Почти год назад, 29 мая 2017 года, в Москве прошел сильный шторм, ставший причиной гибели людей. С тех пор система оповещения населения сильно изменилась — россияне регулярно получают разными способами информационные сводки о грядущих погодных явлениях. Руководитель Росгидромета Максим Яковенко и глава Гидрометцентра Роман Вильфанд рассказали ТАСС о том, почему официальным прогнозам стоит доверять больше, как строится взаимодействие метеослужб с МЧС и как могла бы работать госкорпорация в области гидрометеорологии.
— Год назад Росгидромет и Гидрометцентр сильно критиковали, мол, не предупредили, не спрогнозировали вовремя. Эти претензии обоснованны?
Максим Яковенко:
— Нет, мы считаем, что это необоснованная критика. Если бы все сказанное было правдой, мы бы здесь не сидели. Всегда ищут людей, которые виноваты. Но претензий не возникло ни к Гидрометцентру, ни к Росгидромету. К тому же у нас есть давно отработанная схема взаимодействия с органами власти. Мы всегда доводим заблаговременно до сведения МЧС и органов власти прогнозы опасных явлений. 28 мая 2017 года, за день до шторма, вся информация им также была предоставлена. В прогнозе в том числе было указано, что ожидается ветер 17–22 м/с. После шторма мы проанализировали данные: оказалось, что прогноз не оправдался только в трех зонах из 48. К счастью, в этих зонах жертв и разрушений не было.
— Во время шторма 29 мая был ли спрогнозирован правильный уровень опасности?
— По классификации он был оранжевым. В таких ситуациях очень важно увеличивать заблаговременность прогнозов. Сейчас мы разрабатываем проект, который сделает прогнозы более детальными и заблаговременными.
— Уточните про проект?
— Сейчас мы находимся на стадии подписания соглашения с правительством Москвы, по которому наши подведомственные учреждения получат гранты для разработки прогностических моделей развития опасных природных явлений в городской застройке и закупки дополнительного оборудования, которое мы будем размещать в Москве и Московской области. С помощью этого можно будет делать прогнозы развития опасных природных явлений по сетке 500 метров. Дальше на основе опыта, полученного в Москве, мы будем вводить подобные системы в других городах-миллионниках. Главное, чтобы регионы были в этом заинтересованы и могли себе это позволить. За счет бюджета Росгидромета будет вложено в данный проект 3,5 млрд рублей. И свыше 500 млн рублей от правительства Москвы.
— Новости об объявлении желтого уровня опасности регулярно появляются в медиа, но погода существенно не меняется и ничего не происходит. Люди начинают возмущаться, говорят, что им надоело получать бесконечные оповещения от МЧС. Ваш совет раздраженным?
Мы всегда доводим заблаговременно до сведения МЧС и органов власти прогнозы опасных явлений
— Объявление желтого уровня опасности подразумевает рекомендации на прекращение проведения определенных опасных работ. Знаете, есть такой предмет в школе — основы безопасности жизнедеятельности (ОБЖ), на котором обучают правилам культуры безопасности и правилам поведения в критических ситуациях. Но в обязанности Росгидромета это не входит. Я вот, например, не выйду под град или под сильный дождь, не буду стоять под деревьями, которые могут упасть во время шторма. Некоторые люди поступают по-другому — видимо, они не воспринимают прогнозы всерьез и пренебрежительно относятся к своей жизни.
— Как сейчас строится взаимодействие Росгидромета и МЧС, есть ли проекты по его расширению?
— У нас есть устоявшийся регламент взаимодействия по обмену информацией, который был прописан уже много лет назад. Мало того, существует также соглашение, которое детализирует всю информацию и механизм ее доведения. Этот механизм сбоев не допускает. Мы также сотрудничаем с аналитическими центрами МЧС. Я считаю, что на сегодняшний момент уровень взаимодействия соответствует всем поставленным задачам.
— Вы предлагали создать госкорпорацию в области гидрометеорологии, которая могла бы частично работать на коммерческой основе. Эта идея находится в стадии разработки?
— Да, я считаю, что этот проект имеет право на жизнь. Вложения в Росгидромет из федерального бюджета значительно снизились, следовательно, на новое оборудование денег нет, а то, которое у нас есть, устаревает. В то же время во всем мире в сфере метеорологии активно внедряются новые технологии. Нам необходимо ежегодно 2,5–3 млрд рублей для приобретения новой техники. Еще один важный момент — огромная территория нашей страны. Наша сеть превосходит сети многих других стран в 10–15 раз. Соответственно, расходы на обеспечение деятельности такой сети намного больше, чем у наших зарубежных партнеров. К тому же на территории России много труднодоступных станций — на их обслуживание тратятся еще более значительные средства. Но мы вынуждены действовать в рамках существующего бюджета и постоянно проводить техническое переоснащение. Как пример, в 2015 году мы ввели в действие автоматизированную систему мониторинга радиационной обстановки территории России. Но денег из бюджета на ее содержание не получили. Также мы в 2016 году ввели в действие систему геофизического мониторинга территории страны, но средств на ее содержание тоже не получили из федерального бюджета. Содержание только этих двух систем требует дополнительно до 600 млн рублей ежегодно. Поэтому свои внебюджетные доходы мы направляем на техническое перевооружение и на содержание имеющейся научно-прогностической инфраструктуры, которая у нас есть.
