Артем Жога (позывной Колыма) — Герой ДНР. Служил в батальоне "Спарта". Его сын — Герой России Владимир Жога (позывной Воха), возглавивший "Спарту" после гибели первого командира Арсена Павлова (позывной Моторола), погиб 5 марта 2022 года в Волновахе к югу от Донецка, обеспечивая выход мирных жителей. После гибели сына Артем Жога возглавил батальон. В сентябре 2023 года избран депутатом парламента ДНР и стал его председателем. Участник программы "Время героев".
2 октября президент назначил 49-летнего Артема Жогу своим полномочным представителем в Уральском федеральном округе. В интервью ТАСС полпред рассказал о первых днях СВО, о том, кому отправляет цветы, о "Спарте" и детях, а также приоткрыл подробности нового назначения.
Я с детства считаю, что я русский. Мама — украинка, папа — украинец, а я родился в России — я русский. Мама рассказывает, что с трех лет у меня была такая позиция. И когда слышу призывы, "москаляку на гиляку", то возникает вопрос — а за что? Я, даю работу, плачу налоги, я живу в этой стране, чем я хуже? И таких как я — половина нашего города — такие же москали.
Все это началось 2004 году, когда были выборы президента Украины, когда Ющенко и Янукович были кандидатами, когда придумали третьи выборы, потому что западные "партнеры" не смогли по-порядочному. Это была, грубо говоря, репетиция тех событий, которые мы видели в 2014 году. Это я понял уже потом, когда стал начальником штаба, и начал анализировать, возвращаться назад, поднимать какие-то документы…
И вот за 10 лет, с 2004 до 2014, наблюдалась работа с населением Украины. Работа в плане отдаления русских от украинцев, хотя это один народ. Нас разделили сначала на Запад и Восток: тут щирые украинцы, тут недоукраинцы. Начались гонения по национальному признаку. По факту, в 2013 году начался механизм переворота, и в 2014-м он завершился.
Мы тогда уже понимали, что что-то будет. И когда к нашему Славянску подошли войска, зашел отряд Стрелкова, кстати, в этом отряде как раз и был Моторола — Арсен Павлов, мы приняли активное участие в самообороне. Помогали сначала стройматериалами, а потом на одном из блокпостов мы познакомились с Арсеном. 30 апреля — первая кровь пролилась в Славянске, когда "Правый сектор" (организация запрещена в РФ) пытался зайти в город, случилась первая перестрелка.
— Почему не уехали?
— Как почему? Это дом. Почему нужно уходить от дома? Мы не привыкли бегать от опасности. Президент прав, если драка неизбежна, надо бить первым. Я всегда воспитывал Володю в этом ключе.
У меня отец и мама родом с Донбасса. Мама из самого Донецка. Тогда этот город назывался Сталино. А папа из-под Донецка, Ханжонково — есть такой небольшой поселок. Отец после армии уехал на Север — в Магаданскую область. Тогда все на заработки уезжали. А мама закончила медицинское учебное заведение и уехала туда вместе со своим старшим братом. Там они познакомились, в 1973 году расписались, в 1975 появился я. Магаданская область — это моя родина. Жили мы в поселке Оротукан, это 400 км от Магадана. Хороший такой поселок. Градообразующее предприятие — Оротуканский завод горного оборудования, на котором я с 13 лет каждое лето проходил практику. Там, кстати, освоил профессию сварщика. Отец всю жизнь проработал на больших бульдозерах. Он старатель, трудился на Горно-обогатительном комбинате, где добывали золотоносную руду.
Мама — медик в школе-интернате.
— А кто главный в семье был?
— Вы знаете, без умной, грамотной женщины никогда не бывает взрослого, состоявшегося мужчины. Поэтому, я думаю, главным был отец, но мама была инициатором и генератором идей. Она тихий, спокойный человек, но с твердым характером.
Я и сегодня с теплотой вспоминаю домашние праздники — Новый год, майские… На 1 мая, 9 мая, и на 7 ноября готовили холодец. Это были два таких особенных вечера, когда все варилось, разбиралось, нам с братом доставалась почетная обязанность погрызть косточки после обдирания, собрать эти судочки…
— Сами готовите?
