Ассортимент советских продуктовых наборов мог быть другим — бо́льшим или ме́ньшим, если бы не Анастас Иванович Микоян, большевистский революционер, сподвижник Ленина, а позже хозяйственник, гурман, народный комиссар пищевой промышленности СССР. В сталинскую эпоху от его предпочтений зависело очень многое: что окажется на столе у миллионов строителей коммунизма, а чему в Стране Советов не дадут ни единого шанса. И вот итог: кока-колу Микоян забраковал, посчитав ее производство слишком трудоемким. Из апельсинового и томатного соков выбрал последний. Зато привез в СССР технологию мороженого в вафельных стаканчиках, которая его поразила. Гамбургеры тоже пришлись наркому по душе, и перед войной даже успели наладить их производство. Советский стритфуд благодаря усилиям Микояна имел все шансы состояться, если бы не нападение Гитлера и последовавшая в 1940-е конфронтация с американцами — холодная война.
Ложка к обеду
Кулинарная революция, совершенная Микояном и при Микояне, включала в себя два основных ингредиента. С одной стороны, СССР знакомился с новинками пищевой индустрии — дешевыми соками, котлетами и сладостями, пришедшими из-за рубежа. С другой — кухни народов Союза усиленно и целенаправленно сближались. В утвержденные властями меню прокладывали себе дорогу блюда с юга Кавказа, тесня, а то и выбивая крестьянские расстегаи, медовухи и сбитни. Многие народные рецепты попутно утрачивались, поскольку теряли ценность: считалось, что система общепита должна заместить собой традиционные застолья. Целей при этом ставилось две: покончить с несоциалистическим бытом и освободить женщин от домашнего труда.
В центре этого движения — бывший бакинский подпольщик Анастас Иванович Микоян, в 1934 году назначенный на пост народного комиссара пищевой промышленности СССР. Под его руководством производство продовольствия в Стране Советов совершило рывок. За несколько лет было построено 17 крупных мясных комбинатов, 41 консервная фабрика, 33 молочных завода, 178 хлебозаводов и множество других предприятий, производивших бекон, маргарин, сладости и чай.
Этого было мало: в дополнение к ним укрепили систему государственных столовых. Она вытеснила собой практику частных обедов. Воспоминание о том, что те не только проводились, но и когда-то были повсеместны, можно обнаружить в "Двенадцати стульях" Ильфа и Петрова, где описаны злоключения одного из главных героев. "Тогда Востриковы решили давать домашние обеды. Отец Федор весь вечер писал химическим карандашом на аккуратно нарезанных листках… объявление о даче вкусных домашних обедов, приготовляемых исключительно на свежем коровьем масле. Объявление начиналось словами "дешево и вкусно". Не всем это помогало. "Дела Синицких были плохи… С домашним обедами… которые являлись главной статьей семейного дохода, тоже было плохо", — писали по другому случаю Ильф и Петров.
По завершении эпохи НЭПа самодеятельные повара на дому стали госслужащими в системе Микояна. У них обнаружился и еще один требовательный руководитель — Мануил Исаакович Певзнер. Глава Института питания, этот диетолог разработал стандарт советской кулинарии, которую тогда противопоставляли буржуазной ресторанной пище. Суть социалистического подхода оказалась аскетична: еда должна приносить пользу здоровью. Певзнер — яростный противник специй и приправ, а еще любых жареных блюд. С его благословения советский общепит наводнили куриные бульоны, молочные каши, рис, сырники и макароны.
За отступлением традиционного быта и успехами машинного производства сверху пристально следил Микоян. В 1936 году он заявил газете "За пищевую индустрию", что доволен достигнутым: "Особенно много еще приготовляют дома всяких пирогов, пирожков, блинов, пельменей. Но как только налаживается в том или ином городе фабричное производство хорошего качества булочек, булочных изделий, всяких пирожков, пельменей и др., все охотно начинают их покупать, бросают домашнее приготовление". Микоян не оставлял сомнений: домашнюю готовку так или иначе, но заставят уйти в прошлое, и она уже уходит. А вместе с ней и старые русские застолья окончательно сменит одинаковый для всех общепит.
Американские каникулы
1936-й — рубежный год для промышленных и кулинарных инноваций наркома. Сам он в мемуарах описывает начало поворота в таких словах: "Получив после долгого перерыва в начале августа очередной отпуск, я собирался провести его вместе с женой и пятью сыновьями в Крыму. Вещи были уже упакованы, поезд отходил ночью. Я зашел к Сталину попрощаться. У него находились в это время Молотов и Ворошилов. Сталин вдруг совершенно неожиданно говорит: "А почему бы тебе не поехать в Америку вместо Крыма? Заодно это будет неплохим отдыхом, но главное — надо изучить опыт США в области пищевой промышленности. Лучшее из того, что ты там увидишь, потом перенести к нам, в Советский Союз!"
