Один из самых неординарных режиссеров современности, датчанин Ларс фон Триер, известный такими фильмами, как "Танцующая в темноте", "Меланхолия", "Нимфоманка", дал интервью ТАСС, в котором рассказал о том, как шла работа над его кинокартинами, о своих психологических травмах и сложных отношениях с детьми, а также о своей новой выставке.
Фон Триер на этот раз предстал в совершенно новом амплуа: он выступил как автор необычной выставки под названием "Меланхолия: Алмаз" (Melancholia: The Diamond), которая открылась 8 февраля в бельгийском Антверпене. Режиссер показал там "арт-объект будущего" — неравномерно ограненный алмаз в 12 карат. Находящийся в центре экспозиции драгоценный камень при помощи технологии виртуальной реальности увеличивается до космических размеров и позволяет посетителям в VR-очках "проникнуть внутрь камня" и путешествовать среди его граней под музыку Вагнера. В интервью режиссер рассказал о надежде увидеть Россию, где, по его словам, и пройдет его следующая "алмазная" экспозиция.
На открытие экспозиции фон Триер не смог поехать из-за проблем со здоровьем, а интервью дал у себя дома в Копенгагене. Режиссер живет в пригороде датской столицы, фактически в лесу. Пока добираешься до его дома из черного дерева, спрятанного среди деревьев и густого кустарника, чувствуешь себя словно в одном из триллеров режиссера. Ларс открыл дверь с приветливой улыбкой и чашкой кофе. Изнутри дом режиссера производит не менее сильное впечатление, чем снаружи. Он обустроен в крайне минималистическом скандинавском стиле, с панорамными окнами на реку и лес. "Да, эта атмосфера помогает держать разум в спокойствии", — прокомментировал свой интерьер фон Триер.
— Для начала хотелось бы сказать, что вы, как всегда, удивили своей первой выставкой "Меланхолия: Алмаз", которая открылась 8 февраля в бельгийском Антверпене. Что вы хотели сказать этой экспозицией, в чем главный посыл?
— У нее нет главного посыла, смысла, как и у моих фильмов. Я просто вижу связь между алмазом, виртуальной реальностью и кино. Это своего рода треугольник.
Я думал, что создание выставки займет две недели, но на нее ушло пять лет
Именно столько времени потребовалось для огранки алмаза по старым традициям, принципам, то есть это делал человек собственными руками в течение пяти лет. Но это особенный алмаз, состоящий из двух камней.
Джеймс Бонд утверждал, что "бриллианты вечны", но я обнаружил, что это неправда, к сожалению. Они могут гореть при температуре 800 градусов по Цельсию. Слава богу, ничто не вечно.
— Переход к созданию материальных объектов искусства означает, что вам нужна еще одна сфера для успеха и самовыражения помимо кино?
— Это, конечно, второстепенно — я делаю фильмы. Но я увидел некую связь между алмазом и кино и горжусь этим. Эта выставка важна для меня. Конечно, это своего рода история про меня самого.
— На презентации выставки в Антверпене бельгийский художник Люк Тейманс сказал мне, что вся ваша выставка — про нарциссизм. Вы согласны с ним?
— О да, я согласен, думаю, что это очень разумно. Хотя, с другой стороны, то же самое можно сказать про все выставки. Но эта выставка — точно про нарциссизм, я уверен. Ведь вы отдаетесь величественному алмазу, там (в выставочном зале) только вы и камень. Я бы очень хотел поехать на выставку, но я не самый хороший путешественник. У меня сейчас есть некоторые личные проблемы, которые, возможно, не позволят мне поехать.
— Кстати, а почему вы выбрали именно "Меланхолию" для этой выставки?
— Потому что это недавний фильм. И это фильм, который, возможно, не получил должного внимания в Канне из-за этой глупой пресс-конференции (на Каннском кинофестивале 2011 года Триера объявили персоной нон грата после пресс-конференции, где он заявил, что понимает Гитлера — прим. ТАСС). Вы помните этот нонсенс? Позвольте сказать, что я не нацист. Можно же мне сказать это?
— Конечно, можно.
— Спасибо. Это очень важно. Это было безумие. Я думаю, что это случилось потому, что Twitter только появился и было очень легко писать короткие сообщения двумя словами. Кто-то привел (в Twitter слова Триера — прим. ТАСС), и это "взорвалось". И никто не заметил мой фильм. Мне (в ходе допросов и судебных разбирательств во Франции — прим. ТАСС) заявили, что я должен провести пять лет во французской тюрьме. Я написал тогда длинное письмо судье. Моя жена предложила указать в письме, что у всех моих детей — еврейские имена. Сначала я сказал ей, что это слишком дешевый прием, но в итоге сделал так, как она посоветовала. И это сработало.
