— Здравствуйте, Сергей Геннадьевич, благодарю, что нашли время в вашем плотном графике для нашего разговора. Хотелось бы начать беседу с вопроса о том, как продвигается реализация довольно интересного решения индонезийских властей о строительстве новой столицы — города Нусантара. На ваш взгляд, укладывается ли руководство страны в обозначенные сроки, могут ли правительственные учреждения быть перенесены в новую столицу до конца года? Посольство тоже передислоцируется?
— Действительно, проект очень интересный, и неординарное решение, которое было принято еще президентом Джоко Видодо. Понятно, что расчеты делаются на то, что это придаст импульс развитию отдельного региона в Индонезии, потому что Калимантан — это достаточно большая территория, может быть, сейчас, на данный момент, не самая заселенная, но обладающая значительным потенциалом и ресурсами. Вы сами видели, какая непростая транспортная ситуации здесь в Джакарте, и желание разгрузить этот город и создать более комфортные условия для работы государственных учреждений тоже понятно. Но индонезийская сторона, на мой взгляд, осознает, что новая столица — это очень сложный, дорогостоящий и длительный проект. На мой взгляд, пока им не вполне удается выдерживать изначальный график. Еще летом даже речь шла о том, что все празднества, привязанные к Национальному дню Индонезии, отмечаемому 17 августа, будут проводиться уже в Нусантаре и что, возможно, в этот же день президент подпишет указ, что официальная столица будет перенесена в этот город, но такой документ не подписан до сих пор.
В итоге, например, дипломатический корпус не приглашали в Нусантару на празднование, там был только президент с некоторыми отдельными местными представителями. Насколько мы понимаем, глава государства переехал в Нусантару, потому что там готов президентский дворец и некоторые отдельные здания для ведомств. Планируется, что для основных министерств служебные комплексы будут построены до конца года. Будут туда переезжать государственные служащие или нет, наверное, это станет решать уже не действующий президент, а тот, кто его сменит на новому посту, — избранный глава государства Прабово Субианто. Не возьмусь предсказывать, потому что всегда бывают какие-то отсрочки по времени, но, по крайней мере, мы слышали, что Прабово Субианто говорил о намерении продолжать этот проект. Насколько это пойдет быстро, сколько потребуется времени — это уже другой вопрос. Потому что недостаточно только построить служебные здания для государственных служащих, им еще нужно жилье для семей, нужна социальная инфраструктура. Поэтому иногда упоминается 2040 год как финальный срок завершения этого проекта. В принципе, это соответствует известной мировой практике, когда переносились столицы в других странах. Общался на эту тему с бразильским коллегой, и он говорил, что, когда строилась новая столица страны — Бразилиа, посольства иностранных государств переехали туда где-то через 15 лет.
Это примерно соответствует тому, что мы видим сейчас с Нусантарой. Поэтому хочется только пожелать индонезийским партнерам успехов в реализации данного проекта. Посольство России пока остается здесь, в Джакарте, и в дальнейшем будем ориентироваться на рекомендации, которые местные власти нам будут давать. Когда можно будет увидеть своими глазами, что Нусантара готова, что там можно действительно комфортно находиться и работать, тогда мы будем думать о возможном переезде туда.
— Пока возможности посетить город и посмотреть его своими глазами нет никакой?
— Послов не приглашали. И не слышал, чтобы там принимали какие-то делегации, чтобы кто-то из моих коллег там находился. Потому что даже аэропорт пока только в тестовом режиме принимает самолеты. Туда тоже достаточно непросто добираться.
— Индонезийская сторона приглашает российских инвесторов участвовать в развитии новой столицы. Скажите, есть ли компании РФ, которые изъявили желание, уже участвуют или планируют?
