Детство и семейное образование
Когда Гамзатов был маленьким, он вместе с семьей занимался пахотными работами. Жили они в горном селе Цада. "Восьмилетний мальчик частенько увиливал от скучных занятий, забирался на копну сена, болтал ногами и что-то напевал себе под нос", — передает воспоминания жены Гамзатова народная поэтесса Дагестана, председатель Союза писателей региона Марина Колюбакина (Ахмедова).
"В этом возрасте он и начал писать. Когда он видел перед собой живописное Хунзахское плато, откуда открывалась великолепная панорама на Седло-гору, в его сердце рождались первые поэтические строки. В нем рождался поэт, восхищающийся красотой этого мира", — делится Ахмедова.
Первые стихи Гамзатова были напечатаны в республиканской аварской газете "Большевик гор", когда ему было 13 лет. Маленький Расул писал о школе и природе. Его главным учителем и наставником стал отец, аварский поэт Гамзат Цадаса. В совершенстве владевший арабским языком, он был учителем в школе при мечети, занимал должность председателя шариатского суда, был образованным и уважаемым в родном селе, в их доме часто бывали гости, читали стихи.
Позже Расул напишет: "Самое лучшее звание для меня — быть твоим сыном". От отца, мастера сатиры, Гамзатов унаследовал любовь к Дагестану и чувство юмора, однако, по словам Ахмедовой, сам поэт считал, что так и не превзошел отца в совершенном знании аварского языка.
Отцовский возраст я преодолел,/Но не достиг его глубин поныне./Наверно, есть на то свои причины,/Что к высоте его я не взлетел.
Распад СССР и личная трагедия
Великая Отечественная война стала личной трагедией поэта: на фронте погибли два его старших брата. Война — одна из главных тем в его творчестве. О ней он написал свою первую книгу "Пламенная любовь и жгучая ненависть", которая вышла в 1943 году.
"Это была его самая больная тема. Он писал стихи, отражая боль его матери, которая ждала. Любая мать, если нет могилы, ждет и надеется на спасение", — говорит Ахмедова.
Позднее Гамзатов вновь и вновь возвращался к теме войны. Знаменитое стихотворение "Журавли" он посвятил семи братьям Газдановым, ушедшим на фронт из одной осетинской семьи и погибшим в годы Великой Отечественной войны. А на использование в качестве символа белого журавля Гамзатова натолкнула история, которую ему рассказали во время посещения Хиросимы в 1965 году. Японская девочка Садако Сасаки через 10 лет после атомной бомбардировки заболела лейкемией и, надеясь на излечение, складывала из бумаги журавликов. Согласно легенде, если сложить тысячу, можно загадать любое желание, которое обязательно сбудется.
Мне кажется порою, что солдаты,/С кровавых не пришедшие полей,/Не в землю нашу полегли когда-то,/А превратились в белых журавлей./Они до сей поры с времен тех дальних/Летят и подают нам голоса./Не потому ль так часто и печально/Мы замолкаем, глядя в небеса?
Помимо прошедшей войны Гамзатов хотел обратить внимание и на существующую проблему ядерной угрозы.
По словам народной поэтессы Дагестана Залму Батыровой, Гамзатов считал, что поэзия способна изменить мир, спасти от негативных явлений. "Расул говорил, что поэт живет дважды: сначала время формирует поэта, а потом поэт реорганизует время. Поэзия для него стала воплощением справедливости, оружием против зла, он говорил нам, писателям, что писатели должны перед всем миром ставить вопросы. Говорил, что писатель не должен ждать перемен к лучшему, писатель должен ускорить приближение лучших перемен своими произведениями", — вспоминает Батырова.
Гамзатов остро переживал и распад Советского Союза в 1991 году.
"Я не видела другого такого человека, который бы так тяжело переживал развал СССР. Он пророчески предвидел, что это принесет новые беды стране и народам, и сейчас мы их видим. Он, как мудрец восточный, предупреждал всех о надвигающейся катастрофе", — говорит Ахмедова.
Как вспоминает российский государственный и политический деятель Рамазан Абдулатипов, в 90-х годах Гамзатов предвещал и переживал события 90-х годов, назревавшие в Дагестане, когда в регион вторглись вооруженные бандформирования. Поэт считал, что республика не должна отделяться от России, и выступал за сплоченность.
"В поэме "Солдаты России" рассказывается, как нацисты взяли в плен недалеко от Севастополя восьмерых советских танкистов, среди которых был один аварец по имени Магомед Абдулманапов. Русских фашисты расстреляли, а к аварцу обратились со словами: "Русские убиты, а ты чужой им, ты совсем другой". Аварец ответил: "Я — русский, я — советский человек, с убитыми сроднился я навек", — приводится описание произведения Расула Гамзатова в книге Абдулатипова "Сто вершин Расула Гамзатова".
Трудоголизм и вдохновение
Многие отмечают трудоголизм Гамзатова. По словам Ахмедовой, у поэта осталось столь значительное стихотворное наследие, что многие произведения до сих пор не переведены с аварского на русский язык.
Экс-судья Конституционного суда России Гадис Гаджиев, семья которого на протяжении всей жизни близко дружила с семьей поэта, вспоминает о Гамзатове: "Он утром всегда работал, начиная с 6 утра садился за стол, никто не имел права его тревожить, это мне рассказывала его дочка". После работы Гамзатов часов в 10 выходил на улицу и шел к морю.
"В рубашке с расстегнутым воротом он шел, а по дороге встречал нас, у нас там был садовник дядя Петя, и начинались между ними долгие беседы. Их было очень интересно слушать. Они разговаривали на равных. Потом он возвращался к работе, а к вечеру у них обязательно бывали гости", — рассказывает Гаджиев.
