Раскол и Дон
В середине XVII века Русская церковь во главе с патриархом Никоном начала процесс унификации церковных обрядов и литературы огромного Московского государства. Реформы начались на церковном соборе в Москве в 1654 году, за эталон реформаторы взяли греческий обряд.
"Большая часть православных отказалась на него переходить. На соборе 1666−1667 годов было принято страшное решение — предавались церковной анафеме, то есть проклятию, все, кто не хотел совершать богослужение по новому обряду", — рассказывает Алла Шадрина, старший научный сотрудник Южного научного центра РАН, кандидат исторических наук.
Началась одна из самых черных страниц русской истории, когда одни православные убивали других. Репрессии, закрепленные законодательно, санкционировал сам царь Алексей Михайлович. Огню и мечу предавали городки и обители, желавшие сохранить старую веру. Спасаясь от преследователей, противники реформы пошли кто на север, кто в леса и на Дон.
"Сейчас кажется, что все рядом, но тогда Дон был далеко от Москвы и даже не был частью Московского государства. Казаки хоть и несли службу в интересах царя, получая от него жалованье за оборону южных рубежей, о расколе долго вообще не знали, — говорит Шадрина. — На Дону в это время был только один храм — Воскресенский войсковой собор в Черкасске (сейчас станица Старочеркасская — прим. ТАСС). Он был построен при поддержке царя Алексея Михайловича и освящен в 1652 году. Духовенство было прислано из Москвы, поэтому оно выполняло все указы царя и патриарха. Богослужения совершались по новым обрядам, которые для казаков не были новшеством, поскольку в Черкасске до строительства собора служили монахи Межигорского монастыря, относившегося к Константинопольскому патриархату".
Кроме того, к вопросам веры казаки относились своеобразно. "То есть они прибегали к вере и церкви только тогда, когда им грозила смерть, а в повседневной жизни относились довольно спокойно, практикуя параллельно и языческие обряды. Разумеется, казаки были крещеными, но они находились вне религиозной жизни в современном ее понимании", — отмечает Шадрина.
Так и получилось, что в условиях репрессий, охвативших Русь, Дон стал одним из самых безопасных мест для верующих старообрядцев.
В 1674 году инок Иов Льговский на одном из притоков Дона — реке Медведице — основал первое старообрядческое поселение. Спустя какое-то время здесь и на реке Чир появились другие городки старообрядцев, рассказывает настоятель Покровского старообрядческого собора в Ростове-на-Дону иерей Иоанн Севастьянов.
Несколько десятилетий верующие жили крайне обособленно, избегая контактов с казаками. Обживаясь на новом месте, они старались возвести храм, где проводились обряды по дореформенным нормам.
"Казаки не любили пришлых, которые, придя в пределы Войска Донского, должны были обратиться к войсковому атаману с просьбой разрешить им здесь остаться. Но огромные расстояния не позволяли это контролировать, поэтому общины продолжали появляться", — говорит Шадрина.
По данным этнографа Василия Дружинина, население Земли донских казаков, как тогда официально называлась эта территория, составляло 30 тыс. человек, из которых 2 тыс. человек были старообрядцами.
Постепенно началось сближение. Одной из главных причин Шадрина называет наличие храмов в старообрядческих поселениях. "У казаков, несмотря на их индифферентность к вере, все же было понимание, что детей надо покрестить, в браке — обвенчаться. А в Черкасск ехать было далеко", — поясняет историк.
Влияние старообрядцев на Дону достигло апогея в 1687 году, когда в Черкасске прошел Войсковой круг, на котором решили служить по старым книгам и не называть старообрядцев раскольниками.
Правда, решение это продержалось только полгода, отмечает отец Иоанн. По приказу князя Василия Голицына многие участники тех событий были арестованы.
Следующим ударом по старообрядцам стало восстание Кондратия Булавина. Ряд старообрядческих городков уничтожили присланные на Дон войска, а жителям во главе с атаманом Игнатом Некрасовым пришлось даже уйти с Дона — сначала на Кубань, а затем в Османскую империю.
