Зачем лизать стены "средневекового моногорода"

Специалист по морской радиолокации по образованию и реставратор по призванию Виктор Дренин случайно попал в Нёноксу 30 лет назад. Так с тех пор и живет: между столицей и беломорским селом.

Нёнокские горки

Специфика Нёноксы в том, что попасть сюда непросто. Зимой есть короткая дорога — по зимнику, в остальное время — только длинная, по железной дороге от Северодвинска. Длинная дорога проходит через военный поселок, и добраться по ней без пропуска не получится. Мало того, что Нёнокса находится в пограничной зоне, рядом расположен еще и Государственный центральный морской испытательный полигон ВМФ, который обеспечивает испытания баллистических ракет для атомных подводных лодок. Поселок полигона Сопка расположен в нескольких километрах и хорошо виден, если подняться на колокольню.

Пропуск иногда оформляют через сельсовет, но обычно через северодвинский музей.

— Пропускной режим строгий. Данные нужно подавать как минимум за две недели, — объясняет главный экспозиционер музея Анастасия Цветкова.

Зимняя дорога до Нёноксы делится на три части: сначала короткий отрезок обычной, неплохой по российским меркам трассы, затем "стиральная доска" грунтовки Онежского тракта и самый длинный участок — нёнокские горки. На нем лучше держаться покрепче и держать хрупкие предметы. Через несколько минут привыкаешь и начинаешь присматриваться к видам за окном. Там шикарные ели и аккуратные сосенки, между которыми можно увидеть чьи-то следы.

Куда приводит радиолокация

Примерно через час, как вознаграждение, открывается отличный вид на село, которое расположено на возвышенности. Венчает его, конечно, храмовый комплекс из колокольни и двух церквей: колокольня 1834 года постройки, в стилистике того времени, с нарисованными псевдоокнами, Никольская церковь 1763 года и Троицкая церковь 1724 года — деревянный пятишатровый храм.

Их реставрировали в 1960-е, а нынешние реставрационные работы на комплексе ведут уже 30 лет. Реставратор из Москвы Виктор Дренин попал в Нёноксу в конце 1980-х — как он говорит, случайно.

— Судьба… Здесь работал Александр Владимирович Попов — зачинатель современных подходов к реставрации деревянных памятников, подхода практического. А я пришел из армии, после института, офицером, думаю: надо завязывать с научно-исследовательской работой. Занимался я морской радиолокацией, — рассказывает Дренин.

Я пытаюсь выяснить, как от радиолокации Виктор пришел к плотницкому делу. Мастер разводит руками.

— Да не знаю. Нет одной причины. Попробовал как-то в отпуске в детском саду теремок сделать и заинтересовался. Ну, еще у меня отец модельщик — модельщики деревянные детали делают, а потом их отливают. Так что к дереву как к материалу был всегда неравнодушен.

Виктор отправился искать реставратора Попова в Кижи, где ему сказали, что мастер работает в Нёноксе.

— Ну, я пешком через Карелию дошел до Каргополя, потом сюда попал. Вот и живу на два дома, иногда по полгода здесь не выезжая.

Здесь Дренин реставрирует, учит плотницкому делу желающих и вместе с сотрудниками Северодвинского городского краеведческого музея создает Дом северного зодчего. За годы реставрации в Нёноксе, говорит, накопил огромный опыт. А еще множество образцов и материалов со старых храмов, про которые можно рассказывать, показывать и на которых учиться. В той же Норвегии некоторые старинные технологии уже утрачены. Виктор показывает гладкую, словно отполированную доску, на которой лишь под определенным углом на свету можно увидеть следы работы топором.

Только топор

— Норвежцы приехали, видят этот след, а повторить не могут… Ну, не заставите вы современного плотника работать так топором. Вызываем как-то плотников в Никольскую церковь — думали нанять. Они: мы сейчас паркетной машинкой зашлифуем, вообще идеально будет.

Реставраторы используют только инструменты, которые применялись 100–200 лет назад. Исключение лишь пила, да и то, где можно, используется топор.

Классические плотницкие инструменты — клиновидный топор, прямой топор, ручной рубанок — можно будет увидеть в Доме северного зодчего и попробовать их в деле на мастер-классах. Пробные летом уже проводились. Даже есть идея собрать макет кровли из лемехов (в русской деревянной архитектуре продолговатые, слегка изогнутые дощечки в форме лопатки, которыми покрывали главы шатров и другие округлые формы, наподобие черепицы — прим. ТАСС), которые сделают ученики. Но это в будущем.

Пока Виктор показывает экспонаты другой части будущей экспозиции дома — фрагменты храмов и колокольни, которые пришлось заменить во время реставрации: "лемешины", балки, элементы узорчатого деревянного иконостаса, прошитые пласты бересты (ее использовали как гидроизоляционный материал). Рассказывает, что осину для лемеха стали использовать в ХIХ веке, а до этого применяли сосну.

— Осина — это поздний лемех. Первоначально был сосновый лемех, потому что все строение рубилось из сосны. В сыром виде осина чуть мягче, чем сосна, рубится, но другие сложности есть. Сосна — корабельный лес, а выход осины гораздо меньше. Кроме того, суеверия. В XVII веке еще на кол осиновый сажали, по преданию, на осине Иуда повесился, как можно что-то близкое к кресту делать. А в XIX веке уровень суеверий стал меньше.

Дом северного зодчего обустраивают в здании, где много лет жили приезжавшие в Нёноксу реставраторы. На доме пока надпись "Комплексный приемный пункт".

— Изначально здание строилось как детский сад в 1940 году, и всю войну оно стояло без кровли, поэтому не очень хорошо в здании было, и садик здесь был недолго. Потом здесь был комплексный приемный пункт, сюда сдавали ягоды-грибы, — объясняет научный сотрудник музея Любовь Карпова. — А когда реставраторы приехали сюда работать на храмы, они здесь обосновались, здесь устроили мастерские и здесь жили.

Очень большой амбар и соль горочкой

Здание сейчас ремонтируют как внутри, так и снаружи. На проект музей получил 2 млн рублей президентского гранта. Открыть Дом северного зодчего планируется к осени. А полгода назад в Нёноксе создали музей соли в соляном амбаре, построенном в 1795 году. Амбар тоже реставрируется.

— Амбар — хозяйственная постройка, архитектуры там никакой, но… Главная ценность — это материал, — говорит Виктор Дренин. — Под воздействием соли и влаги за двести с лишним лет стены просолились. Это не повторить ни в одной лаборатории. Экскурсантам говорю: лизните, они соленые.

Нёнокса была своеобразным средневековым моногородом. Основным производством было солеварение. Соль добывали в огромном количестве.

— Амбар был построен очень богатым солепромышленником, он очень большой для соляного амбара, — рассказывает руководитель проекта "Дом северного зодчего", заведующая филиалом Северодвинского городского краеведческого музея в селе Нёнокса Виктория Волкова. — Длина бревен в большом срубе 14 метров. Здесь хранили соль не в мешках, ее россыпью рассыпали, и она хранилась горочкой.

Не просолилась только кровля, она и потребовала реставрации. В музее соли уже есть макет солеварен Нёноксы, стенды с рассказом, как соль варили, и коллекция соли из разных частей света: с Алтая, Гималаев и Сицилии.

Ирина Скалина