— Нет, пока такой информации нет, что кого-то конкретного приглашали или кто-то уже участвует. Считаем, что с учетом нашего большого опыта по развитию крупных мегаполисов, начиная с Москвы, нам есть чем поделиться с партнерами. Абсолютно искренне считаю, не только потому, что я — посол Российской Федерации, а потому, что москвич, что это один из самых лучших и комфортных городов для проживания, с развитой транспортной и социальной инфраструктурой. С Индонезией можно было бы обсуждать перспективы сотрудничества в развитии транспортной, социальной инфраструктуры, электронного правительства, "умных городов". Можно было бы многим поделиться, но здесь уже, наверное, вопросы к частному бизнесу, насколько они готовы сейчас сюда приходить и вкладываться.
В планах посольства, у меня есть такие идеи, попытаться, что называется, связать Москву и Нусантару межмуниципальным сотрудничеством. Как я уже упомянул, проект Нусантара рассчитан на длительный период. В конце этого года или в начале следующего будем думать о том, как попытаться завязать какие-то контакты между городскими властями в России и Индонезии, подтягивать частный бизнес.
Ожидаем в ближайшие месяцы проведение заседания российско-индонезийской межправительственной комиссии по торгово-экономическому и техническому сотрудничеству. Это координационный механизм, который существует у нас со многими странами, с нашими хорошими партнерами, в том числе из Индонезии. Из-за пандемии она давно не собиралась, ждем, когда будет назначен новый сопредседатель межправкомиссии в новом правительстве Индонезии, и думаю, что в короткие сроки проведем такую встречу. По крайней мере, избранный президент Индонезии, когда я с ним встречался месяц назад, четко сказал, что даст поручение провести такое заседание. Там тоже можно будет поговорить и уже конкретно связать какие-то конкретные компании или конкретные субъекты Федерации из нашей страны и город Нусантару, чтобы можно было делиться опытом и рассказывать о российских весомых достижениях в сфере развития крупных городов.
— Определено ли, где соберется комиссия — в Москве или Джакарте? Заседание намечено до конца года?
— Мы исходим из того, что комиссия соберется в Джакарте. По состоянию на сегодня да, речь идет о конце этого года, но здесь важно, что в Индонезии будет формироваться новое правительство.
У нас есть сленговое выражение, что мы на низком старте. Как только партнеры скажут, что у себя все организационные моменты утрясли, то будем готовы начинать подготовку заседания межправкомиссии.
— В продолжение разговора об инвестициях расскажите, пожалуйста, поподробнее об индонезийской программе "золотых виз" для инвесторов, насколько она популярна среди россиян?
— В августе, насколько помнится, индонезийцы официально объявили о ее запуске. До этого такая программа функционировала в тестовом режиме. Уже тогда индонезийские партнеры упоминали, что россияне находятся в числе лидеров среди тех, кто хотел бы получить "золотую визу". Буквально недавно посещал Бали и общался там с местными иммиграционными властями, они мне тоже сказали, что интерес со стороны россиян очень большой и они видят много граждан России среди представителей тех стран, которые претендуют на получение "золотой визы". Поэтому считаю, что действительно интерес к этому проекту есть. Другое дело, что пока он все-таки не такой массовый: насколько слышал, где-то с начала реализации данной программы, даже после тестового режима, выдано всего порядка 500−700 виз. Это не так много, понятно, что речь не идет о тысячах или десятках тысяч. Видимо, такой задачи не стоит, партнеры говорят, что они хотели бы привлекать, что называется, качественный поток иностранных гостей. Считаю, что это хорошее подспорье, потому что не секрет, что получить вид на жительство для того, чтобы находиться в Индонезии длительное время, не так просто.
— Также важный момент для развития нашего сотрудничества — это прямые перелеты. Уже запущены рейсы на Бали. Есть ли уже планы увеличить количество рейсов и планируется ли запустить прямое авиасообщение между Москвой и Джакартой и другими городами РФ и Индонезии?
— 18 сентября на Бали прилетел первый рейс из Москвы. Речь идет о возобновлении сообщения, потому что в допандемийный период такой рейс был, даже, по-моему, несколько рейсов в день было в высокий сезон. Сейчас пока два раза в неделю, с октября будет три, а зимой, может быть, число рейсов увеличится до пяти.
