Наука в наше время всё больше напоминает фигурное катание. То же ощущение, что победителей и проигравших в ней попросту назначают. При этом судьи берутся невесть откуда, оценки выносятся по субъективным пристрастиям, а если и это не помогает порадеть своему – меняются правила подсчёта баллов.
В науке ныне тоже всё большее внимание уделяется рейтингам и индексам. Во главу угла поставлено количество публикаций. А уж дальше критерии вольны назначать сами составители иерархий. Скажем, в ставшем знаменитом рейтинге университетов от британского журнала "Times Higher Education" учитываются такие критерии, как "отношение дохода вуза к размеру преподавательского состава с учётом паритета покупательской способности" или " соотношение дохода от научной деятельности к числу научных сотрудников". И так далее вплоть до количества сервисов для студентов и преподавателей. Два бара на этаже и стриптиз в подвале должны, таким образом, выводить университет наверх относительно тех, у которых кафе на улице и киоск с шаурмой за углом.
Вот считающийся авторитетным рейтинг Thomson Reuters назначает трогательно большой балл за объём цитируемости научных исследований, проводимых в университете. Вроде бы объективно – если забыть, что, в отличие от англосаксонских стран, основная доля исследований в странах Европы, в том числе и в России, ведётся в академических институтах, а не в вузах. Вот и скачет наш МГУ, с его собственными спутниками и суперкомпьютером, с 33-го места на 101-е, а затем на 77-е. А общественность по этому поводу то трагически заламывает руки, то едва в пляс не пускается…
Впрочем, и академическая наука заразилась рейтинговым вирусом. Прежде, по свидетельству авторитетных учёных, все знали друг друга в этом мире прежде всего по ценности описанных в публикациях результатов, а не количеству этих самых публикаций. Например, у кого-то мало публикаций, но зато он решил проблему флаттера – разрушительных автоколебаний летательных аппаратов, чем, по сути, "разрешил" дальнейшее развитие авиации. Великий учёный? Да, позднее Мстислав Келдыш, сделавший это в возрасте 26 лет, стал президентом Академии наук. Но вот в рейтинге публикаций уступил бы иному нынешнему кандидату наук, ибо много чего секретного было в его работе.
Теперь же принято мериться научным авторитетом по индексу Хирша – показателю количества публикаций и цитирования. То есть, как правильно кто-то отметил, если бы Альберт Эйнштейн умер через год после создания теории относительности, его хирш-индекс составил бы всего 5 единиц…
Такая длительная преамбула необходима для того, чтобы стало яснее место ещё одного рейтинга. Он получил аббревиатуру SIR и учитывает научный уровень исследовательских заведений. Таковых начитывается 3290 и дают они более 80 процентов мировой научной продукции. В этом рейтинге 7 показателей, которые, впрочем, тоже базируются на количестве публикаций и уровню их цитируемости. При этом рейтинг достаточно стабилен, что говорит о серьёзной системности его критериев.
И что же показывает он относительно места российской науки в мире? Если исходить из сложившегося в России положения вещей, когда научный потенциал страны сосредоточен преимущественно в системе РАН, то наши позиции вовсе не так плохи, как про то говорят. РАН занимает третье место после Национального центра науки Франции и Китайской академии наук. С учётом разницы финансирования на порядок эффективность академической науки в России оказывается просто великолепной. Впрочем, на пятки РАН наступает всего лишь университет – правда, американский и вообще - Гарвард. И лучший российский университет отстаёт от него действительно сильно – на два порядка: 105-е место. Остальные – ещё дальше: СПбГУ, например, на 620-м месте, остальные – в пределах второй тысячи. Интересно также, что мощные научные организации, не входящие в систему РАН, также оказались сильно внизу: Объединённый институт ядерных исследований в Дубне – на 660-м месте, НИЦ "Курчатовский институт" – на 1203-м и так далее.
Какой же можно сделать вывод?
Ну, прежде всего, тот, что тезис о неэффективности Российской академии наук сам, как минимум, неэффективен. Если разница в финансировании её и неакадемических институтов составляет порядок, а в одном и том же рейтинге они отстоят друг от друга на два-три порядка, то удельную эффективность в состоянии подсчитать и первоклассник.
Во-вторых, наша вузовская наука тоже вовсе не так плоха, как это следует из пресловутых англо-саксонских рейтингов. МГУ, обогнавший более чем на тысячу позиций Курчатовский институт, - это говорит само за себя.
Но, в-третьих и главных, это говорит о беспредельном искажении действительности всеми подобными рейтингами, основывающимися на подсчёте публикаций. "Курчатник", участвующий в крупнейших международных научных мега-проектах, по-прежнему лидирующий в разработке атомных технологий и в технологиях конвергентных, просто не может быть так плох. И МФТИ – легендарный Физтех, получивший лишь 1974-е место, - не может быть настолько позади МГУ и даже Саратовского университета, при всём уважении к достижениям последнего.
А коли так, то комплексный – конвергентный – вывод лучше сделать таким: давайте перестанем трястись над рейтингами! Во главу оценок научных достижений поставим… сами научные достижения!
Давайте на-гора открытия, товарищи учёные! А то публичные цитаты - скользкая штука…