— Я очень люблю готовить, но я больше по рыбе. Предпочитаю морепродукты — пожарить креветки, рыбу посолить… В принципе, я люблю своего посола рыбу. Рецепт не очень сложный — соль, сахар и лимонный сок. Больше ничего не надо. Зато получается, когда делаешь с душой, очень вкусно. В магазине так не делают.
— А когда вы переехали на Донбасс?
— После школы. Как раз развал Союза прошел, Украина отделилась... У мамы родители в Донецке жили. Они умерли в 89-м и в 90-м году, там осталась квартира.
В 92-м после окончания школы я даже на выпускной вечер не пошел. У нас был билет, и мы улетели
— А с детьми были какие-то традиции?
— С Володей мы в футбол всегда любили играть, выезжали купаться на Голубые озера… Когда Володя уже подрос — пристрастился к технике. Я помню, первый мотоцикл появился у меня в 14 лет. "Иж-Планета-5" — по тем временам это была шикарнейшая техника, кто понимает. И сыну первый мопед я взял в 14 лет. Потом потяжелее, побольше… Вместе катались. Потом на квадроциклах. Когда уже военные времена пошли... Знаете, есть такое понятие: постоянная насыщенность адреналина в крови. Люди, которые проходят горячие военные точки привыкают к постоянному адреналину в крови. Поэтому для нормального самочувствия мы находили какие-то выходы. Арсен всегда говорил, что бездельничать солдату нельзя. Соответственно, мы шли по этим заветам и находили для себя какие-нибудь приключения — поехать, найти трассу посложнее, где грязи побольше, и вот на квадроциклах плюхнуться и поковыряться, полазить...
— Как случился переход от предпринимателя Артема Владимировича к позывному Колыма?
— У нас было два пикапа — у меня большой, у Володи поменьше… Они с Арсеном решили поставить на Володин пикап ДШК, доработать его, и Володя вступит в ополчение. Я объяснил, что это не "Counter-Strike", не игра, где можно кнопку нажать и восстановиться, это должно быть осознанное решение. Но он ответил: "Пап, я осознанно иду". И пошел.
Володя ушел непосредственно в ополчение. А я под видом предпринимателя вешал регистратор на машину и выезжал из Славянска, тогда это еще можно было — блокпосты пропускали — и собирал развединформацию, где какая техника проходит.
Арсен создал на тот момент небольшой диверсионный противотанковый взвод, который уничтожал технику противника. Это было начало батальона "Спарта".
Их было четверо: Володя — Воха, Моторола, Боцман и Кирпич. Кирпич был пулеметчик, Боцман — гранатометчик. Володя очень хорошо знал окрестности, короткие дороги, куда можно выскочить. И вот так и работали
— Почему Воха?
— У нас тогда не было имен, фамилий, а были позывные. И Володя спрашивал, какой взять? Ему ответили: "Ну как тебя пацаны во дворе звали?". "Ну, Воха". "Ну, вот и будешь Воха". Вот так и осталось — он Воха, а я Колыма.
— Вы же, по сути, были обычными жителями без военных навыков…
— Срочную в армии Украины мы не служили. Ни он, ни я. Сначала у меня была отсрочка, потому что родился сын во время призыва. Потом выяснилось, что я недоукраинец. Там нужно было прописаться до какого-то числа. А я приехал после. Выяснилось, что у меня красный паспорт СССР, и я как бы не совсем гражданин Украины. Пока то да се — время прошло, и я получил белый билет.
Володе, когда уже начались эти события, как раз пришла повестка, но он был студент и была отсрочка. Арсен Павлов всегда говорил, что проще научить новичка каким-то навыкам, чем переучить человека, который где-то уже проходил. К нам приходили ребята, которые проходили Чечню, Приднестровье — с ними сложнее было. Стиль войны разный, и сложно было их переучивать. Проще было научить человека, у которого нет боевого опыта.
— Давайте тогда про "Спарту", с самого начала. Как она образовалась, из кого она формировалась?
— В Славянске, образовался небольшой взвод из четырех человек. А из Славянска уже выходили 26 или 27, точно не помню. Я тогда выходил не вместе со всеми, потому что в тот момент выехал за развединформацией, и назад уже не смог вернуться. Машина огромная, приметная, очень сложно было заехать. Я тогда выскочил, решил переждать это дело, а потом выяснил, что ополчение ушло из Славянска.