В Ростове-на-Дону
Старообрядческая община появилась в Ростове примерно тогда же, когда он сформировался как город. Крепость Димитрия Ростовского была заложена в 1749 году, а через 45 лет, в 1784 году, уже существовала старообрядческая часовня, рассказывает отец Иоанн.
"Известно конкретное место на улице Канкринской (совр. Ульяновская — прим. ТАСС), немного поодаль от нашего собора, где эта часовня находилась. Кроме того, в 1811 году в Ростове-на-Дону уже существовало старообрядческое кладбище", — говорит настоятель.
Долгое время, говорит историк Алла Шадрина, именно Дон оставался местом наибольшей концентрации старообрядцев в России. Лишь в 1897 году, после переписи населения, первенство отошло к Пермской губернии.
В 1905 году вышел указ императора Николая II "Об укреплении начал веротерпимости", который уравнял старообрядцев в правах с остальными гражданами Российской империи, и они получили возможность открыто заниматься любой интересующей их деятельностью. В этот период на Дону построили большинство старообрядческих каменных храмов, два монастыря, 10 школ, создали Донскую епархию.
"Было издано огромное количество литературы, появляются периодические издания — более 30 наименований журналов и газет издавалось в период с 1905 по 1917 год. Старообрядцы получили возможность избираться в муниципальные органы власти, смогли более активно выражать свою гражданскую позицию", — рассказывает отец Иоанн.
Официальная история ростовской общины фиксируется с первой четверти XIX века, что связано с появлением Введенского храма, построенного на месте деревянной часовни, рассказывает отец Иоанн.
В 1913 году завершилось строительство Покровского старообрядческого собора, который и сегодня активно посещают верующие. "В начале прошлого века ростовская община была одной из четырех городских старообрядческих общин. Старообрядцы жили также в Новочеркасске, Таганроге, Александровске-Грушевском (совр. Шахты — прим. ТАСС). Всего же в области Войска Донского было около ста старообрядческих общин", — рассказывает священник.
Сильна была в общинах предпринимательская жилка. Считается, что около 70% капитала в Российской империи принадлежало именно старообрядцам.
"История возникновения двух общин тесно связана с именами донских меценатов — Елпидифора Парамонова, Николая Панина, Жаровых, Золотаревых, Мухиных. Эти фамилии, которые вписаны в историю донской земли, имели прямое отношение к старообрядчеству", — отмечает священник.
Но тут прогремела революция 1917 года, в результате которой была потеряна значительная часть имущества. Например, община Покровского собора потеряла принадлежавшие ей на тот момент два здания — богадельни и дома причта.
Гонения на духовенство 1920-х годов обошли стороной старообрядцев, потому что большевики считали, что те не запятнали себя сотрудничеством с Романовыми, отмечает отец Иоанн. Настоящие репрессии начались в 30-е годы: закрылось большинство старообрядческих храмов — в Ростове-на-Дону сразу два, было репрессировано большое количество представителей старообрядческого духовенства.
"Но это касалось не только старообрядцев, а вообще всех верующих в Советском Союзе, это история общая для нас. Этот период в XX веке сблизил всех верующих людей, и мы — христиане — стали теснее взаимодействовать между собой, — говорит отец Иоанн. — Это, конечно, печальная страница, но для старообрядцев это было не ново, они привыкли к тому, что их могут чего-то лишить, как-то наказать, куда-то выслать. Старообрядцы в таком положении находились с XVII века".
Как отмечает историк Шадрина, советская власть стала для верующих самым тяжелым периодом. "Все религии пережили преследования. Старообрядцам было особенно тяжело сохранить прежний уклад. В советское время их крестили в частных домах, поскольку храмы были закрыты или разрушены. Были случаи, когда они крестили детей в храмах Московского патриархата".
"Был такой период, когда человеческая жизнь копейку не стоила. Петр I, когда проводил свои реформы, уничтожил четверть населения России, и он не выбирал старообрядцев, досталось всем, потому что у него были свои представления о правильности и государственном интересе, — говорит отец Иоанн. — Если плохо всем верующим, значит, плохо и старообрядцам. Если есть какая-то относительная свобода религии, как в последнее время, свобода есть и для нас".