— Было ли вам эмоционально тяжело пережить скандал на Каннском фестивале, после которого вас объявили персоной нон грата?
— Эта ситуация ударила меня, как цунами. Ты не ожидаешь ничего, ты знаешь почти всех этих людей на пресс-конференции. Помню, я говорил вне записи и закончил словами "окей, я нацист". Это как после большой дискуссии в присутствии многих людей ты в конце говоришь "окей, я супермен", "окей, я дьявол" и т.д., но, конечно же, имеешь в виду не буквально.
Дальнейшее меня действительно поразило...
Все датские организации, которые меня поддерживали до этого, отдалились от меня вместо того, чтобы сказать то, что все знают. Что я, конечно же, не нацист. Это была абсолютная ошибка
И место было настолько неподходящим — если бы я сказал это в Германии, может быть, ничего бы не случилось. Но это случилось во Франции. Меня даже вписали в список нацистов, я был под номером 4, то есть "ненавидел" евреев больше, чем Каддафи. Все были очень злы на меня. Я могу понять ситуацию, но для меня самое важное — это иметь свободу слова. И конечно, свобода слова может иногда приводить к недопониманиям, разочарованиям. Но быть политически корректным — это не то, к чему я привык.
— Приходится ли вам больше контролировать себя, свои слова после этого скандала? Сейчас, например.
— Я бы хотел сказать нет, но, конечно, эта история оставила свои шрамы. И ты уже не хочешь попадать в подобную ситуацию. Я не хочу сказать, что мне очень важно ездить на фестиваль в Канн, просто я был там много раз и традиционно представлял свои фильмы.
Был сейчас там с последним фильмом "Дом, который построил Джек", он не попал в конкурсную программу, но это не имеет значения. Идея же объявить меня персоной нон грата была сумасшедшей. Мне приходилось спрашивать (у организаторов Каннского фестиваля — прим. ТАСС), как близко я могу подходить к зданию фестиваля.
Ладно, я все понимаю, но история с полицией (допросы из-за скандала в Канне — прим. ТАСС) была действительно мерзкой. Все мои дети — у меня четверо детей — были разного возраста, ходили в школу и переживали это все.
Это было шокирующе, так как я не хотел сказать что-то, что могло обидеть кого-либо
— И вы думаете, что "Меланхолия" сильно пострадала из-за этой ситуации?
— Да, но в любом случае мы получили приз за лучшую женскую роль, которую сыграла Кирстен Данст. Кстати, я потом смотрел эту пресс-конференцию, которая, уверен, до сих пор есть на YouTube, и видел, как Кирстен закрыла лицо, когда я говорил эти слова. Она сразу поняла, что это "взрывоопасная зона".
— Вернемся к кино и алмазам. Как получилось, что продюсером выставки в Антверпене стал россиянин Леонид Огарев? Понравилось работать с ним?
— О да, очень понравилось. Я не знаю, как это получилось. Мне сказали, что есть русский, который хочет стать частью проекта, я сказал — отлично. Я подумал, что алмазы ведь такие маленькие, а Россия — такая большая, поэтому очень логично. Леонид принял мои сумасшедшие затеи, и это было здорово. Мы планируем делать второй алмаз и вторую выставку.
— И какому фильму будет посвящен следующий алмаз?
— "Рассекая волны". Это будет намного более крупный алмаз, ограненный в России.
— То есть можно ожидать, что следующая выставка пройдет в России?
— Я почти уверен в этом. Это будет полностью российская работа. Если Путин разрешит (смеется). Я даже могу сделать алмаз под названием "Путин" (смеется).
Россия для меня действительно очень интересна, это фантастическая страна. Я очень много читал Достоевского, Толстого
— У вас есть планы посетить Россию?
— Я бы очень хотел побывать в Санкт-Петербурге. Леонид меня много раз приглашал. Но, как я уже сказал, у меня есть проблемы, которые не позволяют путешествовать. Я невротик, у меня обсессивно-компульсивное расстройство, которое может принести много проблем. Я пытаюсь выжить сейчас. Было бы сложно путешествовать с этим. А сколько дней на машине займет поездка в Санкт-Петербург? На самолете я не могу.
— Около двух дней, полагаю.
— Буду думать об этом.
— Знакомы ли вы с российским кинематографом? Есть режиссеры, которые вам нравятся?
— Я был невероятным поклонником Андрея Тарковского. Можно сказать, он мой герой. Особенно люблю его "Зеркало".
— О вашем последнем фильме "Дом, который построил Джек". Его называют самой жестокой картиной года. Он действительно тяжелый, многие из моих знакомых просто не смогли досмотреть его. У меня же ощущение, что с каждым фильмом вы добавляете все больше жестокости. Говорит ли это о вашем внутреннем состоянии? В одном из последних интервью вы говорили, что переживаете очень сложные времена...
