"Из больницы нас вывозили на танке"
Очередной автобус подъезжает к пункту пропуска. Здесь прямо у стелы с большими буквами "Россия" развернута военная палатка. В ней — продукты и предметы самой первой необходимости. Вышедшие из автобуса люди плотно обступают стол, на который мы едва успеваем ставить бумажные стаканчики с горячим чаем и кофе, печенье, одноразовые тарелки с горячим супом и гречневой кашей с тушенкой.
— Можно мне стаканчик чаю, пожалуйста? — тихо спрашивает женщина средних лет с совершенно серым лицом.
— И супчика, супчика давайте вам налью, горячий супчик сейчас хорошо вам. Сколько вы не кушали? Два дня? Тогда сразу много нельзя, понемножку надо, — волонтер Лена, моя тезка, говорит по-домашнему уютно и тепло. Люди подходят к ней поближе, выстраиваются в очередь за "супчиком", тянутся к ее целительным словам. Я так не умею, я иду разливать чай.
По пути подхватываю пару "детских наборов" — в индивидуальные пакеты расфасованы печенье, яблоко, сок, кукурузные палочки. Отдельно в кармане куртки у меня горсть "чупа-чупсов". Эти необязательные конфеты на палочке здесь оказываются очень важны — как самый простой способ объяснить ребенку, что все закончилось и можно больше не бояться.
— А нас из больницы на танке вывозили! А потом мы ехали на бэтээре! — решает похвастаться пятилетний мальчишка. — Мой папа врач, он людей спасает.
Мама, запретившая называть имена ребенка и остальных близких, рассказала, что они, семья медиков, неделю провели в мариупольской больнице, когда оттуда уехали другие врачи. "Было очень много раненых", — коротко сказала она, уводя сына.
Люди подходят с термосами и просят набрать кипятка. Говорят, что неделями не видели обычной чистой воды. Что такое чай и кофе — забыли за полтора месяца.
— Магазины в первые же дни разграбили, свет, воду, газ отключили — потом мужики у нас додумались воду из системы отопления сливать, — рассказывает интеллигентного вида мужчина в очках. — А вот водичка у вас в бутылочках — ее можно взять?
У девушки, подошедшей зарядить телефон, кисти рук — почти сплошная рана. Говорит, аллергия на холод, в подвале было два-три градуса тепла. Пытались лечить тем, что было, — согревающей мазью, в результате — ожог с волдырями. Чуть дальше на пункте пропуска дежурят врачи, прошу девушку обязательно обратиться к ним.
Мужчина по имени Владимир едет к родственникам в Краснодар — "на разведку", чтобы потом вернуться за семьей в село Безыменное (ДНР), где также развернут пункт помощи. Дом Владимира в Мариуполе находится недалеко от завода "Азовсталь", где сейчас идут бои.
— Выезжать было тяжело, страшно. Дорога завалена осколками, упавшими столбами, деревьями. В этом квадрате как раз были войска ДНР и Украины, непонятно, куда ехать, где кто и за кого тебя примут. Мы навесили белые флажки, так нам посоветовали… Потом в Безыменном пришлось ждать 13 дней. Там проходит "фильтрация" — на самом деле это просто идентификация личности: снимают отпечатки пальцев, сверяют данные паспорта, заполняешь анкету. Тебе выдают талончик, с которым едешь дальше. Я знаю, слухи разные ходят, но это выглядит именно так. Просто когда я приехал, там было много машин. Тех, что с детьми, пропускали вне очереди, — рассказал он.
"Мы вышли — а подъезда нет"
Светлана с дочерью Юлей и ее будущим мужем Игорем последний раз были дома 23 марта. В Мариуполе у них остались бабушка и брат — они живут в другом районе, связи с ними нет, и теперь родные не знают, что с ними — живы ли?
— Мы надеемся, что их тоже эвакуировали, но с ними нет никакой связи. К нам домой зашли украинские солдаты и сказали — у вас десять минут на сборы, ваша квартира нужна для военных действий, это первая линия обороны. Мы потом жили у знакомых какое-то время, потом сидели в подвале. Мы сидели, а их танк бил прямо в угол дома, нам на голову сыпалось. Потом пришли ДНРовцы, сказали — кто гражданские, завтра сможете выйти. Мы утром вышли — а подъезда в доме нет, — говорит Светлана.
