"Никто не давал никаких гарантий"
У Антона в кровати книжка со стихами Агнии Барто — нужно читать простенькие детские тексты, чтобы тренировать память. На футболке у него надпись: "Самый главный, самый лучший". Это Вита подарила. Антон говорит, но с трудом. Ест сам, но в постели. Недавно начал вставать, но пока не может дойти до туалета. На вопрос о прогнозах Вита отвечает: "Мой? Встанет и побежит".
Вите 48, Антону 47. Они познакомились шесть лет назад. Работали рядом: он — авиаконструктор, "строил самолеты", а она помогала развивать цветочный салон неподалеку. Пересекались на улице, когда выходили поесть или отдохнуть, а 8 Марта мужчины из офиса Антона приходили к Вите за цветами. "А Антоша держался в стороне и… поглядывал. Ну, вы понимаете, женщины всегда чувствуют, когда мужчина поглядывает не просто так". Год они "играли в гляделки и осторожничали" — а потом накануне очередного праздника Антон пришел с подарком. "Я подошла с мыслью, что ему надо помочь с букетом. А он: "Нет, я тебя поздравить". Протянул мне подарочек, развернулся и тихонько ушел". Это был сертификат в косметический магазин, и конверт от него — "розовенький такой, весь в сердечках" — Вита хранит и сейчас.
"Я когда подошел, подумал: "Все. Это навсегда получится". Вита разведена, у нее есть взрослая дочь. Антон никогда не был женат. "Меня ждал", — говорит она. "Да, хотелось такую, как Витик". Но прошел еще месяц, прежде чем "Антоша решился снова надеть свои выходные брюки и пригласить меня в театр". "Он, — смеется Вита, — с достоинством нес звание главного тормоза в нашей семье. Сам себя так называл". Так "потихонечку, полегонечку" от театров и ресторанов "перешли к провожаниям домой", а на работе, как только появлялась возможность, "сбегали пить горячий шоколад".
Они были вместе всего несколько месяцев, когда у Виты начались проблемы со здоровьем: "Меня шатало, кружилась голова, было онемение на правой стороне лица и потеря вкуса". Анализы показали, что у нее тяжелая болезнь и нужна операция на головном мозге. Если не сделать ее, то "все будет плохо", а если сделать — то "неизвестно как". Вите было 44 года.
Я поехала за результатами последнего МРТ в обеденный перерыв. И когда возвращалась, специально вышла из метро пораньше, чтобы пройтись и прийти в себя. Но не дошла, а просто села на лавочку и плакала, пока не успокоилась
Тогда она решила, что не хочет "втягивать в это" Антона. "Я боялась, что он будет со мной не потому, что любит, а потому, что он порядочный… Я не хотела, чтобы эта история была из-за какой-то вынужденности". Она отказывалась от встреч, в рабочее время не выходила на улицу, чтоб не пересекаться, и почти полностью свела общение к перепискам. Однажды, снова возвращаясь от врачей, столкнулась с Антоном и "предупредила, что немножко не в себе". Он вернулся в офис и сразу стал "строчить сообщения". "И я поняла: это ненормально, неправильно по-тихому взять и срулить".
— Вы думали, оставаться ли вместе? — спрашиваю я Антона.
— Да, думал. Но потом решил, что все-таки не буду расставаться. Принял как есть.
— Я уверена, что думал, и это нормально, — говорит Вита. — Никто не давал никаких гарантий.
Но Антон "настоял" на их отношениях. Он проводил ее на операцию в больницу, не зная, выйдет она оттуда или нет. Накануне Вита "собирала сумку, говорила с родными и молилась". "Когда веришь, приходит знание, что так или иначе все будет хорошо. Как — ты не знаешь, но знаешь, что будет. Это знание держит и помогает двигаться дальше. Когда его нет — совсем яма".
Когда Вита выписалась, ей приходилось на ночь заклеивать веки пластырем — полностью закрыть глаза не получалось. Она не могла нормально есть и ходить — ее шатало.