— Мне сложно ответить на этот вопрос. Но это получилось естественно. И действительно, было очень странно то, что фильм получился таким жестоким.
Это не означает, что я жестокий человек, нет. Я проиграю любую битву, борьбу, я совсем не агрессивный
Кроме того, это первый фильм, в котором за долгое время главный герой — мужчина, а не женщина. И то, что я позволил ему иметь обычные мысли, чтобы вы, зрители, в какой-то момент даже встали на его сторону. Это достаточно интересно. Для меня это было интересной маленькой игрой. И если люди через час после просмотра фильма скажут: "Что это был за фильм?", тогда это будет означать, что я открыл некую активность разума, или эмоциональную активность.
— Возможно ли, что вы в своих фильмах воплощаете мысли, поступки, фантазии, которые не можете воплотить в реальной жизни? Не секрет, что у каждого из нас есть такие мысли, фантазии.
— Да, это так. Я нахожусь в ситуации, когда могу делать все, что я хочу, в своих фильмах. И это очень большая редкость.
— То есть вы себя вообще не контролируете в фильмах?
— В принципе нет, не контролирую. Конечно, всему есть предел, но я еще не достиг его. Думаю, это хорошо.
— Вы смотрите свои собственные фильмы?
— Я бы хотел пересмотреть "Рассекая волны", так как мы говорили сейчас об алмазах. Несколько раз смотрел свои фильмы. Иногда они лучше, чем я их помню. Но я не очень часто их смотрю.
— А какое кино смотрите?
— Я принял решение не смотреть никаких фильмов, когда мне было 20 лет.
Мы смотрели по три картины в день, когда я учился в университете. Но с тех пор я ничего не смотрю, потому что я хочу держать свой мир "в чистоте", не хочу портить свои инстинкты. Думаю, это выбор
Многие, наоборот, смотрят фильмы других и вдохновляются для создания своих.
— Можно ли представить, что когда-нибудь мир увидит фильм Ларса фон Триера в абсолютно другом жанре, скажем, романтическую мелодраму?
— Вы хотите счастливый конец? Я очень серьезно отношусь к тому, чем занимаюсь. Это означает, что для меня очень важно иметь свободу, которая у меня есть сейчас. Мои фильмы никогда не будут со счастливым концом.
— Вам не нравятся фильмы со счастливым концом?
— Не нравятся. Это не те фильмы, которые я стал бы смотреть. У меня другой вкус.
— У вас четверо детей, а им нравится ваше кино?
— Младшая дочка — хорошая певица, но у нее есть татуировка на груди F*** Lars von Trier. Это семейное, я бы сделал так же. А один из сыновей взял другую фамилию, потому что не хотел быть связан со мной. Они хорошие дети, но не из тех, кто будет пытаться соответствовать чему-то, подстраиваться под кого-то.
Они все хотели заняться кино, но я сказал им, что не советую, потому что, например, в Дании, наверное, только около пяти режиссеров могут зарабатывать этим на жизнь.
Я должен быть отцом и думать об их доходах и будущем. Я знаю, сколько разочарованных режиссеров вокруг. При этом я должен верить в таланты своих детей
Мои родители умерли. Я был поздним ребенком. Мой отец, который не был биологическим отцом, — из евреев, он умер, когда мне было 18. Когда я встретил своего биологического отца, он сказал мне две вещи, которые на меня сильно повлияли тогда. Во-первых, он сказал мне, что никогда не признавал меня. И второе — что если я хочу говорить с ним, то я должен делать это только через его адвоката. Это на меня действительно оказало сильное воздействие. Намного более сильное, чем я мог думать и ожидать. Сейчас я уже в порядке. Это просто часть моей истории.
— Вы следите за "Оскаром"? Есть фавориты?
— Нет, не слежу. Нет фаворитов. Не буду смотреть. Я не согласен с фильмами, которые номинируются и получают эту награду. Возможно, вы объясните мой подход тем, что я не добился этой награды и потому озлоблен.
— Наконец, про планы. Вы говорили, что хотите уйти из большого кино и снимать короткометражки. Вы работаете сейчас над короткометражными картинами?
— Да, работаю над короткометражными фильмами, а также пишу третью часть телесериала "Королевство". Проблема в том, что все актеры, которые в нем снимались, уже умерли. Это будет продолжение сериала 20 лет спустя.
В целом я должен делать то, что мне приятно. Съемки кино для меня очень болезненны. Писать сценарий, наоборот, красиво, но процесс съемок всегда болезненно проходит. Я не могу объяснить почему, но это так.
Беседовала Ася Арутюнян