20 сентября 16-летняя шведская активистка Грета Тунберг объявила глобальную климатическую забастовку. По ее словам, с 20 по 27 сентября пройдет "5225 акций в 156 странах на всех семи континентах". 23 сентября она выступила в зале Генассамблеи ООН и обвинила глав государств в том, что своими пустыми обещаниями они отняли у нее мечты и детство. В соцсетях все активнее обсуждают активистку, даже президент США Дональд Трамп написал о ней в Twitter: "Она похожа на очень счастливую девочку, которая предвкушает светлое и замечательное будущее". Ей многие не верят и говорят, что она продвигает чьи-то интересы. "Есть недовольство, что я "звучу и пишу, как взрослая", — говорит она. — И на это я только могу сказать: вы не думаете, что 16-летняя может говорить за себя?"
Но кто бы как ни относился к Грете, она номинирована на нобелевскую премию, а журнал Time включил ее в сотню самых влиятельных людей мира (в одной категории с Дональдом Трампом и Папой Римским). Грета создала движение "Fridays For Future" ("Пятницы ради будущего"), оно же — "Школьная забастовка за климат". Каждую пятницу вместо того, чтобы идти на уроки, она выходит на улицу с плакатом. Ее цель — привлечь внимание политиков к проблеме изменения климата.
Вообще-то дети в политике — это не ново. Саманте Смит было десять, когда она написала письмо Юрию Андропову: "Я очень беспокоюсь, не начнется ли ядерная война между Россией и Соединенными Штатами. Вы собираетесь проголосовать за начало войны или нет?" В ответ генсек ЦК КПСС пригласил девочку в Советский Союз. В 1983 году Саманта побывала в СССР, а два года спустя погибла в авиакатастрофе. После этого ответный визит в США с "миссией мира" совершила советская школьница Катя Лычева.
И даже Нобелевскую премию мира несовершеннолетняя девушка уже получала — в 2014 году ее вручили пакистанской правозащитнице Малале Юсуфзай (на тот момент ей было 17 лет). Она вела блог, рассказывая о режиме талибов (движение "Талибан", запрещено в РФ), выступала за доступность образования для женщин и чуть было не погибла от рук террористов.
И все же политически активные дети и подростки вызывают много вопросов. Мы насчитали как минимум пять.
Что об этом думают родители?
"Я попросила маму написать господину Андропову письмо. Ведь нужно же узнать, почему в мире так неспокойно. А мама сказала: "Почему бы тебе самой не написать ему?" Так я и сделала". Так началась история Саманты Смит. Если бы родители не помогли ей отправить письмо и пожалели бы 40 центов на почтовую марку, возможно, этой истории бы и не было. Малалу Юсуфзай родители тоже поддержали: она получила образование и стала публиковать дневники на сайте Би-би-си во многом благодаря отцу. А вот родители Греты Тунберг, по ее словам, поначалу отнеслись к ее идеям прохладно. Зато теперь они вместе написали книгу о жизни семьи, оплачивают поездки дочки и, по некоторым мнениям, пользуются ее известностью.
Как объясняет проректор НИУ ВШЭ, руководитель студенческой олимпиады "Я — профессионал" Валерия Касамара, отношение родителей к политической активности детей зависит от ее характера. "Если молодой человек становится сторонником какой-то парламентской партии, родители вряд ли увидят в этом что-то плохое", — говорит она. Если только в семье из-за этого не возникло политического разлада (например, родители всегда были сторонниками демократов, а ребенок ушел в коммунисты). А вот если ребенок ходит на несанкционированные митинги, то есть много шансов, что родители узнают об этом, только когда у ребенка произойдет стычка с правоохранительными органами.
Взрослые часто считают, что такие дети кем-то ангажированы. Так ли это?
По словам Греты Тунберг, она часто слышит, будто за ней кто-то стоит/ей платят/ее используют. "Но за мной нет никого, кроме меня самой", — говорит она.
