Еще во время своего первого президентского срока Дональд Трамп как-то говорил, что ввод ограниченного контингента советских войск в Афганистан в 1979 году был правильным решением СССР и что таким образом Советский Союз боролся с проникновением террористов на свою территорию. Правда, при этом Трамп забыл рассказать о попытках ЦРУ перенести военные действия с афганской территории в советские среднеазиатские республики в соответствии с известной специалистам директивой Рональда Рейгана NSDD-166. Раскачать ситуацию не удалось, хотя были и обстрелы советской территории в районе таджикского Пянджа, и несколько рейдов моджахедов Гульбеддина Хекматьяра в приграничные районы советской Туркмении.
Афганистан стал местом тотальной войны против СССР
В условиях биполярного мира и неизбежной для него холодной войны между США и СССР — при том, что стороны понимали катастрофичность прямого столкновения, — практически все войны велись на территориях третьих стран: так было в Корее, во Вьетнаме, во время египетско-израильской войны в 1960-х, в Анголе. Так было и в Афганистане. Рациональная оценка военного участия СССР в войне 1980-х годов в Афганистане требует рассмотрения именно в таком контексте, тем более что участие самих США в той войне отличалось от советского лишь по признакам формы, но никак не по содержанию. Более того, в войне против СССР участвовали все страны НАТО, большинство арабских и многие из азиатских стран. Историческая оценка должна не забывать и такой, к примеру, широко неизвестный факт: Китай не только поддерживал афганских моджахедов караванами с оружием, в отчетном докладе на 5-м всекитайском съезде мусульман говорилось: "Наши мусульмане вместе со всем народом страны… не жалели сил и средств для оказания помощи афганским мусульманам…"
Фактически Афганистан стал местом тотальной войны против СССР, спровоцированной задолго до прямого советского участия в афганских делах. Учитывая и предпринятые тогда против СССР санкции, можно говорить и о гибридной сущности той войны, она мало отличалась от того, что сейчас происходит вокруг событий на Украине, разве что круг противостоящих нам стран сегодня несколько уже. Неотвратимость подобных войн — это геополитическая закономерность. История — она же политика — по определению цинична и пока не знает других генераторов своего продолжения, кроме конкуренции во всех ее проявлениях и на всех возможных уровнях.
Внешнее вмешательство в дела Афганистана со стороны геополитических противников СССР началось задолго до ввода ограниченного контингента советских войск. В 1973 году в пакистанском Пенджабе под патронажем пакистанской межведомственной разведки ISI и при прямом участии Службы общей разведки Саудовской Аравии началось создание лагерей по подготовке афганской вооруженной оппозиции на радикально религиозной идеологической платформе. Сначала речь шла о свержении афганского президента Мохаммада Дауда, пытавшегося проводить политику, позже получившую имя "многовекторной", балансировавшего между разнонаправленными внутриполитическими силами. Именно эта внутренняя политика вместе с ее внешнеполитическим измерением к 1978 году спровоцировали событие, получившее название Саурской (Апрельской) революции, рассматривать которую вряд ли стоит через стереотипы о "советском влиянии".
Трудное решение СССР
Для руководства СССР, как и для руководства США, Апрельская революция не была спроектированным событием, важнейшую роль в ней играли в том числе и субъективные факторы, которые в итоге и привели к кризису в 1979 году. Тогда актуализировался вопрос о возможном приходе к власти радикальной религиозной оппозиции, поддерживаемой США и другими западными, а также арабскими странами, и СССР уже не мог ограничиваться прежними формами и масштабами помощи кабульскому правительству. К осени 1979 года стабильность всего региона оказывалась в прямой зависимости от развития афганских событий, и перед советским руководством стояла сложная задача определения новых приоритетов в резко изменившейся геополитической обстановке. Усугубляла эту обстановку и непредсказуемость в соседнем Иране, где только что победила Исламская революция.
В итоге случилось то, что случилось, и рассуждать спустя 45 лет о различных вариантах решения было бы с рациональной точки зрения скорее бессмысленно. СССР защищал национальные интересы и защищал так, как они понимались тогдашним руководством страны. При этом было бы нечестным не отметить, что действия советской стороны совпадали с интересами огромной части населения Афганистана, поддержавшей происходившие при помощи СССР преобразования. Давая оценку тогдашним событиям, это обстоятельство необходимо также учитывать: сегодняшние таксисты в Кабуле, да и в других городах с удовольствием обратят внимание российского гостя на объекты, преимущественно социальной направленности, построенные советскими специалистами на средства СССР.
Широко это неизвестно, но в руководстве нашей страны достаточно быстро осознали неэффективность военного решения, и уже в конце 1982 года Юрий Андропов обсуждал политико-дипломатические варианты вывода советских войск из Афганистана с президентом Пакистана Зия-уль-Хаком. Однако стремление администрации США извлечь максимум политических выгод из афганского конфликта и еще глубже втянуть СССР в военный конфликт серьезно затруднило весь последующий невоенный процесс, заодно заложив основные тенденции развития Афганистана вплоть до настоящего времени. Все последующие правительства Афганистана в дни соответствующих дат — ввода и вывода советских войск — декларируют победу своей страны, такой элемент патриотического воспитания населения там востребован. Но если обойтись без пропагандистской риторики, нужно констатировать: у той войны не было победителей и побежденных. Советские войска вышли достойно, особенно это становится понятно, если сравнивать с бездарным выводом войск США и НАТО из того же Афганистана в августе 2021 года.
Это было искусством политики
Существует утверждение, что вся правда о любой войне может быть написана не раньше, чем умрет ее последний солдат. Если с этим согласиться, понятно то, что на формирование оценок войны влияют эмоциональные выводы участников событий, что, конечно, не делает их объективными. Историческая беспристрастность всегда была и будет предпочтительнее краткосрочной конъюнктурной ангажированности, направленной как минимум на серьезные деформации в мировоззрении новых поколений. При этом значимость исторических оценок отчетливо проявляется в современных информационных войнах. Например, сегодняшние попытки пересмотра роли СССР во Второй мировой войне. Оценка любого события должна исключать черно-белые измерения, специфичность Афганистана только подчеркивает необходимость такого подхода. Для обывательской аудитории факт нападения первым или войны на чужой территории является почти априори убедительным критерием вины, особенно для читателей современных СМИ, очень часто не отягощающих себя необходимостью глубокого погружения в ту или иную тему. Но тот же опыт войны 1980-х годов в Афганистане показывает, что искусство политики следует интересам своей страны. Оно как раз и состоит в том, чтобы упреждать угрозы и риски до того, как они приобретут слишком критический масштаб.