Я сказала Антону: "Если ты сможешь удержаться от жалости — тогда приезжай. А не сможешь — не приезжай совсем". Он сказал: "Смогу". И сдержал обещание. Ни на одну секунду за это время я не почувствовала, что со мной что-то не так
Антон шутил и называл ее "Вита-свинюша", когда у нее с ложки падала еда. Он учил ее заново ходить, держал, чтобы она не упала, и "ему приходилось носить меня на руках по врачам". Тогда же у Антона тяжело болел отец. Утром он приезжал к Вите, вез ее в реабилитационный центр, ехал на работу ко второй смене, а в полночь — к отцу. Около года спал "по паре часов в сутки". Потом отца похоронили.
Вите становилось легче на природе: "Антон откуда-то знал, что там мне будет лучше. Стоило мне сделать шаг в лес — я начинала нормально ходить. Выходила — опять расколбас". Сейчас она говорит, что это связано с уровнем кислорода, — но тогда просто было понятно, что весь теплый сезон ей нужно проводить на даче.
Вряд ли кто-то, кроме Антона, верил, что Вита когда-нибудь снова будет нормально ходить. Она и сама иногда не верила. В такие моменты он крепко ее обнимал и говорил: "Ты лучшее, что случилось со мной в жизни. Мы есть друг у друга. Мы прорвемся, и торг тут неуместен". "Нельзя было не поверить ему, что все будет хорошо".
Летом 2021-го Вита села на велосипед. "Хоть Антоша и носил меня на руках, мне хотелось ездить. Он и ругался, и запрещал…А потом разрешил: "Если пообещаешь сделать, как я скажу". Он сказал ей: "Не торопись крутить педали, а сначала оттолкнись и почувствуй, как он едет". Вита послушалась — и поехала с первого раза.
— Вы, видимо, очень хороший инженер, — смеюсь я.
— Очень хороший, — серьезно говорит Вита. — Да, это был чисто инженерный момент — и он сработал. У меня была такая детская радость…
К концу лета Вита могла кататься на велосипеде по полчаса. Теперь она верила, что они "прорвутся".
"Храни тебя любовь"
В сентябре 2021-го Антон и Вита возвращались с дачи, где жили все лето — Антон уезжал только на работу. Думали о ремонте, о каких-то документах и о том, что нужно стерилизовать кошку. Они уже знали, что однажды поженятся: "Это не обсуждалось, это стало фактом". Но торопиться было некуда — решили, что распишутся, как смогут. Антон привез Виту в квартиру, выгрузил сумки и поехал на работу — как обычно, ко второй смене. Домой он вернется спустя пять месяцев.
"Марево какое-то было в голове. И все", — вспоминает Антон. Ему стало плохо прямо в офисе, но он отказывался от помощи — думал, пройдет. Его начальник и друг уговорил хотя бы доехать с ним на метро. В вагоне у Антона подкосились ноги, и его забрали на "скорой". Он успел позвонить Вите из машины — а потом "сутки тишины, когда ты вообще ничего не знаешь". Следующий звонок он чудом сделал уже из реанимации. Оказалось — нужна операция: кровоизлияние в мозг.
От стресса у Виты снова "полетело" здоровье: еще недавно она садилась на велосипед, а теперь не могла сама доехать до больницы. "А еще мне говорили: мы можем давать информацию только прямым родственникам, вы ему не жена! Как так, что значит — "не жена"? Мы живем под одной крышей! Мы просто не успели пожениться!"
Я себе пообещала, что буду верить в лучшее, верить в него, верить в нас. Я неделями строчила сообщения на его выключенный телефон: "Храни тебя любовь, храни тебя любовь, храни тебя любовь". Большими буквами. Я знала, что он не прочитает, но и знала, что где-то там они к нему дойдут
Антона прооперировали, он лежал в реанимации, у Виты не было с ним связи. Она стала записывать на диктофон свой голос — и уговорила врачей ставить ему эти записи. Просто рассказывала новости и пела песни. "Наша любимая песня — "Лили Марлен", она на немецком в оригинале, а я ее пела по-русски, в переводе Бродского, — вспоминает Вита. — "Будем вновь крутить любовь с тобой, Лили Марлен". Как-то так получилось, что она про нас. Только я там пару строчек переделала, взяла на себя такую смелость… Я просто чувствовала, что так надо. Когда тебе по несколько раз в день говорят, что шансов никаких, начинаешь искать свои варианты. Да простит меня Иосиф Бродский…"
Медики предупреждали: "Не надейтесь ни на что". Но через неделю сознание Антона начало проясняться. Вита упросила передать ему игрушку — "счастливого зайчика", которого она когда-то сшила для дочки: "Антоше он очень полюбился. И когда зайчика принесли, он сжал его в руках и не отпускал". А потом врач согласился устроить им видеозвонок. "Он был весь в трубках, ничего не мог говорить… Но главное — взгляд. Я знала этот взгляд, потому что один раз в жизни уже видела такой — когда родилась моя дочь и мне ее положили на грудь. Это взгляд чистого листа. Я еще долго буду его помнить, может, до конца моих дней".