Почему взрослые так часто не верят, что дети могут выступать за какие-то политические идеи сами, без "подсказок" старших? "Им сложно поверить, что ребенок может так рассуждать, что у ребенка достаточно знаний, интеллекта, способностей, — говорит политолог, директор Института прикладных политических исследований Григорий Добромелов. — Поэтому им кажется, что в таких детей это "вложили". Добромелов добавляет: такие ребята действительно встречаются редко, это "штучный товар". И те взрослые, что верят в искренность таких детей, вполне возможно, сами с детства интересовались политикой.
Кроме того, многие родители сами максимально контролируют своих детей (провожают в школу, проверяют, во сколько ребенок приходит домой) и уверены, что так делают все. "Поэтому, когда они видят детей, которые где-то оказались "без спросу", им кажется, что ребенок не мог это сделать сам", — говорит Валерия Касамара. Наконец, такие дети часто вызывают у взрослых раздражение. Грубо говоря, старших бесит, что кто-то "лезет поперек батьки".
Конечно, бывает, что взрослые приписывают действиям детей какие-то свои смыслы. Многие помнят Таню, "девочку в розовом" из Волоколамска. В прошлом году она прославилась в соцсетях после митинга за закрытие мусорного полигона "Ядрово". Таня показала пальцем на губернатора Московской области Андрея Воробьева и провела рукой по горлу. Этот жест попал на видео и стал мемом. По словам Тани, она лишь имела в виду, что полигон убивает местных жителей, но в соцсетях ее назвали чуть ли не символом протеста.
И, естественно, политические взгляды детей не берутся из ниоткуда. "Я училась в начальной школе, год был примерно 87-й, — рассказывает Марина, 40 лет. — У нас было сочинение на свободную тему. И я написала об угрозе войны, о том, что мир хрупкий и взрослые должны беречь его от ядерного "уружия" (так и написала, с ошибкой). Это все "впитывалось" от взрослых. У меня бабушка и дедушка всегда программу "Время" смотрели, а я годовалая в ладоши хлопала, когда по телевизору съезды партии показывали". Но это все-таки не ангажированность, а, скорее, формирование взглядов под воздействием окружающей среды.
А зачем вообще детям политика? И могут ли они что-то сделать?
"То, что мы делаем или не делаем прямо сейчас, повлияет на всю мою жизнь и жизнь моих детей и внуков", — говорит Грета. Идея понятная: взрослые строят мир, в котором потом жить детям. Но, по словам Валерии Касамары, в России это не работает: "У нас очень короткий горизонт планирования. Мы живем в настоящем, и это не только о детях, но и об обществе в целом". Детей, которые всерьез мыслят так, как Грета, у нас единицы.
По мнению Касамары, участие в политических акциях для ребят — это, скорее, возможность заявить о себе. "Конечно, это и возможность выделиться, и построить карьеру, — соглашается политолог Григорий Добромелов. — Такие подростки вполне могут даже манипулировать отношением к ним взрослых".
"Многие подростки искренне думают, что могут изменить мир, — говорит Елена Морозова, доцент кафедры детской психиатрии и психотерапии Российской медицинской академии непрерывного профессионального образования. — И им хочется его совершенствовать". Подростковые романтизм и наивность приносят здесь только пользу. "Взрослые отягощены своим опытом — он как груз за плечами, — поясняет Добромелов. — И он не дает возможности мыслить так, как мыслит ребенок". Валерия Касамара добавляет: такие ребята и правда могут заставить взрослых посмотреть на проблемы другими глазами.
Мы часто говорим: так надо, так принято. А они отвечают: "Кому надо? Зачем надо?" У них это "надо" вообще отсутствует, есть только "нравится — не нравится, хочу — не хочу"
Есть у детей и подростков и еще одно преимущество. 16-летняя девочка с косичками, прогуливающая уроки ради "школьной забастовки", многим покажется милой и трогательной. Взрослый человек, сбегающий с той же целью с работы, в наших глазах, скорее, будет выглядеть городским сумасшедшим. Григорий Добромелов считает, что дети и подростки отлично осознают, как к их активизму относятся взрослые, и могут этим манипулировать. "Но это не оголтелый цинизм", — добавляет он.