Связь плохая была, потому что Украина гасила вышки сотовой связи, очень сложно было созваниваться. Я через украинские блокпосты пробивался. В автобусе, как обыватель, проехал от Святогорска до Донецка. В принципе, прорвался, все хорошо. И уже полноценно вступил в ополчение, получил удостоверение. Где-то до сих пор оно хранится у меня.
Командные способности Арсена, сразу открывались. Благодаря успешным операциям в Славянске, к нему начали тянуться... И вот потихоньку отряд обрастал, и в августе 2014 года, я могу точно сказать, это уже была рота — 86 человек. И тогда у нас появились название "Спарта" и флаг с буквой "М". Все думают, что это "М" от "Моторола". Нет, Мотор любил компьютерную игру "Метро". "М" — это оттуда. И название "Спарта" он взял из этой же игры.
Когда зашли в аэропорт, это где-то было 9 сентября, и в одном из обращений, Мотор сказал, что, если ты чувствуешь, что ты русский и можешь доказать это, должен и обязан приехать хотя бы на небольшое время — на неделю, на две, на месяц, на два — и помочь русским, которые находятся на Донбассе. И тогда наплыв пошел. Я уже где-то упоминал, что на тот момент вел статистику — мы уже получили практически штат батальона. Там до смешных ситуаций доходило — из дома ребят не отпускали, так они мусор выходили выносить и не возвращались.
— На перстень ваш смотрю и браслет...
— Перстень — это Моторола придумал в 2016 году. Таких перстней всего 12, внутри позывной. В 2016 году мы заказали 10 штук.
Еще два перстня — у гражданских. Это Семен Пегов — он прошел много с нашим батальоном, был разных в переплетах, в боевых действиях. И друг батальона, друг Арсена Павлова, друг Володи, мой друг Рэм Дигга — рэп-исполнитель Роман Воронин, он на коляске. Он очень у Володи просил, и тот ему заказал, но вручить уже не успел — Володя погиб. Вручал уже я. Из этих печаток осталось только четыре человека, которые их носят из 10. Двух гражданских не беру, остальные погибли: и Водяной погиб, и Володя погиб...
— Были ли какие-то традиции посвящения в батальоне?
— Посвящения не было. Были строгие правила приема на службу. Это физнормативы — нужно было подтянуться минимум 12 раз, отжаться на брусьях, пробежать стометровку и три километра — норматив уже не помню.
Некоторые с Мотором даже ругались. Парень 10 раз подтянулся, но он сказал: "Нет, не берем. Пусть через месяц приходит, сдаст норматив и все нормально". В этом плане он очень строг был. Ну, и самое главное — сухой закон. Мотор не любил, чтобы употребляли для храбрости 100 грамм. Боевые действия должны быть на трезвую голову. Никто не запрещает пить в увольнении, но на службу нужно прийти трезвым. Люди, нарушавшие сухой закон, карались очень строго.
— Я как мать понимаю, что самое дорогое, что может быть, это ребенок. Расскажите, каким был Владимир?
— Знаете, про таких детей говорят шило в одном месте. Это был беспокойный парень. В хорошем смысле, активный. Любил жизнь. Строил планы…
Вы знаете, многие удивлялись, как мы с ним вместе, в батальоне — он командир, я начальник штаба. Я, кстати, начальником штаба стал в 2015 году еще при Моторе. Многие думают, что это меня Володя назначил.
— Это же вообще такая подмена понятий отец и сын…
— Мы были друзья, все это наше время — у нас небольшая разница в возрасте. Когда он стал уже совершеннолетним, мы много времени проводили вместе, ощущали себя как друзья, братья — старший и младший. На фронте так же было.
И Арсен делал ставку на нас. Он понимал, что за ним охота. Была информация оперативная: 4-5 попыток покушения, по счастливой случайности он тогда жив оставался. И почему он нас и подтянул? Потому что прекрасно понимал наши с Володей отношения. Он понимал, что батальон будет и дальше жить, развиваться, и с ним ничего не случится. Потому что мы болеем и душой, и телом за этот батальон. И вы прекрасно понимаете, что я до сих пор ношу эту атрибутику — это как семья, 10 лет жизни — это много.
И Володя горел этим делом. Когда погиб Арсен, ни у кого из батальона — 400 человек — не возникло даже сомнений, кто станет командиром. Володя. Потому что это его дело, он кипел этим.
Быть командиром это очень сложно, особенно в 23 года. Представьте — молодой парень, у него не было ни одной части тела без ранения, без шрамов. Это его жизнь, он поднял батальон еще выше на уровень
— Как начался бизнес?