В контактах с индонезийскими коллегами неизменно отмечаю, что далее следует подумать о том, чтобы на Бали прилетали самолеты не только из Москвы, но и из каких-то других российских городов. Относительно близко от Индонезии расположены регионы Сибири и Дальнего Востока, и если кто-то из этих районов хочет прилететь на Бали, то добираться через Москву — это делать очень большой крюк. Речь идет о затратах как по времени, так и по деньгам.
Поэтому если появятся отечественные авиакомпании, которые заинтересованы в прямых полетах на Бали, об этом можно будет подумать. Но должны быть вовлечены и представители авиационных властей двух стран, потому что и Росавиация должна давать определенные разрешения на открытие новых маршрутов, и, соответственно, индонезийская сторона.
Что касается полетов из Москвы или каких-то других регионов России в Джакарту, то здесь речь должна идти об экономической целесообразности. На данный момент основную массу пассажиров на таких рейсах составляют туристы, а для российских туристов Джакарта, наверное, менее интересный город, чем Денпасар и остров Бали в целом. Поэтому если какая-то наша или индонезийская авиакомпания почувствует, что готова к полетам в Джакарту, в том числе с учетом экономических соображений, открыть такой рейс возможно.
— Для более комфортных путешествий наших туристов также важным является вопрос расчетов. Сейчас в Индонезии нет возможности использовать российские карты "Мир". Работаете ли вы с индонезийской стороной сейчас по их запуску в стране?
— К сожалению, пока, откровенно говоря, порадовать наших соотечественников нечем. Мы ставим эти вопросы перед индонезийской стороной, и самое главное, что сами индонезийцы понимают важность этой темы и говорят нам, что хотели бы найти пути решения проблемы взаиморасчетов, но, положа руку на сердце, нужно признать, что крупные индонезийские банки сейчас опасаются работать с нашей страной из-за угрозы вторичных санкций со стороны Запада и, соответственно, ждут, как они нам неоднократно подчеркивали, политических решений сверху. Мы надеемся, что такие решения после 20 октября, когда состоится инаугурация нового президента Индонезии, будут приняты, и тогда мы уже сможем переводить в техническую плоскость диалог по поводу взаимоотношений между банками. Если индонезийские кредитно-финансовые структуры поймут, что, по крайней мере, их никто не будет ругать, а может быть, даже будут поддерживать на правительственном уровне, уверен, что они активнее пойдут на сотрудничество. Отечественные банковские структуры, Министерство финансов и Банк России готовы к этому. Поэтому мы ждем, когда, извините опять за сленг, партнеры созреют и можно будет приступить к практическим шагам.
— Интересно также, обсуждается ли решение о безвизовых поездках между РФ и Индонезией. Сейчас нужна виза по прибытии. Идет ли речь о том, чтобы вообще ее отменить?
— Такая идея витает в воздухе. Но мы понимаем, что к ней надо двигаться постепенно. Помню, что какое-то количество лет назад, когда я здесь в предыдущий раз работал, индонезийские партнеры предлагали нам ввести визу по прибытии, чтобы все были в равных условиях, на что мы просто вынуждены были объяснять, что в нашем законодательстве не прописан такой вариант действий и такой категории, как "виза по прибытии", нет. Поэтому предложили им в качестве первого шага подписать соглашение об упрощении визовых процедур для граждан двух стран. Это будет значить, что наши граждане будут тратить меньше времени на сбор каких-то документов, на получение виз, может быть, даже это будет более дешевый вариант, меньше денег придется тратить за визу. Пока такой проект находится на столе переговоров. Если мы его подпишем и увидим, что все идет нормально, наши индонезийские партнеры поймут, что это их устраивает, тогда следующим шагом, как мне представляется, может быть безвизовый режим. В соответствии с российским законодательством это может быть реализовано только на основе двустороннего межправительственного соглашения, которое мы будем готовы предложить партнерам. Мы за это, но должно быть понимание готовности и другой стороны. Пока индонезийская сторона считает, что предоставление здесь визы по прибытии — это достаточный шаг с их стороны. Но можно сделать больше. Думаю, что постепенно мы к этому придем.
— Еще небольшой нюанс. Эту визу по прибытии, как говорят индонезийцы, можно оформить в электронном виде, однако ее невозможно оплатить россиянам своими картами.
