Часть историй Денис Борисов публикует в Instagram. В будущем эти воспоминания должны стать основой фильма. К 9 Мая фотограф подготовил выставку — проект "Последние свидетели войны" выиграл президентский грант. О некоторых его героях Денис Борисов рассказал ТАСС.
Виталий Филиппович Загребин (1925 г.р.)
После войны вернулся в родное село Молотниково Котельничского района, выучился на агронома, работал председателем колхоза. Своими руками на свою пенсию и пожертвования односельчан построил памятник погибшим воинам-землякам — деревянную стелу с фотографиями. "Ну как же, наши ветераны, мои товарищи, не пустят меня на тот свет, пока не сделаю памятник", — объяснял ветеран.
Я приезжал к нему два раза. Мы пили чай, он показывал мне книгу, написанную о нем, газеты со статьями. "Эх, года, года", — вспоминал он и плакал. Больно смотреть, как они плачут. А плачут они как дети, не стыдясь своих слез.
Николай Михайлович Кислицын (1924 г.р.)
Николай Михайлович был наводчиком орудия. В 1944 году после ранения потерял зрение и уже более 70 лет живет во тьме.
"19 июля 1944 года. Мы стояли на каком-то хуторе, кругом степь, неубранный урожай и тот злополучный сарайчик. Мы все вымокли до нитки и замерзли, зашли в этот хлев, сидим, отдыхаем, ждем команды — и вдруг громкий хлопок. Я тогда еще подумал — если ранят меня, то только бы не в глаза. А ранило прямо в них! Было мне тогда 19 с половиной лет. Мина разорвалась с такой силой, что я не почувствовал ничего, очнулся уже в могильной тьме. Теперь я вижу только во сне. Со временем привыкаешь к этому. Коля, сосед по койке, тоже слепой, как и я, не выдержал, выбросился из окна четвертого этажа", — рассказывает Николай Михайлович.
После войны он стал учиться в музыкальной школе, слушает Шопена, Баха, Брамса, пишет стихи. Все эти годы рядом с ним его супруга Елизавета Григорьевна, они знакомы еще с юности. Живут в частном доме вместе с сыном. Раньше супруга читала Николаю Михайловичу вслух, теперь он больше слушает аудиокниги.
Людмила Григорьевна Кононова (1934 г.р.)
Истории узников концлагерей самые страшные.
"Семья у нас была большая, — рассказывает Людмила Григорьевна. — Шестеро детей, дедушка, бабушка, папа и мама — Мария Федоровна. Жили мы тогда в районе Шлиссельбурга, в деревне у Новой Ладоги. 41-й год, началась война, и наш район оказался в оккупации. Немец пришел так быстро, что мы и глазом не успели моргнуть. Помню, как кричали от страха, когда немецкий солдат заглянул к нам в дом, как бабушка пошла в церковь и ее ранило прямо на перекрестке дорог. Мама тащила ее волоком по снегу. Бабушку похоронили в огороде. Сестра Тосенька, 12 лет, пошла за водичкой и была застрелена из автомата.
Дальше был лагерь. Нас всех разлучили, только мама оставалась с нами, немцы назначили ее лагерной мамой. Как сейчас помню своего младшего братика Сашу, два годика ему было. Как же он меня тогда за шею обнял, своими детскими ручонками, сколько было сил, крепко-крепко. Он плачет, и я плачу, так с плачем его и оторвали от меня. Больше я его не видела. Мама потом рассказывала, что ей дали повидаться с ним один раз. Немец разрешил взять ребенка на ночь. Он был слишком истощен и не похож на себя. Всю ночь проплакал, а потом умер, прямо на маминых руках. <...>
За лагерем текла речка Оредеж, там находился взрослый лагерь. Дети бежали к своим родителям, многие пытались перебраться через нее, падали и тонули. <...>
В 1943-м нас погрузили в вагоны и направили в Германию. Крики, плач, лай собак, давка. Несколько раз попадали под бомбежку. По дороге нас высадили, взрослых заставили копать ямы, мы, дети, смотрели на все это, кричали и плакали. Только обнялись, простились, прозвучала команда: "Отставить!" В очередной раз нас спасло какое-то чудо. Повезли нас дальше — и опять стрельба, бомбежка, свист пуль. Бараки поджигали вместе с людьми. И нас загнали. Люди побежали, а я маму схватила за колени, кричу ей: "Мама, давай здесь останемся!" Так мы спаслись снова, а те, кто выбежал, все были расстреляны из автоматов.
Наши войска уже были рядом, немцы уходили, оставляли технику, провиант, в итоге бросили и нас. Сколько было счастья, что мы живы остались! Сестренка Ниночка вприсядку танцует, мы с мамой плачем от радости. Так мы встречали нашу Советскую армию".
Сейчас Людмила Григорьевна живет одна, на улицу выходит редко, все родственники далеко.
Анна Егоровна Яговкина (1923 г.р.)
Уроженка деревни Ярушниковы Котельничского района Анна Егоровна отправилась на фронт в 1942 году.