— Жизненная необходимость подсказала, что дальше я уже работать на заводе не могу, потому что завод уже не выплачивал таких денег, и я ушел в коммерцию. Начал ездить с коммерческими вариантами — купи-продай — все, по-моему, торговали на рынке и проехав по нашей России, если поездом ехать, можно было понять, чем славится каждый город.
Потому что на перроне торговали той продукцией, которую давали вместо зарплаты. Я думаю, кто постарше, помнят эти тяжелые времена 1992-1994 год, когда выживали как могли.
Я поехал, чтобы заработать для молодой семьи, в которой есть маленький ребенок, в Амурскую область.
— И почему рыба? Это магаданские корни?
— Это вообще случайно. Я уехал на год в артель с отцом в Амурскую область в Благовещенск, на реку Зею. Год отработал старателем, чтобы заработать на квартиру. Год старался, приехали — в Славянске купил квартиру.
Я не люблю дома сидеть — пошел на рынок. Устроился реализатором рыбной продукции к знакомым знакомых. Как-то начал: сначала был реализатором, потом появился свой реализатор, потом открыл точку, вторую. Потом наш рынок реорганизовался, начал строиться: я выкупил несколько торговых точек, построил два павильона для торговли рыбы. Постепенно на другом рынке еще взял.
— Опыт, который вы получили в бизнесе, как-то пригодился в ополчении?
— Когда мы из роты переросли в батальон, Мотор меня выдернул и говорит: хорош на переднем крае быть, теперь организовывай жизнедеятельность батальона. Это обеспечение боеприпасами, службами тыла, работа по вооружению, снабжению и так далее. И в принципе, мои навыки и работа предпринимателя из мирной жизни, организация всех этих процессов… Начальник штаба, грубо говоря, это кто? Хороший, классный админ, руководитель процессов. Потому что не раз говорил, что война — это не только атака, стрельба и крики "Ура!". Это жизнедеятельность батальона.
Солдат же не может 24 на 7 воевать. Он должен отойти, восстановиться, отдохнуть, и нужно создать для этого условия
— Все-таки вы не все время работаете. Чем занимаетесь? Мы уже знаем про мотоциклы, знаем, что вы любите готовить. Что еще?
— Спортзал. Сегодня я вместо обеда пошел в спортзал. Считаю, что в здоровом теле — здоровый дух. Утром я всегда делаю зарядку, это тоже своего рода дисциплина. Конечно, если я прилетаю в 4 утра, я утром зарядку не делаю, наверстываю вечером. Поставил себе за правило, что человек должен приседать столько, сколько ему лет. Поэтому я приседаю 50 раз каждое утро. И через день отжимаюсь где-то 50-70 раз.
— Вы себя считаете человеком дисциплины? Или все-таки более...
— Импульса. Но без дисциплины все равно нельзя. Это качество я взял у Арсена. Потому что, если человек начнет давать себе поблажки, искать оправдание своему бездействию: "Ну полежу я сейчас на диване, чуть подустал, немножко полежу, отдохну, потом сделаю", то ничего не получится. Дисциплина — это, когда ты себя заставляешь встать, пойти в тот же спортзал, поехать на встречу, с кем-то поговорить, решить какие-то вопросы и т.д.
Я по своей натуре человек, который не сидит на месте. У меня даже выходные, это сложный период, особенно после армии, когда я уволился из вооруженных сил, мне было сложно, потому что, оказывается, у чиновников, у госслужащих есть суббота, воскресенье, чего в армии нет, тем более у командира батальона. Командир батальона это 24 на 7, 365 дней в году, потому что всегда что-то нужно.
И когда перешел на государственную службу и у меня оказались выходные, я не знал, чем себя занять. Телевизор я не люблю смотреть, единственное что я мог — почитать книги.
— Расскажите про дочку. Она же в этом году должна была поступать, правильно?
— Да, поступила в юридический. Хорошо, что у нас прогресс шагнул далеко вперед: я взял за правило — раз в неделю, максимум в 10 дней отправлять ей букет цветов. Ну и подарки — то, что обычно хотят девочки — фен новый, чехол на телефон, какие-нибудь вкусности…
Но цветы — обязательно. Всем рекомендую дочкам дарить цветы
— А как вы приняли решение пойти в депутаты?