— Мы возвращаемся к предыдущему вопросу: такое происходит потому, что действительно деньги перевести сюда нельзя. А что касается виз электронных, то Индонезия находится в числе тех стран, гражданам которых Россия предоставила возможность получения нашей электронной визы. Это тоже заметно облегчает поездки индонезийских граждан в нашу страну. Как посол вижу, что в консульском отделе посольства в Джакарте визовый вопрос уже отнюдь не входит в число самых важных, приоритетных, не так много людей за ними обращаются, потому что большая часть оформляется в электронном виде.
— Вы упомянули электронную визу в Россию, насколько популярна она среди индонезийцев, возможно, есть групповые туры или религиозный туризм сейчас?
— Пока не слышал про какой-то организованный туризм к нам, но мы готовы работать с местными туристическими компаниями, и в допандемийный период поток индонезийских туристов имелся. Конечно, не такой большой, как на Бали из России, но речь шла о десятках тысяч человек, которые приезжали в нашу страну. Многие, с кем общаюсь здесь, говорят, что им очень нравятся Москва и Санкт-Петербург, в большом восторге те, кто посещали Казань, поскольку Татарстан — один из наших регионов, где значительное мусульманское население, как и Чечня, Дагестан, Башкортостан и прочие, все они пользуются интересом наших индонезийских друзей.
Думаю, что на какой-то стадии мы выйдем и на то, что будут организованные туры в Москву и другие регионы и контакты по мусульманской линии будут развиваться. Считаю, что мы на правильном пути и через какое-то время, может быть в течение полугода-года, ситуация будет улучшаться.
— Действительно, я, находясь в Джакарте и общаясь с индонезийцами, увидела их интерес к России. Знаете, когда они узнавали, что я из России, первое, о чем говорили, это о президенте Владимире Путине, причем в уважительном и даже восторженном ключе. Как вы думаете, почему у индонезийцев такое восприятие России и нашего президента, в частности? Это интерес или какая-то родственность позиций?
— Я считаю, что вы правы. Почему нам комфортно работать с индонезийцами и с Индонезией как страной — это люди, которые не работают по чьей-то подсказке и не уступают давлению извне, которое сейчас в современном мире очень сильно проявляется, когда коллективный Запад пытается заставить развивающиеся государства совершать какие-то действия, в том числе и против России, которые не в интересах этих самих стран. А вот индонезийцы действительно проводят независимую и самостоятельную политику, они исходят из своих собственных национальных интересов. И индонезийскому руководству, и простым индонезийским гражданам интересны зарубежные политические деятели, которые демонстрируют такую самостоятельность.
Россия и президент Владимир Путин — как раз пример такой страны и такого политического деятеля, который действует так, как он считает нужным, исходя из национальных интересов своей страны, проводит самостоятельную внешнюю политику, добивается ликвидации однополярного мироустройства. Мы продвигаем идеи многополярности, что говорит об определенной политической решительности — естественно, это ценится здесь. Именно поэтому наш президент действительно очень популярен в Индонезии. Уверен, что он гораздо популярнее, чем любой американский президент, если уж на то пошло. И не только он один, но и другие фигуры, в том числе и связанные с мусульманским миром, такие как глава Чечни Рамзан Кадыров и другие персоналии, включая и небезызвестного Хабиба Нурмагомедова, который здесь, что называется, на слуху. Могу только радоваться, что у нас есть такая персонифицированная взаимосвязь, что какие-то конкретные политики, спортсмены или общественные деятели моей страны симпатичны индонезийцам и популярны здесь.
— Вы говорили о самостоятельности индонезийской политики, и в этом контексте хотела бы затронуть конфликт вокруг Украины. Индонезия принимала участие в первой конференции в Бюргенштоке, но не подписала итоговое коммюнике. Были ли у вас контакты с индонезийской стороной, почему власти поступили таким образом и в целом, как вы считаете, понимает ли Индонезия позицию России?
