Бывший заместитель Генерального секретаря ООН Шаши Тхарур в эксклюзивном интервью ТАСС рассказал, как изменилась эта организация за 30 лет его работы в ней, в частности Управление верховного комиссара по делам беженцев и миротворческие миссии.
- Самые запоминающиеся для вас события в рамках вашей работы в ООН?
- В мае 1978 года я начал работать в Управлении верховного комиссара Организации Объединенных Наций (ООН) по делам беженцев (УВКБ). Тогда это была небольшая организация со штаб-квартирой в Женеве. Нас было всего несколько сотен человек. Офисы, такой как наш, обычно могут похвастаться не столько самой своей работой, сколько представительностью. Когда каждый знает другого по имени.
В первый же день я оказался на Конференции полномочных представителей во главе с новым верховным комиссаром Полом Хартлингом, который решил встретиться со своими сотрудниками. Я был поражен. Мои более опытные коллеги радовались, что после громкого кризиса с беженцами в Бангладеш в 1971 году УВКБ вернулось в состояние своей привычной безвестности.
"Мы не являемся узнаваемым повсюду брендом, - настаивали они. - И не хотим им становиться. Мы более эффективны в своей закулисной работе с правительствами".
Это, правда, продолжалось недолго. Через несколько месяцев УВКБ столкнулось с куда более серьезными кризисами. Вьетнамцы бежали от коммунистического режима; миллионы афганцев после вторжения в их страну СССР просили убежища в Пакистане и Иране; голод и угнетение жителей Африканского Рога привели к тому, что миллионы беженцев оказались разбросанными повсюду за границами Эфиопии и Сомали; в Никарагуа началась кровопролитная гражданская война против диктатуры Сомосы.
Вскоре УВКБ стало как раз везде узнаваемым брендом. В то время, по моим подсчетам, нас упоминали в каждых пяти из шести главных новостей мировой службы Би-Би-Си.
За полтора года число нашего персонала - 400 сотрудников - утроилось, а бюджет увеличили в четыре раза, чтобы мы были готовы к новым вызовам.
Спустя еще 10 лет, в конце 1989 года, то есть ближе к завершению холодной войны, после успешной карьеры в УВКБ меня пригласили в скромное подразделение по специальным политическим делам в офисе Генерального секретаря ООН в Нью-Йорке. Там нас было шестеро гражданских специалистов и трое военных советников, которые следили за миротворческой деятельностью ООН.
Ничто, казалось, не может нарушить спокойствия этого подразделения - в течение последних лет оно занималось пятью операциями, и в них по большому счету ничего не менялось. Но события после моего прихода опять начали развиваться по аналогичному сценарию, что и в прошлый раз.
Окончание холодной войны означало возможность и - я бы даже сказал - необходимость для новых миротворческих операций. Их не могло быть во время напряженного противостояния сверхдержав, в условиях которого ООН сохраняла мир только тогда, когда они на это соглашались. Намибия получила независимость; гражданские войны в Анголе и Мозамбике завершились; после войны терял под собой почву режим репрессий Пол Пота в Камбодже; вторжение Саддама Хусейна в Кувейт привело к операции "Буря в пустыне". Конечно, самым значительным событием стала сумбурная и трагичная гражданская война в Югославии, в которую втянули ООН. Так вот. За семь лет наше подразделение превратилось из маленького офиса в огромное Управление по специальным политическим делам (УСПД). Было расширено до 400 человек (только в штаб-квартире). Число миротворцев увеличилось с 5 тысяч до более чем 80 тысяч человек. За этим, признаюсь, мне довелось гордо наблюдать с позиции специального помощника первого заместителя Генерального секретаря.
Мораль сей басни такова: если вы маленькая организация, которая хочет расширяться, увеличивать бюджет, число сотрудников и регулярно появляться в средствах массовой информации, наймите меня! Я потом часто повторял эту шутку в разговорах с моими коллегами из ООН.
- Вы рассказываете о своей работе с воодушевлением и удовлетворением.
- Да, но это вовсе не означает, что все 29 лет моя работа приносила исключительно удовлетворение или воодушевление. Я многое понял, когда возглавлял команду в Департаменте операций по поддержанию мира, которая отвечала за бывшую Югославию.
Это был, безусловно, мой самый насыщенный опыт в ООН. Работа шла 17 часов в день, семь дней в неделю и все время сопровождалась разочарованным осознанием, что, несмотря на наши усилия, на Балканах продолжает проливаться кровь.
Хотя даже это приносило свое особого рода удовлетворение. Быть непосредственным участником одного из самых масштабных событий нашего времени всегда означает оставить свои неясные отпечатки пусть даже в сносках на страницах мировой истории.
Идея "Конца истории", изложенная Фрэнсисом Фукуямой, о том, что главный спор в мировой истории разрешился триумфом Запада в холодной войне, а либерально-демократический капитализм - единственный организационный принцип политического устройства - кажется забавно переоцененной, исходя из моего собственного опыта работы в ООН.