Гамзатов любил узнавать о новостях, которые происходили в его родном селе Цада, общаться с его жителями. "Он не был человеком, который ушел в свое творчество, и он не витал в облаках", — говорит руководитель Мемориального дома-музея Гамзата Цадасы Айшат Патахова. Не забывал поэт о Дагестане и в своих заграничных поездках.
"Когда он приехал в Финляндию, его спросили: как вам, представителю такого малого народа, удалось так высоко подняться? На что он отшутился, что он высоко родился, а потом уже спустился", — делится Патахова.
После смерти отца, будучи в рассвете своей карьеры, Гамзатов остался жить в родной республике, возглавив Союз писателей региона. Искать вдохновение в истории и традициях своей родины он побуждал и других молодых писателей.
"Он оценивал стихотворения и книги других писателей. Лично мне он дал хороший совет, когда прочитал мое произведение. Он мне говорит — вернись к истокам. В нашем селе осталось много интересного и нерассказанного. Говорил, что ему не позволили это сделать обстоятельства, поэтому это нужно сделать мне. После этого я написала трагедию "Хунзахская ханша" и пьесу "Хаджи-Мурат". Он прочитал, ханша ему очень понравилась, а прочитав пьесу, он сказал еще раз вернуться к этой теме, сказал, что если бы знал, что работаю над этой пьесой, дал бы материал", — вспоминает Батырова.
"КГБ уже 50 лет записывают"
Знакомые с Гамзатовым до сих пор вспоминают сказанные им в беседе искрометные фразы. Так, к примеру, телеграмму со словами "Сижу в президиуме, а счастья нет" Гамзатов отправил своей жене, когда стал членом президиума Верховного Совета СССР.
"Я ему как-то сказал: "Расул Гамзатович, надо держать около себя помощника, чтобы он записывал, потому что у вас очень много афоризмов". Буквально на ходу он очень серьезно ответил: "Рамазан, КГБ уже 50 лет записывают", — смеется Абдулатипов.
Будучи послом в Таджикистане, Абдулатипов услышал историю, произошедшую с Гамзатовым, от министра иностранных дел страны. Случай был на официальном мероприятии в Средней Азии. "После выступления Расула ему таджики дарят халат, узбеки дарят халат, туркмены дарят халат, после чего он говорит: "Я не ожидал такого халатного отношения ко мне", — вспоминает Абдулатипов.
Не стеснялся Гамзатов шутить и с первыми лицами страны. Как вспоминает Гаджиев, как-то раз Брежнев, встретив Гамзатова, сказал: "Моя жена очень любит тебя". На что он ему ответил: "А кто вам мешает меня любить? Вы меня тоже любите". "Это, что называется, на грани фола, но он никогда не выходил за пределы. Он всегда позволял себе такие рискованные вещи, но людям это нравилось, тот же Брежнев смеялся", — вспоминает Гаджиев.
"Почему так популярен Расул и сейчас? Обратил внимание, что люди вспоминают его юмор, его высказывания. Раньше в какую компанию ни придешь, всегда все рано или поздно начинали обсуждать Расула Гамзатова. Потом до меня дошло, что Расул велик этой памятью у народа. Он понимал, что стихи не до всех дойдут, и старался крупицы своей мудрости, своих знаний донести с помощью юмора", — отмечает Гаджиев.
Любовь всей жизни — Патимат
В будущую жену Патимат Гамзатов влюбился еще во время учебы в московском Литературном институте, когда приезжал в свое село к родителям. Она жила по соседству и знала его с детства. "У них были такие теплые отношения, она была женщина, которая умела создавать уют, про таких женщин по-аварски говорят "чIужу берцинай", то есть в ней было красивое женское начало", — говорит Патахова.
Как вспоминает Батырова, в быту Гамзатов был рассеян и не мог что-либо отыскать без помощи своей супруги Патимат.
"Однажды Расул звонит и спрашивает ее: "Где моя бритва? В этом доме место только для твоих ваз. Для моих вещей места нет". Она отвечала: "Твоя бритва рядом с твоей кроватью в маленькой тумбочке, открой свой дипломат, там другая бритва". "Все нужно подавать, он ничего не умеет, умеет только писать", — говорила о Гамзатове жена.
Как-то раз Гамзатов позвонил жене, которая находилась в больнице. Бессонной ночью он работал над докладом для выступления на совещании с писателями.
"Патимат, ты любишь меня контролировать, не звони мне, я начинаю доклад писать", — говорил Гамзатов жене. Спустя время он вновь набирал ее номер со словами: "Ты мне не звони, я буду заниматься докладом". "Ради бога, не буду мешать", — отвечала ему жена. Под утро Гамзатов вновь набрал ее со словами: "Патимат, почему ты мне не звонишь? Никому нет дела до меня?" "Доклад написал? " — с надеждой спросила Патимат. "Доклад не написал, 13 стихотворений написал", — смеялся Гамзатов.
По словам Рамазана Абдулатипова, Гамзатов мог бы прожить на 20 лет больше, так как был человеком энергичным, если бы не развал Советского Союза и смерть жены, которую он не смог перенести. Гамзатов умер спустя три года после Патимат в возрасте 80 лет.
Когда завершится мой жизненный срок/И мост мне сиратский (сират — мост в исламской эсхатологии, который расположен над огненной преисподней — прим. ТАСС) вдали замаячит,/Могучий судья, подводящий итог,/Вопросами трижды мой ум озадачит./Он спросит: — Оставивший жизнь позади,/Познал ли ты счастье, по миру блуждая?/И сердце, как пламя, забьется в груди,/Я имя твое назову, дорогая./Но прежде, чем суд мою участь решит,/Всевидящим оком всю жизнь озирая,/Всевышнего я попрошу от души/Найти мне местечко меж адом и раем.
Мария Ибрагимова