— Разумеется, считаю, что в Индонезии понимают причины того, почему мы начали в феврале 2022 года специальную военную операцию. Достаточно хотя бы сказать, что и российское руководство, и руководство МИД, и посольство России в Индонезии, и я лично неоднократно на самых разных уровнях объясняли индонезийцам мотивы наших действий. Полагаю, что индонезийцы адекватно оценивают ситуацию, они видят наши резоны. Другое дело, что они постоянно подчеркивают, что проводят в отношении кризиса на Украине сбалансированную линию, поддерживают отношения и с нами, и с украинской стороной. В Киеве по-прежнему функционирует посольство Индонезии.
Как объясняли нам в МИД Индонезии, участие Индонезии в бюргенштокском мероприятии, причем участие не на уровне кого-то командированного из Джакарты, а индонезийского посла в Швейцарии, мотивируется тем, что они хотели бы быть в курсе ведущихся дискуссий. При этом они с самого начала говорили, что любые переговоры, касающиеся урегулирования украинского кризиса, должны вестись обязательно с участием всех заинтересованных сторон, имея в виду, что и Россия там тоже должна присутствовать. Нас туда никто не приглашал. Вы сами знаете линию западников и украинцев, которые хотят сначала сверстать некую "формулу Зеленского", а потом поставить нас перед фактом, что она уже лежит на столе, а нам ничего не останется, кроме как с ней согласиться. Понятно, что на такое мы никогда не пойдем. Постоянно объясняем это индонезийской стороне, считаю, что здесь это понимают.
Более того, индонезийцы уже неоднократно на разных уровнях пытались поучаствовать в медиаторстве, содействии переговорному процессу. Собственно говоря, этому был посвящен двухлетней давности визит президента Джоко Видодо в Москву в июне 2022 года. Несколько раз такие идеи высказывал избранный президент Прабово Субианто. Мы всегда говорим партнерам, что не отвергаем ни одной такой инициативы, но здесь нужен, во-первых, учет наших коренных интересов, а во-вторых, все-таки, что касается особенно индонезийской идеи, хотелось бы подробнее понять, в чем она состоит, потому что пока там достаточно общие фразы, из которых какой-то практической концепции не построишь. Прабово Субианто — пока только избранный президент и министр обороны, поэтому, возможно, ему не с руки продвигать дальше свою мирную инициативу по Украине. Может быть, когда он уже действительно станет главой государства, то более плотно займется этим вопросом. Полагаю, что будем готовы выслушать его на любом уровне и посмотреть, как это можно реализовать. Может быть, индонезийцы подключатся к известной китайско-бразильской инициативе по посредничеству.
— Избранный президент, который является министром обороны, был в России недавно. Скажите, военно-техническое сотрудничество наверняка подробно обсуждалось? Как сейчас, после визита, это сотрудничество развивается и есть ли какие-то новые проекты в этом направлении?
— Да, исторически военно-техническое сотрудничество является составной частью наших межгосударственных отношений с Индонезией. И оно действительно зародилось в тот период, который руководитель Федерального архивного агентства Андрей Николаевич Артизов назвал "золотым десятилетием" в российско-индонезийских связях. В период после обретения независимости, во многом благодаря нашей военной помощи и участию наших моряков и других военных, индонезийцам удалось сохранить свою территориальную целостность и все-таки выдавить голландских колонизаторов из того района, что тогда назывался Западным Ирианом. До сих пор индонезийцы это помнят.
Это сотрудничество индонезийцы готовы с нами продолжать, при этом мы понимаем, что не будем здесь единственным партнером в военно-технической сфере. Готовы работать на этих условиях. По понятным причинам какие-то конкретные темы и проекты я, наверное, не буду сейчас называть. Но мы спокойно работаем в этом направлении. Тишину любят и бизнес, и дипломатия, и особенно военно-техническая сфера. Уверен, что предметные договоренности будут.