Антона перевели в реабилитационный центр, и Вита наконец-то смогла к нему прийти. Из-за ковидных ограничений нужно было надеть шапочку, халат и перчатки. "Я спросила: "Ты меня узнаешь?" — "Я тебя давно узнал, по голосу". Я просто с врачами разговаривала… А потом стал крутить мое колечко под перчаткой — мне его мама подарила, и Антоша его любит. Крутил, крутил, как будто хотел убедиться, что я рядом. Я хотела это кольцо ему оставить, но врачи не разрешили".
В ноябре Антону снова стало хуже: инсульт. Он не узнавал Виту, не мог сказать, как ее зовут. Еще одна больница, запрет на посещения — выписали его только в январе. Он "двух слов не мог связать, просто калейдоскоп такой был, я не знаю, как это описать". Вита стала подключать разных врачей — и постепенно ему становилось лучше. Сейчас это "практически Антоша, как он был" — с его шутками, присказками и любовью к песням на немецком языке. Только говорит он пока мало.
"Выходи ты уже за меня замуж!"
В июне этого года Антону пришлось в очередной раз лечь в больницу. Виту сначала согласились положить вместе с ним — но уже на следующий день ей пришлось уйти. "Мне снова сказали: "Вы не жена". И тут Антоша психанул и говорит: "Да в конце концов, выходи ты уже за меня замуж!" Взял мое колечко — то самое, которое он вертел тогда в больнице, и надел как помолвочное".
Сначала думали просто расписаться, устроить выездную регистрацию прямо дома. За время болезни Антона у Виты произошел такой откат, что ей сменили группу инвалидности с третьей на вторую. У Антона после решения пожениться "открылось второе дыхание" — тогда он начал немного ходить по квартире. Это огромный прогресс, но из дома они оба пока практически не выходят. "Для него любой выход на улицу — это праздник. Да и для меня тоже". И они поняли, что им важно, чтобы этот праздник случился. И им самим, и их друзьям, которые были рядом все это время.
— Всем смертям назло? — спрашиваю я.
— Да-да-да-да-да, — кивает Антон.
И Вита говорит:
— Я считаю, что всегда надо держаться за жизнь.
Вите и Антону помогает выездная служба хосписа "Ростокино". Это один из филиалов Московского многопрофильного центра паллиативной помощи. Немедицинскими вопросами здесь занимается благотворительный фонд помощи хосписам "Вера". Вита попросила организовать им перевозку до центра госуслуг. "И когда они узнали зачем, то сказали: "Вы у нас в паллиативе такие чуть ли не одни на всю Москву!" И решили помочь нам устроить праздник". Платье, костюм и фуршет для друзей Вита и Антон оплатили сами — а фонд подарил им фотосессию, ужин на двоих из итальянского ресторана, букет и укладку с макияжем для невесты. "И маникюр-педикюр я попросила — мне так захотелось, я год не делала, настолько соскучилась!" Свадебное платье Вита выбрала давно — еще до болезни Антона. Увидела в соцсети, отложила в закладках — и так оно и "пролежало" несколько лет. И дождалось. Если все будет хорошо, через год Вита наденет его на венчание — им важно, чтобы оно было.
…Вита по паспорту — Виктория. "Победа". Витой ее звал папа. "Антоша, когда это узнал, больше никак меня не называл. И я ощущаю его как свое имя". Vita на латыни означает "жизнь".
— Антоша вообще-то морж, — улыбается она. — Этой зимой я тебя не погоню в прорубь, но следующей-то — да? Теперь у тебя тоже нет вариантов. Прорвемся.
— Действительно. И торг тут неуместен, — говорит Антон.
— И торг тут неуместен.
Бэлла Волкова
Поддержать благотворительный фонд помощи хосписам "Вера", который помогает таким пациентам, как Антон, и многим другим, можно по ссылке.