— Я никогда не занимался гражданской жизнью — боевые действия, служба в батальоне, боевая подготовка — был погружен в жизнь подразделения и в организацию боевых действий. Я не понимал, что есть еще другая жизнь, которой люди живут все эти годы. И там тоже много сложностей и проблем. И вот, встречаясь с жителями Донбасса, я понял, что в принципе это тоже поле боя. Если я свой опыт и свои знания буду продвигать в этом поле, то, может быть, и пользы будет намного больше.
Мне легко с людьми общаться, потому что я говорю от чистого сердца, от души. Я прожил все это — и боевые действия, и потерю близкого человека... Мне не надо что-то придумывать. Я говорю то, что есть.
— А в чем было сложнее разобраться? В тактике ведения боя или в законотворчестве?
— Да везде сложно. Но когда тебе нравится этим заниматься — это легче проходит. Потому что, если ты занимаешься нелюбимым делом, сколько ни учись, ни получай образование, у тебя никогда не получится. А когда тебе это нравится… Я не скажу, что мне нравилось вести боевые действия, но мне нравился сам процесс работы с парнями — обучать их, направлять, достигать каких-то результатов.
Также и в депутатстве. На первом пленарном заседании меня почти единогласно, выбрали председателем народного совета, и это подразумевало, что придется уйти из подразделения. Но этих депутатов выбрали наши избиратели, наши жители Донецкой народной республики. И их выбор — это выбор всего нашего населения. И отказаться я не мог.
В начале я слабо представлял свои обязанности. Начал поднимать литературу, вникать. Я тогда понимал, что очень много юридических вопросов не совсем знаю. И поступил в юридическую академию у нас в ДНР. А потом позвонил Сергею Владиленовичу Кириенко и попросил помочь с образованием. И вот в принципе, с этого момента начал участвовать в программе "Время героев", которая еще не была анонсирована нашим президентом.
Знаете, мне иногда задают вопрос, как участникам СВО избежать "афганского синдрома". В плане того, что ребята, когда возвращались с Афганской войны, уходили в криминал, спивались... Я говорю, что это не синдром, а просто государству тогда было не до них. Это 90-е годы, развал Союза, тогда, в принципе, каждый выживал как мог. И когда парни возвращались, им говорили "мы вас туда не посылали".
Я уверен, сегодня мы не вернемся к афганскому синдрому, потому что его нет. Если мы начнем с нашими ребятами, которые возвращаются с СВО, заниматься, увлекать их. И "Время героев" — это очень хорошая, эффективная программа
В первый поток, если не ошибаюсь, было подано 44 тысячи заявок. Был отбор, тесты, еще раз тесты, собеседование, психологи, еще раз собеседование, опять тесты… Это довольно-таки такой трудоемкий процесс. И вот нас отобрали 83 человека.
Сейчас формируется второй и третий потоки, и эта программа как раз для парней, которые возвращаться будут с СВО, чтобы привлекать их к работе в структурах власти в госструктурах в больших корпорациях.
Могу привести пример. Парень демобилизован по категории Д, то есть, не может быть военнослужащим. Вернулся на гражданку, не мог себя найти. И вот он мне написал: "Колыма, помоги вернуться назад на войну, потому что я не могу себя в гражданке найти". Я ему посоветовал обратиться в фонд "Защитники Отечества", который работает с молодежью, с семьями ребят, которые погибли. Это не бумажки перекладывать, это работа на земле — непосредственно с семьями, с парнями, которые возвращаются. И он устроился координатором в фонд и работает. Так что, повторюсь, это не синдром, это просто отсутствие внимания.
— Давайте, если уж заговорили про внимание к военнослужащим, поговорим про "Время героев". Для вас какой самый интересный блок был?
— Во "Времени героев"? Они все хорошие. Знаете, и первый, и второй модуль, и еще модули у нас будут. На втором я не смог полностью лично пройти, больше онлайн занимался, смотрел программы, которые нам готовили.
Медиаблок был очень хороший. Это гигиена интернета, как вести социальные сети, как общаться с журналистами, как вести себя на публике, как себя подавать, строить речь в принципе. Также у нас там был "КиберДед". Он рассказывал такие интересные истории... Что интернет помнит все — если один раз где-то оставил след, он уже никуда не исчезнет и постоянно за тобой будет идти.