А из того, что лежит на поверхности, можно привести вполне зримые примеры сотрудничества. В ноябре в порт Сурабая совершит дружественный заход группа кораблей Тихоокеанского флота. Это будут три современных наших корвета. Такие визиты разных наших кораблей бывают практически каждый год, и в обратном направлении тоже имеется движение: индонезийские корабли заходят к нам. Но в ноябре в привязке к этому заходу будут первые крупномасштабные военно-морские учения России и Индонезии. Они уже имеют название "Орруда" — это такой акроним, придуманный из слов "орел" и "гаруда"(мифический царь птиц — прим. ТАСС) — два символа наших государств. Орел на российском гербе, а гаруда — на индонезийском. Их увидят все — наши друзья и наши недруги. Индонезия отнюдь не единственная страна, с которой мы проводим такие учения, даже в этом регионе Юго-Восточной Азии. Готовы это продолжать, и мы видим встречный интерес индонезийской стороны. При этом мы постоянно подчеркиваем, что дружим с индонезийцами, но мы не дружим против кого-то. Это наши двусторонние дела, и нам, в общем-то, безразлично, как к этому относятся какие-то третьи страны.
— А будут ли эти учения на ежегодной основе?
— Думаю, что, может быть, не ежегодные, но с определенной периодичностью они будут проходить, например раз в два года. Потом, может быть, когда-нибудь мы можем провести такие учения не в акватории, которая близко от Индонезии, а, допустим, в той части Мирового океана, которая находится ближе к российскому Дальнему Востоку. Здесь много разных опций. Нам интересны и военно-воздушные учения, тем более что на вооружении индонезийских ВВС стоят наши самолеты, и какие-то другие сферы, и мы готовы обсуждать многое.
— Насчет контракта о поставке Индонезии российских истребителей Су-35. По последней информации, он был заморожен. Пояснила ли индонезийская сторона причину такого решения и какова судьба контракта?
— Вы правильно сказали, что он не разорван, не прекращен, а заморожен. Исходим из того, что рано или поздно он будет реализован. Когда и как — это уже вопрос к следующему индонезийскому правительству, решение принимать ему. Насколько мы понимаем, интерес к российской авиационной технике остается.
— А индонезийская сторона поясняла, почему именно заморожен этот контракт?
— Таких внятных пояснений не было, но, насколько мы понимаем, были сложности с расчетами. Не слышал этого напрямую, но догадываюсь, что было сильное давление стран Запада. Опять же, нельзя говорить, что индонезийцы прогнулись под этим давлением, потому что контракт не разорван. Считаем, что договоренность имеется, а она была достигнута на достаточно высоком уровне, и она будет реализована.
— О нашем торгово-экономическом сотрудничестве. В каких российских товарах заинтересована Индонезия, поставки которых хотела бы нарастить, и, соответственно, импорт каких товаров хотела бы увеличить Россия?
— У нас максимально широкий спектр интересов. Товарооборот в прошлом году был чуть больше $4 млрд, и это не то, что соответствует нашему потенциалу, мы можем гораздо больше. С индонезийской стороны основным товаром является пальмовое масло, которое мы приобретаем, но считаем перспективными и много других сельскохозяйственных и прочих товаров. Сами индонезийцы неоднократно подчеркивали, что они хотели бы увеличивать поставки своей сельхозпродукции в Россию. Мы сюда тоже готовы поставлять нефть и газ, если будет такой интерес, российские металлы, удобрения, на которые есть спрос. В прошлом году, после определенной паузы, был восстановлен в достаточно большом объеме экспорт российского зерна. Где-то порядка миллиона тонн поставлено. Считаем, что с учетом того, что местный рынок зерновых один из самых крупных в мире, то можем нарастить здесь свою долю.
— Если позволите, несколько вопросов относительно международного контекста взаимоотношений наших стран. МИД РФ неоднократно заявлял о том, что активность НАТО, США в Азиатско-Тихоокеанском регионе вызывает опасения и что тот конфликтный потенциал, который есть, может вспыхнуть. Как относится к этому индонезийская сторона?
— Считаю, что индонезийская сторона прекрасно понимает угрозу, которую несет проникновение НАТО в Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР). Мы, в частности, очень четко объясняем, что расширение сферы ответственности НАТО было в том числе одной из причин, почему началась специальная военная операция на Украине, что движение НАТО в восточном направлении и то, что военная инфраструктура блока придвинулась вплотную к нашим границам, создавало угрозу для нас. Соответственно они понимают, что перенос военного потенциала НАТО сюда, в АТР, ничего хорошего никому не сулит.