К столу подходит женщина, берет кофе и, глядя прямо в глаза, спрашивает: "Скажите честно, у нас же заберут паспорта? Нам говорили, что заберут".
Объяснять, что никто не заберет у эвакуированных документы, приходится не только ей. Многие едут в Россию, не зная, чего ждать, напуганные самыми невероятными предостережениями.
— Нам сказали, что назад въехать мы точно не сможем! — продолжает женщина.
По счастью, как раз в этот момент через пункт пропуска в сторону на выезд движутся несколько человек с багажом. Молча показываю на них собеседнице.
Круглосуточный режим
Первые дежурства начались здесь в середине марта, самих волонтеров тогда было всего шестеро.
— Мы просто сели в машину и поехали, у нас был с собой какой-то минимальный набор продуктов — ящик печенья, ящик соков и пара батонов колбасы. Но когда увидели, сколько людей здесь, — поняли, что помощи надо гораздо больше. Кинули клич по знакомым, поначалу на свои средства покупали кто что мог — продукты, средства гигиены. Скоро нас стало 20 человек, потом 35, а теперь в нашей группе в Telegram уже под тысячу участников, — рассказывает Яна Коломийцева, которая с первых дней работает сама и координирует работу других волонтеров на пункте пропуска.
Организаторам группы удалось, пусть и не сразу, договориться с МЧС и пограничниками о работе вблизи границы и на нейтральной территории. Продовольствие на пункт пропуска теперь везут не только сами добровольцы — помогают целые предприятия, организации. Организован финансовый сбор, за счет которого также приобретаются продукты и вещи первой необходимости. Теперь здесь дежурит скорая, развернут постоянный пост военных врачей. А в первые дни медицинскую помощь приходилось оказывать своими силами — Яна учится в медицинском вузе, и в какой-то момент она оказалась единственным человеком, знакомым с основами врачебного дела.
— Я разливаю сок, а мне кричат: "Яна, тут женщине плохо!" Я бросаю все и бегу — женщину трясет. Оказалось, у нее диабет, а инсулин она получала три дня назад. Я принесла ей сладкий чай, через пять минут ей стало лучше. Потом приехал мужчина с пятью пулевыми ранениями… Спрашиваю, давно ли он в таком состоянии, он говорит: вторую неделю. Он как-то доехал за рулем, довез свою семью. Жена говорила: проедем чуть-чуть — остановимся, потому что ему плохо, он отключался. Я вызвала скорую, его и всю семью увезли в Ростов. На следующий день привезли ребенка со сквозным пулевым в ноге… После этого мы стали говорить о том, что нам тут нужен госпиталь, нужны квалифицированные врачи, — рассказывает девушка.
Волонтеры дежурят на пункте пропуска круглосуточно — сутки разбиты на несколько смен, за смену через пункт проходит около тысячи человек, иногда больше. Приехать сюда и помогать может любой желающий, нужно только зарегистрироваться через специальную форму. Благодаря группам в соцсетях и простому сарафанному радио о волонтерской группе узнали далеко за пределами Таганрога, и теперь сюда едут люди уже со всей страны.
— Сейчас активно подтягиваются Ростов-на-Дону, Новочеркасск, есть люди из Краснодара, из Москвы — они едут на несколько дней. Самым первым из другого региона к нам приехал мужчина из Тверской области. Его зовут Василий, он программист, сказал, что прочитал о нас в интернете, — говорит Софико Метревели, которая занимается распределением людей по сменам.
Волонтерский чат в Telegram тоже не замолкает круглые сутки: "Едем на смену в ночь, что необходимо купить?", "Кто может забрать из Ростова ящик раскрасок и фломастеров?", "Закончились детские соки, привезите по возможности!"…
Во время моего дежурства к палатке подходит мужчина, достает из кармана российские деньги.
— Можно купить у вас воды?
— Можно взять просто так. Пожалуйста, уберите деньги!
— Что ж вы за организация такая?
— Мы не организация. Тут просто люди, которые помогают людям.
Люди и звери
Отдельная строка в списке вещей и продуктов, которые постоянно нужны на пункте пропуска, — корм для животных. Оставляя разрушенные дома, люди берут с собой ничтожно мало вещей, но спасают своих домашних питомцев. Они едут в Россию с собаками, кошками, попугайчиками в клетках. Увидев, как старушка делится с котом кусочком вареной колбасы с бутерброда, волонтеры решили целенаправленно закупать корм. Его раздают в маленьких пакетиках — на одну-две порции, чтобы хватило всем.
