Глава Роснедр Евгений Киселев в интервью ТАСС в рамках саммита Россия — Африка рассказал об истории и перспективах реализации совместных проектов на Африканском континенте, эффекте низкого старта, отличиях в условиях работы и обмене природными ресурсами.
— Как Роснедра планируют сотрудничать с африканскими государствами и идет ли вообще об этом речь?
— Россия не планирует сотрудничать, она давно сотрудничает с Африкой. И это, пожалуй, даже унаследованное сотрудничество со времен СССР, может быть, даже со времен Российской империи. Поэтому когда мы говорим о сотрудничестве, надо иметь в виду, что, например, с Эфиопией наше сотрудничество, а я сопредседатель Межправительственной комиссии Россия — Эфиопия, началось 100 лет назад. И первые коллекции семян, древнейших семян злаковых, были собраны в ходе экспедиции, которая состоялась 120 лет назад. Так что наше сотрудничество с Африкой имеет дальние-дальние корни. Что касается сотрудничества современного, то после падения объемов и масштабов совместных проектов и помощи, практически односторонней, они впервые за 20 лет начали усиленно развиваться. Динамика впечатляет, но надо иметь в виду, что это эффект низкого старта.
По Эфиопии годовой прирост товарообмена составил свыше 40%
Но это не значит, что мы достигли блестящих результатов. Мы до сих пор находимся на 12-й позиции в перечне экспортеров в Эфиопию. И аналогично с иными странами. Хотя, с другой стороны, много проектов весьма и весьма успешных реализуется нашими компаниями по разным отраслям, и мне кажется, они определят будущие успехи российского бизнеса в Африке.
— Про эту сферу как раз и хочу поговорить. Здесь много звучало с пленарных сессий о том, что Африка — это богатейший регион по ресурсам, по металлам, по углеводородам. Но вопрос в следующем: во времена Советского Союза сотрудничество было плотным, потом политическая ситуация изменилась, Россия оттуда ушла и вот только, получается, сейчас возвращается. Мы не упустили свои позиции в Африке?
— Нет. Этот процесс, может быть, был начат нашими европейскими коллегами в горнорудной сфере несколько раньше, в середине 2000-х годов, когда у них появилась специальная программа, которая сейчас трансформировалась в программу "ПанАфГео". Каждая европейская страна имеет своего контрагента на Африканском континенте и помогает развиваться этим странам в области геологии и горного бизнеса. У нас такие проекты реализуются компаниями. Мы не берем эту сферу под патронаж государства или Государственной геологической службы. У нас есть компетенции частных компаний, есть компетенции Росгеологии, которых достаточно, чтобы реализовать любой крупный проект. Главная составляющая заключается в том, чтобы вывести его на этап успешной реализации и справедливого использования результатов инвестирования. Вот это основная проблема, причем не только наша, но и американская, и европейская, да и, наверное, российская, и для африканцев этот вопрос тоже очень важен. Что касается предмета интересов, они самые различные. Наверное, наиболее известные — это участие компании "Норникель" в платиновых проектах, некоторые компании у нас занимаются разведкой и добычей хромитов, бокситового сырья. "Алроса" практически абсолютная доминанта на рынке разведки и добычи алмазов.
Очень серьезные проекты по разведке и добыче нефти имеет здесь "Лукойл", по газу и нефти — "Роснефть", "Газпром"
То есть многие компании диверсифицируют свое участие в мировой горнорудной сфере и нефтегазовой отрасли, размещая объекты и инвестиции по всему миру.
— Чем реализация проектов в Африке интересна нашим компаниям по рентабельности добычи, по налоговым условиям?
— Африка ничем не отличается от Европейской России, от Америки Северной и Южной или Австралии. Африка отличается исключительно социально-экономическими условиями. Но эта тема для разговора бесконечна и неправильна. Потому что социально-экономические условия одинаковы для стран Южной Америки, Азии и Африки. Геологические условия и горнотехнические условия для отработки месторождений тождественны для Северной Америки, России и Африки. Африка специфична в чем — это континент, который долгое время был недоступен для высокотехнологичных компаний. Безусловно, были сформированы центры высоких компетенций в Южной Африке, по добыче платины или золота. В Родезии добывалось огромное количество хромитов. Горнорудный сектор в этих странах был высоко развит. Наверное, Ливия известна в разработке нефти. Бокситы были разведаны в Гвинее еще при Советском Союзе. И мы же там имеем крупнейший центр добычи. Таких примеров тьма-тьмущая.