Я сразу понял, что это серьезное предложение, хотя возникло оно, видимо, экспромтом, иначе он бы заранее меня предупредил. Но ведь у меня были обязательства перед семьей, и главным образом перед женой, которой я давно уже обещал провести отпуск вместе. Он ответил, что я могу взять с собой в Америку и жену. Тогда я согласился".
Микоян, очутившийся в Америке (а это его первая иностранная поездка), обнаружил себя в роли крупного чиновника, отвечавшего за государственный заказ. Сталин снабдил наркома средствами, чтобы на месте приобретать понравившееся зарубежное оборудование. Но только Микояна, не знакомого с Западом, поражало и манило слишком многое.
Оказавшись проездом на берлинском вокзале, нарком обнаружил себя и своих помощников под пристальным наблюдением прохожих в центре какого-то недоразумения. Выяснилось, что вся советская делегация прибыла в Германию, одетая по одному фасону: в ничем не отличавшиеся по цвету и выделке костюмы, шляпы и ботинки. Выход из положения нашла супруга наркома, при участии которой Микояну приобрели новый костюм. Вывод напрашивался сам собой: СССР нуждался в том, чтобы переосмыслить выпуск товаров первой необходимости, иначе продолжение неловкости было неизбежно.
Америка впечатлила Микояна больше Старого Света. За два месяца, проведенных в ней, нарком проехал 20 тыс. км, познакомившись с заводами по производству консервов, упаковки, по выпечке хлеба, бисквитов, выпуску алкоголя, чая. Одно из главных впечатлений — холодильники, которые главный по пищевой промышленности тут же назвал делом "гигантской важности". Вернувшись в Кремль, Микоян предпринял попытку убедить Сталина начать массовое освоение этой технологии в СССР, но натолкнулся на непонимание. Отец народов возражал, что перепрофилировать имеющиеся заводы под выпуск новой продукции значило бы нанести ущерб оборонному заказу. Кроме того, как оказалось, холодильники вообще не вызывали у лидера страны особенного интереса, а значимость их он, проведший годы в сибирской ссылке, ставил под сомнение. "На территории страны зима длинная, и поэтому особой надобности в холодильниках нет, а в летние месяцы наше население привыкло держать продукты в ледниках и погребах", — спустя десятилетия перелагал аргументы Сталина в своих мемуарах Микоян. Но второй половине 1940-х Сталин все же "сдался". Внедрение холодильников в СССР Микоян считал своей заслугой.
Нарком и два миллиона гамбургеров
Зато другое начинание наркома с самого начала возражений в Кремле не вызвало. Инспектируя Америку, Микоян обнаружил, что ему по вкусу местная еда быстрого приготовления — "хамбургеры". Наладить их выпуск оказалось несложно. "Существуют машины, которые производят по 5 тыс. котлет в час. Конечно, это обходится дешево. Котлеты производятся либо прямо на мясокомбинате, либо из фарша тут же в магазине. Я заказал 25 машин, которые могли изготовлять два миллиона таких котлет в день", — отчитался о потраченных средствах Микоян. Благодаря ему перед войной советские граждане действительно успели познакомиться с адаптированной версией американского фастфуда. Широко мыслящий человек, Микоян не имел возражений и против американской газировки, так что даже уделил некоторое время изучению ее производства. Однако денег пожалел. Кока-кола показалась ему слишком затратной в изготовлении и легко заменимой. В конечном счете ее нишу на советском рынке занял лимонад.
Зато от сладкого Микоян и не думал отказываться. Познакомившись с технологией производства мороженого в стаканчиках, нарком добился того, чтобы в СССР ее использование поставили на широкую ногу. Скоро добавились также заимствованные пломбиры и эскимо. В тесном партийном кругу Микояна стали упоминать в связи с этой новинкой. "Ты, Анастас Иванович, такой человек, которому не так коммунизм важен, как решение проблемы изготовления хорошего мороженого", — полушутя, полусерьезно и даже полуугрожающе говорил Микояну Сталин.
Истории было угодно, что именно на время работы Микояна наркомом пищевой промышленности — с 1934 по 1938 год — пришелся общий для советской системы поворот в сторону товарного изобилия как официально признаваемой ценности. Критика мещанского благополучия осталась далеко в прошлом — в 20-х годах. Ренессанс потребления по-советски усиливался быстрым усвоением зарубежных технологий, а вкусная и недорогая еда показалась советским гражданам ближе и доступнее, чем когда бы то ни было. Со всем этим ассоциировалось имя Микояна, не нажившего себе особенно много врагов и среди партийного аппарата. Мнение этих людей выразил Михаил Калинин: "Мороженое любят все".
Возможно, именно поэтому Микояну удалось не только пережить сталинскую эпоху, но и номинально возглавить СССР после ее завершения, заняв в 1964–1965 годах самую высокую должность государственной иерархии — председателя президиума Верховного Совета. Тогда у настоящей власти уже находился Брежнев. И родилась шутка: "От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича" — беззлобная острота по поводу "любимого наркома".
Игорь Гашков