Что делать взрослым?
Как говорит Григорий Добромелов, в России сейчас нет системной работы с политически активными детьми. И это проблема. "Если ребенок хочет заниматься общественно-политической деятельностью, а у него нет такой возможности, он легко может попасть в плен экстремистских воззрений, — объясняет эксперт. — Он решит: раз у него нет возможности реализоваться в текущей системе, значит, ее надо менять". Чтобы дети не подпадали под влияние манипуляторов, им нужны хорошие наставники. По словам Добромелова, такая система работала в СССР. "Да, у нее была идеологическая специфика, но это была система, — говорит он. — И если эту идеологическую составляющую убрать, она может служить моделью и сейчас".
Валерия Касамара говорит, что всерьез брать на себя какую-то ответственность большинство российских подростков не готовы. "У нас все меньше и меньше тех, кто говорит: "Я вырасту и буду президентом", — говорит Касамара. — Это поколение — свободное, креативное, но при этом очень потребительски настроенное: их всегда опекали, и они считают, что так должно быть". Но это не значит, что их не надо слушать и не надо с ними договариваться.
Что делать, если ваш ребенок увлекся тем, что вы считаете деструктивным или небезопасным для него? Главное — не запрещать, предостерегает психолог Елена Морозова. "Будет хуже — ребенок уйдет в "подполье", — объясняет она. Лучше попробуйте читать ту же литературу, что и ваш ребенок, и послушать, что говорят авторитетные для него люди.
Если вы будете говорить с ним, приводить факты, задавать вопросы и указывать на противоречия, то, возможно, вам удастся объяснить, почему ваша система ценностей более правильная
К чему политическая активность может привести ребенка?
Возможные последствия для ребенка могут быть разнообразными — от Нобелевской премии до попытки убийства (или, как в случае с Малалой Юсуфзай, и то и другое). От всенародной любви (Катю Лычеву, которая после визита Саманты Смит поехала с миссией в США, в 80-х причисляли к "самым популярным женщинам СССР", ставя ее в один ряд с Аллой Пугачевой) до хейта (в рунете Грету Тунберг называют, например, "тупой школотой").
Григорий Добромелов считает, что даже позитивный сценарий может закончиться для ребенка психологической травмой. "Если дать ребенку Нобелевскую премию, то в нем будут видеть не ребенка, а нобелевского лауреата, и требовать от него соответствия этому статусу, — говорит он. — А с этим и взрослый не всегда может справиться". Впрочем, у Малалы Юсуфзай, которой скоро исполнится 22 года, кажется, все неплохо. В 2015 году она открыла в Ливане школу для сирийских беженцев. Но о ее возможных психологических проблемах мы ничего не знаем.
Если из подростка делают героя (часто — героя одного дня), а потом забывают, это может дорого ему обойтись. "Он достиг какой-то вершины, ему хочется дальнейших признательности, внимания, успеха. И тут могут быть проблемы", — говорит Елена Морозова. А именно — разочарование в себе, мироустройстве, в близких, которые не помогли ему это спокойно и безболезненно прожить.
Впрочем, далеко не всех подростков политическая деятельность приводит к таким крайностям. И, как говорит Валерия Касамара, она может стать хорошей "школой жизни": "Это возможность научиться разговаривать, взаимодействовать".
По словам Григория Добромелова, благодаря развитию технологий политика становится все менее формализованной. И проявить политическую активность ребенку/подростку сегодня проще, чем было 30 с лишним лет назад, когда маленькая Саманта Смит отправила письмо Юрию Андропову. И вполне возможно, что условных "Грет Тунберг" будет появляться все больше.
Бэлла Волкова