Но вместе с тем Африканский континент, так же как Азиатский континент, слабо изучен с точки зрения геологии
Поэтому потенциал открытия новых месторождений весьма и весьма велик. Россия тоже огромная страна, 17,5 млн кв. км. Конечно, это не Африканский континент, я не помню его площадь, по-моему, около 28 или 30 млн кв. км, огромная площадь с преобладанием так называемых областей платформ, имеющих свою специфику с точки зрения типов месторождений. Но потенциал России и Африканского континента с точки зрения вложения инвестиций примерно равноценен. Потому что, в отличие от Африки, у нас есть одно преимущество — у нас есть высокоразвитый социум. У нас налажены правила игры. Никто не придет с автоматом и не скажет: "А вот здесь я хотел бы поиметь долю, давайте поменяем правила".
— Рентабельность проектов оправдывает эти риски?
— Про рентабельность давайте не будем говорить, потому что каждое месторождение абсолютно уникально в части рентабельности. Когда вы говорите о рентабельности, вы работаете с десятком факторов, которые влияют на нее. Это и содержание полезных компонентов, и те минералы, в которых эти компоненты содержатся, и те горнотехнические условия, которые сопровождают добычу полезных ископаемых. И те люди, которых вы туда привезли. И те законы, которые существуют в этой стране. И инфраструктура, в которой вы работаете. Это десятки и десятки факторов. Поэтому нет постулата, что Африка — это абсолютно рентабельные месторождения. По крайней мере, я на этот вопрос так не отвечаю.
— Вы можете оценить режим выдачи лицензий, насколько он благоприятный и дружественный для наших компаний?
— Когда мы консультируем наших африканских коллег, мы всегда приводим в пример нашу практику. Мы растем ежегодно очень приличными темпами, по 10–15% и по деньгам, и по количеству лицензий, и по количеству компаний, которые заходят в Россию, и по количеству открытых месторождений. Я не навязываю ее своим коллегам ни в Алжире, ни в Мозамбике, ни в Эфиопии, ни в Гане, ни в Буркина-Фасо. Это их право. Мы делимся опытом. Мы не сдерживаем свои компании, мы говорим: "Приходите в Африку". Всю информацию, которую мы получаем от наших коллег из СНГ, из Африки, мы оперативно ее доводим до сведения нашего рынка, наших компаний и предлагаем: "Пожалуйста, можете поработать там". Но наши компании предпочитают работать в российской юрисдикции. Некоторые идут в Африку, идут в Азию, идут в Австралию, и мы стараемся им помогать, потому что это в том числе опыт международный. Они приезжают и говорят: "Знаешь, а там вот это лучше устроено. А вот там появился вот такой-то тип месторождений и там используют такую-то технологию". Это полезно для нас. Мы не запираем себя в ящике. У нас огромное окно возможностей.
Работать только в России — это была бы большая глупость
— Насколько Африканский континент развит по инфраструктуре для прихода российских компаний?
— Это наиболее проблемная часть, на которую завязаны планы компаний в освоении Африки. Это наиболее проблемный вопрос. Портовая инфраструктура, железнодорожная инфраструктура, сеть автомобильных дорог, наличие или отсутствие энергетики — это основные факторы инвестиций в Африке. Тем более что в последнее время подавляющую роль в добыче минеральных ресурсов играют проекты-гиганты, месторождения-гиганты. Они обеспечивают 80–85% добычи видов минерального сырья. Но они всегда основываются на эффекте больших чисел. Большая энергетика, хорошие дороги, хорошая портовая инфраструктура, хороший квалифицированный персонал — вот основные проблемы Африки.
— В любом случае, сейчас мы наблюдаем вторую волну интереса к африканским проектам со стороны российских компаний?
— Она есть, она налицо. Компании идут. У нас есть свои интересы, и у компаний есть свои интересы. Никому не интересно потерять позицию номер 1, 2, 3 или 10, 20 в мире. Поэтому наши компании с удовольствием пойдут на офшоры или пойдут на сухопутье Африканского континента и будут искать газ и нефть, минеральные ресурсы. Они это делают сейчас. Одно из крупнейших соглашений подписано компанией "Роснефть", она в консорциуме с западными компаниями планирует разведку и добычу газа в Мозамбике. "Лукойл" работает на шельфе Ганы, дай бог помощи "Лукойлу" открыть что-нибудь приличное, мы будем только рады этому. То же самое происходит с нашими горнорудными компаниями. Россия при всех своих масштабах — нам не стыдно в этом признаться — не может обеспечить себя абсолютно всеми полезными ископаемыми. Есть абсолютно нормальные конкурентные преимущества у тех или иных стран и континентов. Африка — это, безусловно, лидер и доминанта по бокситам, марганцевым месторождениям, хромитам. И мы всегда готовы войти в проекты, нацеленные на решение социально-экономических проблем нашей страны.
Беседовала Юлия Хазагаева