Разрушение общинного строя в России, уход крестьян в города привели к тому, что многие сельские старообрядческие общины исчезли, отмечает отец Иоанн. А когда строили Волго-Донской канал, затопили часть станиц и хуторов. Зато в городах, в частности в Ростове-на-Дону, число их стало расти.
Община
В старообрядческой общине Покровского собора в Ростове-на-Дону сегодня около 500 человек. В потоке людей на улицах большого города их не отличишь от остальных, разве что по бородам.
"Старообрядцы считают, что мужчинам нельзя брить бороду. Но это не догма, а проявление нашей церковной дисциплины", — поясняет отец Иоанн.
"Старообрядцы — это консерваторы, которые пытаются соблюдать принципы христианства. Для нас вера — принцип жизни. При этом мы интегрированы в современное общество — среди нас есть руководители предприятий, директора школ, главврачи больниц, ученые, преподаватели, рабочие, дизайнеры, люди других профессий", — отмечает священник.
Отец Иоанн удивляется: "Все почему-то вспоминают, что старообрядцы никогда не дадут "чужаку" своей кружки напиться. Были такие общины и даже до сих пор есть такие люди, которые соблюдают подобные обычаи. Старообрядчество очень разное. Но есть корень, который нас всех объединяет, — очень серьезное отношение к нашей вере", — говорит отец Иоанн.
Что касается предпринимательства, то есть исследования, говорит отец Иоанн, на основании которых можно утверждать, что у старообрядцев была определенная трудовая и деловая этика, некий особый деловой подход, что позволяло им достигать успеха в предпринимательстве. Скорее всего, это объясняется постоянной стесненностью, угрозой, необходимостью переходить с одного места на другое.
Слова настоятеля подтверждает и один из членов общины Виктор Щигорев. "Особенно это видно по старым старообрядческим семьям. Они постоянно работали над какими-то проектами, реализовали затеи в самых разных сферах, у них не было ни секунды свободного времени. Умение зарабатывать деньги у старообрядцев считается талантом от бога. Ты его можешь либо закопать, потратив на себя, либо преумножить, помогая другим. Не деньги зло, а сребролюбие".
Недавно в общине произошла утрата — не стало старосты Николая Короткова. "На 92-м году жизни он заведовал всеми делами храма, включая оплату счетов, общение, обработку корреспонденции и так далее. Человек ничего не забывал, всегда везде был на полчаса раньше, имел огромную внутреннюю дисциплину", — говорит Щигорев.
Не убий
Сам Виктор начал работать в 15 лет — подсобником на стройке. Сейчас он водитель погрузчика в торговой компании. Еще он шьет, причем так, что его казачьи папахи считаются одними из лучших.
"Лет с 16 я выпивал, было такое кутежное время. Потом занялся боксом, и как бабка отшептала. В 20 лет бросил курить, сейчас мне в страшных снах снится, что я курю. Тело — это храм души, и оно дано не для того, чтобы из него помойку делать", — говорит Щигорев.
Кстати, среди старообрядцев курение, мягко говоря, не приветствуется — крильщиков не допускают к святыням и причастию.
В 21 год Виктор женился. Сегодня у супругов Щигоревых трое детей — от 9 до 13 лет.
Старообрядческая семья, считает Виктор, должна быть многодетной. "В христианских семьях очень положительно относятся к рождению детей. Для них это желанная радость, — говорит Щигорев. — В дореволюционной России многодетность была нормой, а в советское время это искоренялось. Человек превращался в биоробота — на пятиметровой кухне попил чайку и побежал на завод. Людей было много, в идеале в семье должен был быть один ребенок, чтобы этот рабочий не отвлекался на воспитание детей. А старообрядческая молодежь стремится рожать детей и не боится этой ответственности".
Щигорев считает, что его единоверцев объединяет какая-то особенно искренняя богобоязненность. Именно она заставила его оставить не только курение, но и бокс. "Я занимался боксом лет десять, а потом мне батюшка запретил. Это связано с соблюдением одной из заповедей. Все ее знают — не убий. Любая агрессия, злоба, какое-то соперничество может проникнуть в сердце, а христианину этого нельзя", — говорит Щигорев.