Вера Кирилловна вынесла лохматого песика с гордым именем Цезарь из горящей квартиры в Мариуполе.
— Еле успела его поймать. Сама выбежала в халате и тапочках, потом приятельница мне немного вещей дала. Дом наш, девятиэтажка, сгорел весь, два первых подъезда полностью провалились. Мы три недели просидели в подвале, две из них — вообще не выходя, есть было нечего, потому что к нам не могли добраться ни волонтеры, никто, — рассказала женщина.
Через некоторое время, проведенное у волонтерской палатки в ожидании прохождения паспортного контроля, прибывшие из Мариуполя люди становятся менее настороженными — у них словно разжимается какая-то пружина внутри. Они расспрашивают нас и рассказывают о себе. Волонтерам по негласной договоренности запрещено затрагивать "острые" темы, мы здесь все — вне политики, наше дело — накормить и успокоить. Но многие сами хотят выговориться. И говорят. О том, как открыли "зеленый коридор" и бойцы ВСУ сказали, что можно выходить, а "азовцы" открыли огонь по своим. О том, как расстреляли пожилую пару прямо в доме — лишь потому, что они видели лица украинских солдат и могли их опознать. О том, как во дворах хоронили соседей в полиэтиленовых мешках. И как прятались в убежища, услышав, что российский самолет улетает прочь.
— Когда самолет — мы знаем, что нас бомбить не будут, он же только по складам, где у "азовцев" огневые точки. А как только улетел — вот тут и ждем, потому что постоянно стреляют из катакомб — у нас три завода громадных, "Азовсталь", "Азовмаш", завод им. Ильича, и они оттуда день и ночь лупят. Танки поставили во дворах, между многоэтажек, возле школы, — говорит женщина, представившаяся Анастасией. Она едет из Мариуполя вместе с сестрой. Сестра из автобуса не вышла — она все еще боится, и Анастасия несет ей туда тарелку с кашей.
Мы провели на пункте пропуска шесть часов. Обычная смена — с 08:30 до 19:00, но в выходной день желающих "поволонтерить" оказалось даже слишком много, поэтому дневное дежурство разделили на две части. И в семь часов вечера нас сменяют четыре человека, которые будут находиться здесь до полуночи. Потом придут те, кто будет встречать беженцев из Мариуполя до утра. И так до тех пор, пока людям здесь нужна помощь.
Выжили, потому что нужны миру
Активно принимают людей из Донбасса и во Владимирской области. Сюда уже приехали больше 1 700 человек, в пунктах временного размещения (ПВР) живут около 1 300. Свою жизнь в ПВР во Владимирской области вынужденные переселенцы называют не иначе как "отпуском" и, не дожидаясь вопросов, с благодарностью рассказывают, что их тут "кормят на убой". Самый большой пункт размещения людей в регионе — гостиница на окраине Владимира, где в недавно отремонтированных номерах живут почти 230 человек, примерно четверть из них — дети.
Трехмесячная крошка Диана, конечно, не может помнить, как перед каждым обстрелом начинала истерики, а попав на улицу после двух недель в подвале, долго не могла открыть глаза и как в России врачи спасали ее от обезвоживания. С мамой, папой, бабушкой, сестрой и братом они приехали из Мариуполя. Еще один старший брат вроде бы в безопасном месте остался на Украине.
"Мы были в самом котле, кольцо сужалось, украинские военные бомбили на улице, со 2 по 16 марта мы жили в "Терраспорте" (спортивный центр, где располагалось убежище — прим. ТАСС), где было 5 тыс. человек, — жили там, потому что в ночь на 2 марта начали расстреливать наше жилье. Вот серьезно, мы думали, что на окраине постреляют, и все. Я лично шла в подвал на два-три дня. Я в жизни бы не могла подумать, что нашего города не будет. Даже вещи, переодежку с собой не брала. Взяла документы, две пачки памперсов и четыре пачки влажных салфеток, они пригодились мыть ребенка, потому что воды там не было, а еду мы готовили на костре. Туалет был на улице — спасибо, что мужчины выкопали яму", — рассказывает мама девочки, Юлия Щербакова. Сразу по приезде во Владимир Диану забрали в больницу с обезвоживанием.
В комнате идеальный порядок, в блюде на столе уютно лежат фрукты, но больше всего лекарств. 16 февраля мужу Юли сделали операцию после инфаркта, и полгода он должен был проходить реабилитацию. Сама женщина сравнивает события последних полутора месяцев со страшным сном и пьет успокоительные.