Сразу после публикации этой работы возникли конфликты в огромном количестве стран - Югославии, Грузии, Молдове, Руанде, Сомали - и этот список можно продолжать. Все они были связаны с фундаментальными историческими понятиями - этническая принадлежность и идентичность - они не имеют ничего общего с тезисом Фукуямы. Как будто история сама решила заявить миру: "Слухи о моей смерти сильно преувеличены!".
- Это все, наверное, сильно отличалось от вашей последующей работы на посту заместителя Генерального секретаря ООН по связям с общественностью?
- Просто я столкнулся с вызовами другого рода. Мне нужно было придавать форму тому сообщению, которое ООН несет этому миру, и доставлять его каждое утро. Механизмы были разные - связи с общественностью, прямые радиоэфиры, телевизионные программы, публикации в прессе, социальные рекламные кампании. Во время моего пребывания на этом посту наш сайт в интернете за год посетили более двух миллиардов человек.
Кроме того, мой департамент занимался связями с общественными (неправительственными) организациями и образовательными учреждениями. Нам была поручена в том числе работа библиотеки и организация в штаб-квартире экскурсий.
Вот такие обширные задачи стояли перед моими коллегами в Нью-Йорке и 77 информационных центрах ООН по всему миру (я сократил их количество до 63, поупражнявшись таким образом в экономии бюджетных средств, что, кстати, тоже отличалось от моей прошлой работы, где все офисы в основном расширялись).
Конечно, у ООН никогда не было какого-то одного конкретного сообщения. Мы жонглировали новостями, долгосрочными кампаниями и пытались удовлетворить интерес журналистов буквально ко всему, начиная от миротворческих операций и заканчивая кадровыми проблемами. Это позволяло нам поддерживать интенсивные и содержательные контакты с различными департаментами и позволило мне, как заместителю Генерального секретаря, сформировать свой особый взгляд сверху по целому ряду вызовов, с которыми ежедневно сталкивается ООН.
Моя роль во всем этом заключалась в сведении многих элементов в единое целое. У ряда подразделений ООН были собственные департаменты по коммуникациям, так что в данном случае мне требовалось координировать комплексные - системные - вопросы. В целом работа позволяла мне упражняться в креативности. Я мог придумывать идеи, как немного расширить поле коммуникационной деятельности ООН. Так, в 2004 году я предложил разрабатывать и объявлять о 10 темах, которые, как мы считаем, заслуживают большего внимания, но медиа несправедливо обходят их стороной.
Такой инновационный подход позволил нам добиться необходимых результатов в привлечении международного внимания к забытым вопросам. Мне посчастливилось запустить серию семинаров "Утраченная нетерпимость" ("Unlearning Intolerance"), на которых представители различных конфессий и ученые различных взглядов затрагивали большой круг проблем, включая исламофобию и антисемитизм. Дискуссии были свободными, мнение - аргументированным, подход - критичным. Участники были открытыми к восприятию противоположных точек зрения. Ограничений не было. В возрождении такого страстного рассуждения истинная сила и уникальность ООН. Где, как не в ООН, все страны мира могут объединиться с резолюцией в память о холокосте и вместе работать для искоренения религиозной ненависти, фанатизма, расизма и прочих предрассудков.
Еще одним вызовом лично для меня тогда был управленческий. Возглавляя направление по связям с общественностью, я действительно получал неимоверное удовлетворение от возможности стимулировать творческую энергию талантливых людей со всего мира, которые привнесли свой талант в нашу организацию.
Работая с 750 коллегами в 63 странах, я руководил ими, вел их за собой, иногда провоцировал их и, конечно, учился у них. В чем заключается вклад отдельных личностей в такие организации, как ООН? В их образованности, устремлениях, цельности и желании тратить столько времени, сколько потребует работа.
Когда ты работаешь в таких организациях, как ООН, в центре исторических событий, внося в них свой вклад, - это уже привилегия, которой лишены большинство нормальных людей.
- Можно я попрошу вас вспомнить какую-то особенную историю во время работы в ООН? Может быть, забавный случай, интересный или малоизвестный факт?
- Я могу вспомнить множество историй, но есть один эпизод, который до сих пор стоит у меня перед глазами. Вьетнамская семья попыталась сбежать из своей охваченной бедствиями страны на лодке с хитроумно приделанным к ней тракторным двигателем. Такое техническое решение позволило им доплыть до середины Южно-Китайского моря. Затем кончилась еда. А затем - и вода. Все, что помогало им двигаться дальше, - это дождевая вода и надежда. Но этого было недостаточно, чтобы накормить двух маленьких детей, один из которых был совсем младенцем. Так вот, родители прокололи свои пальцы, чтобы дети могли пить кровь и тем самым получить хоть какое-то питание и выжить.
Когда семья была спасена американским судном, у них не было сил даже подняться на борт, и их пришлось переносить на руках. Я тогда почти воевал в порту Сингапура с властями за права беженцев высадиться в этой стране на гуманитарных основаниях. Правительство, со своей стороны, настаивало, что перед этим должны быть предоставлены гарантии об их будущем расселении.
Судно с вьетнамцами причалило. И мы с коллегами начали умолять властей закрыть глаза на все существующие правила, потому что жизнь людей находилась в опасности. У нас получилось, и семья была доставлена в больницу, хотя мы, конечно, не знали, выживет она или нет.