Наиболее развитые страны уже сделали свое радиолокационное поле. Радиолокации позволяют делать качественные прогнозы. Создание радиолокационного поля в стране потребует еще до 10 млрд рублей. Логичный ход в данном случае — это переход на смешанное финансирование. Есть гарантированное финансирование из бюджета, допустим, как сейчас. Мы говорим: "Хорошо, за эти деньги мы делаем то, что обязаны делать для прогнозирования возникновения опасных природных процессов и явлений". А дальше — у нас есть коммерческая составляющая, обслуживание тех же погодозависимых отраслей.
— На каких условиях госкорпорация могла бы предоставлять прогнозы?
— Мы готовы через Федеральную антимонопольную службу установить тарифы на определенные виды продукции. И тогда — пожалуйста. Не потихоньку "тырьте" у нас всю продукцию, а покупайте.
— Какие отрасли заинтересовали бы такие услуги?
— В первую очередь, конечно, авиацию, автомобильный, морской и железнодорожный транспорт, электроэнергетику, страховые, сельскохозяйственные компании. Также в качественных прогнозах заинтересовано и население.
— Есть ли шанс у такой корпорации выйти на самоокупаемый уровень?
— Есть, конечно. Это кропотливая работа, не день или два, а пять-шесть лет, не меньше. Мировой опыт это подтверждает.
— Если человек заказал прогноз, который не сбылся, возмещается ли убыток?
— Такие схемы в Европе прорабатываются страховыми компаниями — там работает система перестрахования прогнозов. К нам подобных исков не поступало.
— Люди очень часть пользуются такими сайтами, как "Гисметео" или "Фобос". Как вы считаете, почему именно эти погодные сервисы привлекают такое количество пользователей?
— Я всегда говорю так: чтобы оценивать качество прогноза, надо понимать, из чего он складывается — достаточности развития наблюдательной сети и имеющейся вычислительной мощности, качества используемых расчетных программ. У Росгидромета все это есть, у других — не знаю. Помните фильм "В бой идут одни "старики"? "Если "мессер" завалить — это первая эскадрилья. Если втулку достать — это вторая". Здесь то же самое. Если вам нужен качественный прогноз, то это Росгидромет. Если вам нужна лишь красивая картинка на экране, это к другим. Но мы видим свою эту недоработку в области подачи информации. В ближайшие год-два мы построим у себя довольно адекватную систему взаимодействия с потребителем. Мы, конечно, не будем, как наши аргентинские коллеги, приглашать красивых девушек погоду транслировать, когда вся страна будет собираться у экранов. Мы все-таки чуть более серьезными хотим быть. "Гисметео" и "Фобос" делают ставку на рекламу и красивый сайт. У нас пока приоритет на формировании инфраструктуры — наблюдательной, прогностической, вычислительной — для того, чтобы в будущем сделать шаг вперед. На сегодняшний день прогнозы Росгидромета — лучшие в стране.
— Погодный катаклизм 29 мая сначала называли штормом, потом ураганом. Что это было на самом деле?
Роман Вильфанд:
Мы, конечно, не будем, как наши аргентинские коллеги, приглашать красивых девушек погоду транслировать, когда вся страна будет собираться у экранов. Мы все-таки чуть более серьезными хотим быть
— Максим Евгеньевич профессионально описал ситуацию. Я могу добавить следующее: та погода, которую лучше назвать непогодой, была вообще уникальной для Москвы. Сформировался хорошо выраженный холодный фронт, который с большой скоростью, 70–80 км/ч, перемещался с запада на юго-восток. И перед холодным фронтом отмечалось шквалистое усиление ветра, высота этих шквалов — 400–600 м. Но при подходе к Москве за счет урбанизированной территории возникла еще вертикальная составляющая, которая частично смерчеопасна. Это было связано еще и с увеличением градиента температуры (различием между температурой воздушных масс перед и за холодным фронтом) в самое жаркое послеполуденное время. Таким образом, это был шквал с некоторыми элементами смерчеопасной ситуации. Можно ли было предсказать эту ситуацию с большим временным упреждением?.. Еще в пятницу был выпущен прогноз скорости ветра в понедельник до 20 м/с. Редкая ситуация, но она была спрогнозирована сначала за трое суток, затем детализирована, градация увеличена до 22 м/с. Поэтому говорить о том, что эта ситуация не спрогнозирована, было бы сложно. Хотя вопрос заключается в другом — а возможно ли было спрогнозировать еще более точно, еще более заблаговременно? Да, в принципе, возможно. Сейчас идет обсуждение, очень детальное, что и как нужно делать, как развивать наблюдательную сеть в Москве и Московской области, как усовершенствовать прогностические модели. Если проект, который сейчас обсуждается с московским правительством, будет реализован (а вероятность этого велика), то примерно через 2–2,5 года качество подобного рода прогнозов существенно повысится. Мы прогнозируем, что количество не оправдавшихся прогнозов опасных явлений в Москве уменьшится на 25–30%.
Беседовала Камила Туркина