"Перед зачисткой военные ДНР предупредили, что надо уходить. И мы пошли. С коляской. Десять километров. Мы шли мимо неразорвавшихся мин. Когда я везла коляску, молила Бога: если подорвусь на мине, то лучше всем сразу насмерть, не надо, чтобы дети без меня остались", — с ее восьмилетним сыном уже работает психолог.
Приехав во Владимир, семья сразу решила, что теперь их новый дом будет здесь. Возвращаться все равно некуда. По профессии Юля парикмахер. Неравнодушные жители уже купили ей ножницы, машинку и фен. Женщина не унывает.
"Раз мы живы, значит, мы нужны миру", — говорит она, утирая слезы.
Мужчин расстреливают сразу
5 апреля выслушать людей и понять, какая помощь сейчас нужна переселенцам из Мариуполя, во Владимирскую область приехала уполномоченный по правам человека в РФ Татьяна Москалькова. Каждая встреча с переселенцами — исповедь, каждая история — трагедия.
Тяжелее всего принять происходящее пожилым людям. "Жаль, что не успеем увидеть отстроенным заново свой город", — с грустью признает Людмила Александровна Сливка. Ее муж-инвалид в это время плачет.
У Оксаны Фоменко и ее троих сыновей здесь все вроде бы хорошо. Парни устроены на учебу, волонтеры решили вопрос с инсулином, который жизненно необходим одному из ребят. Но все мысли по-прежнему на родине, где остается неизвестной судьба близких людей.
"Брат остался с семьей, где-то потерялся отец, кумовья, знакомые. Очень трудно найти их всех, я не знаю, живы ли они. Брат остался там, потому что он русский, его украинские военные не выпускают. Он заперт. Там стреляют по людям, по машинам — убивают, и все. Если хочешь выбраться из Мариуполя, мужчин расстреливают сразу, даже не спрашивают. Как я вывела оттуда троих парней? Просто у меня материнская интуиция. Сказала: "За мной" — и все. Сначала мы прятались по подвалам, а потом увидела русских, спросила, есть ли коридор? И все. Детей в зубы, и убежали. По дороге стекла, взрывы… Главное, что добежали", — вскидывает руки Оксана.
За спасение она благодарит одного из чеченских водителей, который перевез через границу и дал детям хлеба. Говорит, его прислал Бог.
В Мариуполе Оксана управляла рестораном: "Таких греческих чебуреков вы в жизни не пробовали!" — теперь она надеется начать бизнес в России и накормить владимирцев. Старший сын Саша попросил Татьяну Москалькову помочь с получением российского паспорта — через месяц ему исполнится 18 лет.
Не знали, чего ждать
Еще один владимирский ПВР — Реабилитационный центр областной психбольницы в деревне Пенкино, расположенный на берегу Клязьмы, — без преувеличения самое подходящее место для того, чтобы постараться забыть о пережитом. Тишина и покой очень нужны после того, как люди в течение нескольких недель вздрагивали от взрывов снарядов.
Андрей Лебедь здесь с мамой, двумя маленькими детьми, женой, ее сестрой, тоже с детьми. С ними еще собака, которая всем поднимает настроение. Из своего дома в квартиру к теще семья переехала после того, как на соседнем огороде взорвалась мина. А когда через две недели, 19 марта, снаряд прилетел и сюда, они вместе с соседями выдвинулись на окраину.
"Каждый день ты не знаешь, что там может быть. Ты выходишь — пять минут тишина, никакой стрельбы нет. Ты выходишь из дому, и в этот момент начинается обстрел, и ты не знаешь, куда летит, не видишь, что летает. В какой-то момент 23 марта стало по-зловещему тихо, потому что каждый день были обстрелы, и один из соседей по улице проходил вниз, крикнул нам, что пришли военные, выгоняют из домов, типа через полчаса будет зачистка. Нашли военного ДНР, он сказал: "Если вы хотите выходить, вон направление, там безопасно, идите, там вас встретят. Либо можете остаться, но мы ничего не можем вам гарантировать, потому что будет зачистка территории", — так ребята оказались в России.
Андрей признается, что им, городским жителям, странно уже неделю находиться в деревне. В планах — переезд к родственникам в Воронеж. Там дети смогут пойти в школу.
Елена Гриценко, Анна Устинова