"Сначала я была писарем при штабе, потом выучилась на радистку — и сразу на переднюю линию. Вы думаете, это легко? Когда наступление — спали всего по два часа. Сидишь за рацией и засыпаешь, а тебе нужно и авиацией управлять, и артиллерией. Если два часа затишья — готовься, будут гореть земля и небо! Атаки немцев были страшные: за день от 160 до 280 авианалетов. Выглянешь на улицу, так даже солнышка не видно. Зимой страшный холод, спали в шубах и валенках, растянешься у печи — того и гляди сгоришь. Я так себе два полушубка сожгла. Одна мечта была — выспаться да хлеба мягкого черного поесть".
После войны Анна Егоровна вернулась домой, вырастила младших сестер. Живет в Кирове с дочерью, летом перебирается на дачу, хозяйничает в огороде.
Василий Артемьевич Сиволапов (1913 г.р.)
Вдумайтесь только: он родился в 1913 году, еще Колчака помнит — как прятались от него в подполье своего дома. Воевал под Ленинградом с начала и до конца блокады.
"Так холодно было, что разговаривать не могли, — вспоминает Василий Артемьевич. — Выживали только самые крепкие и ловкие. Лежишь в луже, как свинья, зароешься, а как иначе — кругом мины летят да "кукушки" стреляют. Когда блокаду прорывали, пять дней настоящий ад стоял, голоса своего не слышно было, ни неба, ни земли — только огонь, грохот, дым и повсюду смерть".
Василий Артемьевич дважды был ранен в грудь, ранен в шею, в ногу, пережил контузию, на спине — 18 швов, а под лопаткой сидит пуля. "Сибиряк я, ну и здоровье у меня сибирское, — говорит. — Никогда не пьянствовал, не курил, не ругался матом и уважал других людей. Вот и живу теперь".
Живет Виталий Сиволапов один, в городской квартире в Кирово-Чепецке, из дома выходит редко, иногда встречает гостей — сына или соцработника.
Анна Гавриловна Борисова (1923 г.р.)
Война застала Анну в родном Сталинграде. Юная фронтовая медсестра эвакуировала раненых через Волгу во время Сталинградской битвы, перенесла на себе не один десяток солдат.
"Вы когда-нибудь видели сапог, полный крови? А для нас это было нормой. Сутками за [операционными] столами стояли. По ночам на бронекатерах переправляли раненых на левый берег Волги. Смерть была повсюду. Как выжили — не знаю, но в свою победу верили твердо", — вспоминает Анна Гавриловна. Она дошла до Берлина и оставила свою надпись на Бранденбургских воротах.
Анна Борисова живет в Кирове с дочерью. Она редко дает интервью. Многим не хочется вспоминать о войне, но для меня Анна Гавриловна сделала исключение.
Нина Владимировна Федосеева (1923 г.р.)
После десятого класса Нина Федосеева пошла работать учителем в свою школу в селе Cелезениха Кирово-Чепецкого района. Школьные тетради делали из газет и старых журналов, чернил не хватало — разводили в воде чернильный порошок.
"В 1941–1942 годах из блокадного Ленинграда началась эвакуация жителей, в село привезли ребятишек с первого по шестой класс. Они не могли ни о чем думать, кроме как о еде, — вспоминает Нина Владимировна. — Многие видели смерть родных и близких. Дети, которым хотелось бегать, играть, смеяться, почти не говорили и не могли двигаться... Здесь мало быть просто учителем, нужно было отдать им все тепло и уют, заменить им родителей и родной дом. И это случилось, они стали большой, по-настоящему дружной семьей. Вместе проводили досуг, ходили на речку, в лес, за грибами, играли в волейбол. А сколько счастья было в их глазах, когда закончилась блокада! Дети сочинили песенку про свой родной город и, уезжая домой на повозке, радуясь, распевали ее".
Нина Владимировна сейчас живет в Кирове, ее навещает внучка.
Фильм для сына
Денис Борисов собирает эти истории самостоятельно, на энтузиазме, и очень торопится — доехать, спросить, сфотографировать, записать.
"Мой дед Иван Ермолаевич Борисов был морским пехотинцем, прошел всю войну и вернулся израненный. Так получилось, что когда он ушел из жизни, мне было всего семь лет, я не успел с ним пообщаться, задать вопросы, и мне всегда хотелось поговорить о том времени с кем-то, кто был свидетелем войны. Жалею, что начал заниматься этим только в 2018 году, столько уникальных людей уже ушло. Этих 104 героев я собирал, как осколки зеркала, это действительно последние свидетели — они еще могут что-то вспомнить и рассказать", — говорит Денис.
К некоторым героям своего проекта Денис приезжал уже не один раз — дарил фотографии, пил чай, просто разговаривал.
"Хочется как можно ярче рассказать, что такое война, показать ужасы того времени, чтобы люди поняли, что война совсем не такая гламурная, как показывают ее в фильмах с белозубыми солдатами. Хочу показать примеры человечности, чести и достоинства, чтобы мой сын, которому сейчас три года, в будущем смог посмотреть документальный фильм об этих людях, услышать, как они, имея столетний опыт, относятся к семье, детям, жене, к жизни. Такое не прочитаешь в книгах", — объясняет автор проекта.
Выставка, которую Денис подготовил совместно с историко-краеведческим клубом "Мир", 9 мая откроется на центральной аллее Александровского сада в Кирове, а потом отправится в Котельнич и Оричи. Еще одна выставка запланирована на 22 июня. Этот проект Дениса стал победителем конкурса президентских грантов и выиграл 780 тыс. рублей.
Мария Шевченко