— Как вы узнали, что появилась перспектива стать полномочным представителем президента?
— Впервые я узнал об этой перспективе от журналистов. Мне написали, что ходят слухи, есть такая информация. Я как раз был в Пятигорске на одном из модулей обучения по РАНХиГСу. Я на тот момент действительно не обладал информацией, и ответил "первый раз слышу". Мой ответ довольно-таки быстро распространился на больших медийных ресурсах. Потом, когда меня вызвали, сказали, что должен быть в Москве 25-го числа, и тут же я сопоставил факты, понял, что Владимир Владимирович Якушев снимает полномочия 24-го, соответственно, 25-го должно быть назначение.
Меня вызвали в Москву, я уже начал сопоставлять факты. Первое, что почувствовал, конечно, волнение, потому что я прекрасно понимал, что это большая ответственность и доверие президента, которое нужно оправдать. Потому что я очень уважаю нашего президента. В чем-то — это человек-наставник. Я всегда поражаюсь его трудоспособности, его графику. Я когда был у президента, спрашивал: "Когда вы отдыхаете?". Потому что это было поздно вечером и, так понял, что у него еще работа, работа, работа… Действительно, это человек, который отдал служению нашему народу, нашей стране всего себя. Поэтому для меня это большой авторитет, очень большой авторитет, я не могу его подвести и все его поручения выполню.
— За время после назначения, вы уже объехали все субъекты УрФО. Оправдались ли ваши ожидания?
— Вы знаете, меня пугали. И перед назначением, и перед поездкой. Все это время постоянно какие-то люди писали личные сообщения, пугали, что тут сложно, тяжело найти общий язык. Неправда. Я проехал регионы, познакомился с силовым блоком, всеми губернаторами, познакомился со своим аппаратом, который мне помогает в работе, с федеральными инспекторами.
— Судя по вашему телеграм-каналу, такое ощущение, что вы работаете и день, и ночь. И команда, скорее всего, тоже. Это такая армейская дисциплина?
— Есть такое выражение: "Без труда не вытянуть и рыбку из пруда". Я рыбу очень люблю, поэтому будем работать, чтобы ее вытащить. Если серьезно, то я уже говорил, что мне сложно провести день, если, например, нет мероприятий каких-то.
Да, я прекрасно понимаю, что документы нужно читать, но, когда двигаешься, встречаешься с людьми, в личном общении намного больше можно решить вопросов, узнать намного больше информации, чем из того же документооборота
Поэтому, если есть возможность поехать и встретиться с людьми лично, переговорить, обсудить какой-то вопрос, проблему, то это будет намного лучше и быстрее решаться.
И вы знаете, это был разрыв шаблона, потому что у меня был какой-то информационный стереотип, откуда он взялся, не могу сказать, что северные поселки приходят в упадок, Север не развивается. И вот я приехал в Ханты-Мансийск (речь идет о первом посещении Ханты-Мансийска в статусе сопредседателя центрального избирательного штаба Владимира Путина в январе 2024 года) и увидел, как развивается город, как люди хвастаются: "А у нас вот так хорошо… А у нас вот такие программы… А здесь мы строим новые дома, здесь у нас новые трассы для биатлона…". И он меня очень поразил.
Я еще попал как раз на фестиваль. Когда увидел большое количество улыбающихся людей, открытых, участвующих в разных мероприятиях, я с ними попытался поучаствовать, и просто был поражен. И тогда сказал, что вот регион, в котором хочется жить, вот город, куда хочется вернуться.
— Вы уже несколько заводов посетили, пообщались с заводчанами. О чем спрашивают?
— Иногда спрашивают, когда все закончится. Это сложный вопрос, конечно. Вы знаете, люди, которые у станка стоят, с которыми мне довелось пообщаться в процессе передвижения по цехам "Уралвагонзавода" или "Курганмашзавода", выражают слова благодарности. И надежды, что будем работать, процветать. Потому что какие бы жизненные ситуации ни были у нашей страны, все равно человек рожден для того, чтобы созидать и строить, а не разрушать. Даже на "Уралвагонзаводе" люди, делая танки — орудия разрушения — и все равно у них есть теплая, светлая надежда на будущее. Что этот танк когда-то встанет на постамент как памятник, а не будет стрелять смертоносным железом и разрушать чьи-то жизни, дома, города. И в этих лицах такое видно, в их глазах.