Мы встретились с ними в следующий раз уже через три или четыре месяца. Одетые и накормленные, они были готовы отправиться в поисках другой жизни в США. Мало какая работа может принести такое удовлетворение.
Вьетнамская трагедия (и впечатляющая реакция международного сообщества) научила меня - тогда еще молодого человека в УВКБ - насколько полезной может быть ООН. Естественно, что многие вещи, которые делал я, могли быть сделаны общественными организациями, религиозными общинами, отдельными сострадающими. Всех их я потом упоминал в качестве партнеров, доноров или волонтеров. Но только ООН как межправительственная организация, оказывающая влияние на своих стран-членов, может обсуждать с властями условия, на которых беженцев спасут в море и доставят в порт. Только ООН может обеспечить их высадку.
Только ООН может нести ответственность за лагерь беженцев. Только ООН может предоставить гарантии их последующего расселения в других странах, без которых людей не выпустят с судна. Только ООН, в конце концов, может убедить сотрудников служб иммиграции десятков иностранных государств принять этих беженцев и тем самым разрешить проблему.
ООН - это я также понял, исходя из собственного опыта - является не только механизмом, при помощи которого наша совесть находит применение в работе, но и может привнести конкретные изменения в жизнь конкретных людей. Другие этого не могут. Вот почему я горжусь тем, что работал там.
- Наверняка были особенные люди, с которыми вы сталкивались на работе в ООН, при этом как со знаком плюс, так и минус...
- Конечно. Например, Кофи Аннан, с которым я проработал бок о бок дольше всего и к которому я испытываю глубочайшее уважение. Когда ООН и он лично были удостоены Нобелевской премии мира в 2001 году, у меня не было ни малейшего сомнения, что награда является признанием работы тысяч сотрудников, которые безымянно стоят за каждым из заголовков в прессе. Они несут свое бремя во время оттока беженцев из Афганистана, ведут долгое и неблагодарное сражение с голодом в Африке, борются с бедствием под названием ВИЧ/СПИД и другими смертельными заболеваниями, патрулируют линию фронта в рамках 16 операций по поддержанию мира.
В то же время Нобелевская премия - оценка того пути, по которому проследовала ООН под руководством этого выдающегося Генерального секретаря, и в итоге стала незаменимой международной организацией.
Сам Нобелевский комитет охарактеризовал ее работу следующим образом: "Единственная дорога к достижению мира и сотрудничества на Земле посредством диалога проходит через ООН".
- Вы говорили про путь ООН. Не кажется ли вам, что эта организация, наоборот, достаточно устойчива к изменениям?
- Мой опыт отчасти является ответом на данный вопрос. ООН пережила огромные изменения с момента не только своего создания, но и за 30 лет моей работы. Попробовал бы я сказать своим более опытным коллегам в 1978 году, что ООН однажды станет наблюдателем на выборах в суверенных государствах и даже будет организовывать их, искать оружие массового уничтожения, вводить санкции на импорт-экспорт и торговлю в целом с одним из своих государств-членов, создавать комитет по борьбе с терроризмом, международные уголовные суды, заставлять правительства отдавать своих граждан (а иногда - бывших президентов) под суд в соответствии с международным правом. В лучшем случае они бы в ответ заявили о моем непонимании основ работы ООН. Но так это было в конце 1970-х.
Тем не менее через все это ООН прошла за последние два десятилетия или, может быть, немного больше. Это хорошо адаптирующаяся в соответствии с веяниями времени организация. Расширение, трансформация, рост и эволюция - вот ее отличительные черты.
ООН незаменима в мире с "проблемами без паспортов", которые пересекают любые границы без приглашения и не могут быть решены ни одной страной и даже отдельной группой стран, какими бы богатыми и могущественными они ни были. Мой опыт также является свидетельством чрезвычайной необходимости международного сотрудничества и его преимущества в решении глобальных кризисов.
- Какие главные вызовы стоят перед ООН сегодня?
- Я глубоко верю, что ООН в своих лучших и худших проявлениях является зеркалом человечества. Она отражает как наши надежды и чаяния, так и противоречия.
Как отражать плюрализм и разнообразие, присущие его членам, и в то же время эффективно реагировать на проблемы, с которыми сталкивается мир, - вот главный вызов. Больше всего в ООН нуждаются самые маленькие страны, самые бедные люди, самые слабые государства, и мы должны быть способны оправдать их ожидания.
Важно признавать и наши ограничения. Работать на ООН - означает быть одновременно идеалистом и реалистом: идеалистом, потому что без идеалов невозможно покинуть свой дом и отправиться туда, а реалистом - потому что мы преследуем свои идеалы в рамках политически возможных решений.
Как любил говорить наш второй Генеральный секретарь Даг Хаммаршельд, ООН возникла не для того, чтобы создать для человечества рай, а чтобы уберечь его от попадания в ад. Это лучшее, что мы можем сделать.
Беседовали: Александр Антипин, Евгения Кармалито, бюро ТАСС в Индии.