Страны региона отнюдь не заинтересованы в том, чтобы американская или натовская инфраструктура дополнительно размещалась здесь, как это делается на территории, допустим, Австралии. Кроме того, в последнее время на территории Филиппин были размещены американские ракеты средней дальности. Утверждается, что они находятся на временной основе, но мы прекрасно знаем нашу поговорку, что все временное, как правило, превращается в постоянное. Неизвестно, когда они будут оттуда выведены, но угрозу регионалы уже чувствуют. Тот же самый трехсторонний проект партнерства между США, Великобританией и Австралией (АУКУС) по созданию атомного подводного флота — это тоже, как мы считаем, угроза для безопасности стран АТР. Видим, что индонезийские партнеры воспринимают наши аргументы. Конечно, в этом регионе есть страны, которые готовы делать все, что им натовцы или американцы скажут, но большинство стран — членов АСЕАН, включая Индонезию, проводят самостоятельную политику, им такая линия НАТО абсолютно не нравится, она их не устраивает. В этом мы солидарны и совместно работаем с тем, чтобы противодействовать такой линии.
— Каковы, на ваш взгляд, перспективы присоединения Индонезии к БРИКС?
— Сейчас жизнь в Индонезии во многих практических и более широких вопросах делится на период "до 20 октября" (инаугурации избранного президента —прим. ТАСС) и "после 20 октября". Полагаю, что в отношении БРИКС ситуация выглядит примерно таким же образом. И вполне возможно, что вскоре — понятно, что не 21 и не 22 октября, а когда уже будет создано правительство и политическая жизнь в Индонезии наладится, — решения по тематике БРИКС будут приняты. Видим, что понимание важности этого объединения здесь, в принципе, есть. Со своей стороны, мы неоднократно подчеркивали, что видим Индонезию сильным кандидатом для налаживания тесного взаимодействия с БРИКС.
Здесь есть желание быть среди тех государств, которые вырабатывают самостоятельный курс, которые готовы продвигать многополярность в современном мире и налаживать равноправное сотрудничество на демократической основе. Видимо, на саммите в Казани будет определено, как БРИКС в этих новых условиях будет работать с другими заинтересованными странами.
Имеется и еще один аспект. Когда партнеры говорят о сотрудничестве и подготовке соглашения о свободной торговле между Индонезией и Евразийским экономическим союзом, о взаимодействии между Индонезией и БРИКС, нужно помнить, что и ЕАЭС, и БРИКС — это многосторонние структуры. Россия — только один из их участников. Да, у нас есть наш голос, важный голос, но это только один из голосов. И все решения, которые касаются будущего, должны приниматься всеми участниками организации или объединения на основе консенсуса.
— Относительно соглашения Индонезии с ЕАЭС о зоне свободной торговли, все идет к тому, что до конца года оно будет подписано?
— Как здесь в Индонезии иногда говорят: "Иншаллах" ("Если пожелает Аллах" — прим. ТАСС). У нас есть такое желание. Но, наверное, правильнее говорить не о "подписании до конца года", а о "завершении согласования текста до конца года". Действительно, такую цель мы ставим. Но все-таки потом каждое государство — пять стран — членов ЕАЕС и Индонезия — должны будут провести внутригосударственные процедуры, то есть не только переговорные команды, но и все вовлеченные государственные учреждения должны четко сказать, что этот текст их устраивает. Иногда на это требуется достаточно длительное время, только после этого уже речь пойдет о подписании, а потом и о ратификации, то есть еще и парламенты будут вовлечены в этот процесс.
Поэтому утверждать про подписание соглашения о свободной торговле до конца года — это, наверное, слишком оптимистичное высказывание, но вот закончить работу над текстом было бы важным достижением. Уверен, что такое в интересах всех государств ЕАЭС и Индонезии и что будут предприняты усилия, чтобы эта работа была максимально быстро закончена.