
— Конечно, он собирается участвовать в этих выборах. Он уже ясно объявил о своем намерении участвовать [в выборах]. Правящая партия уже поддержала его как кандидата. Он единственный кандидат от нашей партии.
— Как, по вашим оценкам, конфликт между Израилем и Палестиной может повлиять на африканские страны?
— Во-первых, я не могу сказать, как долго он продлится. Не могу это предсказать. Как вы знаете, любой конфликт в любом регионе мира, поскольку мир сейчас превратился в одну большую деревню, влияет на весь остальной мир. Так что конфликт на Ближнем Востоке, если он распространится, окажет влияние [на страны Африки]. Потому что есть некоторые арабские страны в Северной Африке, такие как Египет. В настоящее время Египет является одной из наиболее пострадавших стран. Влияние конфликта мы увидим после притока беженцев, потому что беженцы из Газы отправятся в Египет. Так что это имеет эффект. Конечно, сейчас весь мир обеспокоен тем, что этот конфликт должен скорее закончиться. Чем скорее, тем лучше для всего остального мира.
— И рост цен на нефть тоже может оказать влияние?
— Конечно. Мы видели, как конфликт на Украине повлиял на весь мир. Я думаю, что это одно и то же. Цена на топливо будет расти. Цены на сырьевые товары также будут расти. И даже воздушное сообщение, авиационный туризм тоже пострадают. Потому что самолеты, которыми мы пользуемся, перенаправляются в другие регионы. Раньше люди летели из Дубая в Москву за четыре с половиной часа. Теперь это занимает почти шесть часов. Вы не можете просто так снова проследовать прямо через Черное море в Россию. Так что любая война, любой конфликт такого масштаба имеет свои последствия. Негативное воздействие на весь остальной мир.
— Мы обсудили, каким образом взаимное сотрудничество могло бы быть полезным для Южного Судана. Но что, по вашему мнению, Южный Судан мог бы предложить России?
— Мы предлагаем России прежде всего сотрудничество в области нефтяной промышленности. Ведь российские компании собираются в нас инвестировать, это не просто пожертвования из России. Южный Судан открыл для них свой рынок. Даже для мелкого и среднего российского бизнеса. Южный Судан может стать для них очень выгодным рынком, и они уже восхищаются нашей страной. С другой стороны, это станет хорошей возможностью для нашего населения, так как у нас улучшится экономическая ситуация. Россия предлагает нам стипендии на образование. Ранее их выделяли порядка пяти, но в этом году это число увеличилось до 25. Я думаю, в следующем году оно останется на столь же высоком уровне. И я обещаю, что количество стипендий увеличится. Таким образом, наши студенты получат пользу от российских технологий. И это то, чем мы также хотели бы воспользоваться, потому что нам нужны российские технологии. И следовательно, нам нужно, чтобы наша молодежь приезжала сюда и проходила обучение.
Со своей стороны мы могли бы предложить возможность для инвестиций, для передачи технологий при реализации соответствующих проектов. В общем, мы предлагаем свой рынок российским компаниям
— Возможно, есть аспекты сотрудничества России и Южного Судана, которые мы не затронули во время беседы, но вы хотели бы уделить им внимание?
— Я хотел бы подчеркнуть, что мы очень благодарны России за то, что она была на стороне Южного Судана на международной арене. На многосторонних площадках, в частности в рамках Совбеза ООН, Россия выступала против санкций, введенных против Южного Судана. Я думаю, что это один из общих моментов между нашими странами, потому что мы страдаем от одинаковых санкций, против Южного Судана их было введено множество. Россия выступала против этого с самого первого дня, указывая, что молодые государства не должны становиться объектом санкций. Мы очень за это признательны. Это был доброжелательный шаг со стороны России, даже без нашего запроса.
Со своей стороны мы также поддерживаем Россию на этой многосторонней площадке, в частности, в ходе различных голосований. Это направление сотрудничества крайне важно для нас. И конечно, наш глава государства обратился к России с просьбой использовать свое влияние в Совете Безопасности ООН для отмены санкций против Южного Судана.