Но совсем оставить спорт Виктор не смог, сейчас, когда время позволяет, бегает на стадионе. "Не могу бросить смотреть бои. Это неправильно для христианина, потому что это кровопролитие, иногда грязь какая-то. Страсть есть такая, как там наши олимпийцы, как сборная, как ребята-профессионалы. Не могу от этого отказаться. Из всех вредных привычек мне осталось бросить только спорт", — шутит Щигорев.
Пришли домой
Надежду Адаменко в храм привела бабушка. "В свое время по настоянию бабушки родители покрестились и повенчались, но при этом они были против того, чтобы она меня водила в храм. Тем не менее втайне мы ходили. Когда мне исполнилось 15 лет, бабушки не стало, и все это закончилось", — вспоминает Надежда.
Она вернулась в храм спустя десять лет уже вместе с мужем Владимиром. "Он просто пришел в наш храм, с батюшкой поговорил и понял, что домой пришел. Точно так же и у меня было ощущение, что я дома", — говорит женщина.
Она работает в педагогическом колледже, Владимир — врач-травматолог центральной городской больницы Ростова-на-Дону. Несколько месяцев он работал в ковидном госпитале.
"Это было очень серьезное испытание для всех медиков, особенно прошлым летом, когда было очень жарко, — говорит Надежда. — В СИЗах по колено в воде ходишь, не пьешь и не кушаешь от 6 до 12 часов. Но еще сложнее было выдержать периодические смерти, которые там происходили. У них в отделении травматологии люди практически не умирают, а здесь каждый день коронавирус уносил жизни".
В семьях Адаменко и Щигоревых пост соблюдают не только взрослые, но и дети. Это, уверены взрослые, помогает сформировать очень нужную в современном мире внутреннюю силу.
"Периодически наши бабушки и дедушки, которые не ходят в храм, говорят: вы поститесь, а дети здесь при чем. Но если сейчас мой ребенок способен отказаться от куска торта, то, когда ему предложат наркотики или спиртное, он сможет отказаться и от них", — убеждена женщина.
Еще, говорит Адаменко, лучше меньше зарабатывать, чем не знать, где твои дети, с кем они общаются.
"У старообрядцев есть такая штука — "пасти" в хорошем смысле своих детей. Ты контролируешь процесс, они у тебя не брошены. Не важно, кем ты работаешь, может быть, ты моешь полы, но ты служишь своей семье. И в этих условиях не общество воспитывает детей, а семья и община".
Дети в старообрядческой общине вместе со взрослыми активно участвуют в благотворительной деятельности. "До пандемии дважды в год — на Рождество и на Пасху — посещали онкоотделение со своими спектаклями, подарками. Важно, чтобы наши дети видели, что есть детки, которым очень плохо и которые нуждаются в помощи. Потому что наши дети сейчас очень избалованы вниманием и подарками, а есть вещи куда более важные", — говорит Надежда.
Обычаи и традиции
Сегодня Покровский старообрядческий собор в Ростове-на-Дону — чуть ли не единственный сохранившийся объект культурного наследия дореволюционных старообрядцев. За годы советской власти еще уцелел Успенский храм в хуторе Курган в дельте Дона. Но сегодня он передан Московскому патриархату.
Открывшийся недавно музей, который занимает дом причта, то есть фактически является частью прихода, знакомит со старообрядческими иконами и книгами, в том числе дораскольной печати, рассказывает руководитель музея Иван Распопин.
"Задача у нашего музея — культурно-просветительская, — говорит Распопин, — чтобы как можно больше людей узнало о старообрядчестве, но именно так, как мы это видим. Потому что не раз приходилось сталкиваться с какими-то стереотипами о старообрядцах. Мы не отрицаем, что у нас есть какие-то кажущиеся старомодными обычаи, но это не какая-то дикость, а наши обычаи, которые возникли много лет назад и имеют определенный смысл".
Максим Тищенко