Перед законом все равны

Законодательная инициатива об освобождении сотрудников Следственного комитета РФ от административной ответственности за нарушение ПДД вызвала неоднозначную реакцию. После некоторых публикаций в средствах массовой информации показалось, что парламентарии заколебались. Надо ли? Не будет ли возмущения в обществе? Попробуем разобраться с юридической точки зрения.

Понятно, что вопрос об ответственности следователей за нарушения ПДД, конечно, важный, но частный. Проблема лежит в более глобальной плоскости общего понимания конституционного принципа равенства граждан перед законом и судом.

Все чаще слышатся голоса о том, что, дескать, разного рода привилегии депутатов, судей и т. п., в отношении которых действует особый порядок привлечения к уголовной, административной и иной ответственности, не демократичен и противоречит принципу равенства. Теперь вот следователи. Где в этих рассуждениях о необоснованных "привилегиях" чистый популизм, а где правовой резон?

На самом деле вопрос о принципе равенства граждан перед законом и судом, наиболее ярко воплощенный во французской Декларации прав человека и гражданина 1789 года, давно и подробно разработан не только в конституционно-правовой доктрине самой Франции, но и на уровне европейского и даже международного права.

Решениям национальных и наднациональных европейских судов по данному поводу несть числа, их можно цитировать и цитировать, но везде будет примерно одна и та же мысль.

Возьмем для ее иллюстрации решение Конституционного совета Франции от 12 июля 1979 года, где сказано: "Принцип равенства заключается в том, что в отношении лиц, находящихся в одинаковых условиях, должны применяться одинаковые подходы, но из этого не вытекает, что в отношении лиц, находящихся в разных условиях, не могут применяться разные подходы". Вот, собственно, и все. Остальные варианты трактовки данного принципа высокими европейскими инстанциями, включая Европейский суд справедливости в Люксембурге или Европейский суд по правам человека в Страсбурге, представляют лишь парафраз той же самой мысли.

Иначе говоря, принцип равенства не применяется и не может применяться механически. Правовая система каждой страны пронизана неравенством. Она по-разному относится к несовершеннолетним, пенсионерам, военнослужащим, инвалидам, беременным женщинам и даже к представителям разных профессий.

Балерина и почтальон выходят на пенсию в разном возрасте. Нарушает ли это принцип равенства? Ничуть, так как балерина и почтальон находятся в разных условиях с точки зрения зависимости их профессии от степени изношенности организма.

Но если мы будем по-разному определять возраст выхода на пенсию двух балерин, выставляя какие-то дополнительные критерии, не имеющие отношения к их профессиональной деятельности (национальность, социальное происхождение, отношение к религии и т. п.), то это будет грубейшим нарушением Конституции и принципа равенства, поскольку обе балерины находятся в одинаковых условиях.

Именно по этой причине различного рода особые механизмы привлечения к ответственности депутатов и судей никоим образом не являются некоей "феодальной привилегией". Они легитимны в той мере, в какой отражают особую ситуацию, в которой находятся лица, занимающие соответствующие должности.

Скажем, судья осуществляет правосудие, причем должен при его осуществлении быть абсолютно независим, в том числе от вышестоящих судей, председателя суда и т. п. Иначе говоря, он осуществляет правосудие исключительно в личном качестве и несет за это персональную ответственность.

При этом само правосудие представляет собой сложнейшую деятельность, влияющую на судьбы людей, репутацию крупных чиновников, разрешение споров на огромные суммы и т. п. Может ли возникнуть искушение "надавить" на судью тем или иным способом, в том числе путем привлечения его к уголовной или административной ответственности, если он начинает затрагивать своими решениями интересы "крупных игроков"? Конечно.

Сталкиваются с той же проблемой шахтер, шофер или медсестра? Нет, поскольку "давить" на них нет никакого смысла, так как они не принимают судьбоносных правовых решений. Из этого вытекает, что судья и шофер находятся в разных условиях с точки зрения гипотетического давления на них, поэтому в отношении первого существует особый механизм привлечения к уголовной или административной ответственности, а в отношении второго - нет. В то же время обычный чиновник, не являющийся судьей, никакими подобными привилегиями обладать не должен, поскольку никто не требует от него индивидуальной независимости. Да и "давить" на него бессмысленно, ибо он является лишь элементом иерархической системы, где есть начальник, который его всегда "прикроет", примет на себя ответственность, сам передаст дело по инстанциям, подключит еще более высокого начальника и т. п., то есть сделает то, что категорически нельзя делать в судебной системе.

Поэтому никакими привилегиями не обладают в отличие от судьи не только шофер, но и пожарный инспектор или полицейский.

Теперь о следователях. Кто они с точки зрения описанного только что противопоставления судьи и рядового чиновника? Здесь есть два подхода, между которыми в последние годы судорожно мечется наша правовая система.

В соответствии с одним из них (французским) следователь - это следственный судья, то есть независимый магистрат, который в личном качестве проводит предварительное следствие и несет за него персональную ответственность. Нечто подобное было и у нас до 1917 года, когда существовали так называемые судебные следователи (незабвенный Порфирий Петрович у Ф. М. Достоевского). В такой ситуации следователь, конечно, должен обладать всеми основными гарантиями, которыми обладает судья, в том числе привлекаться к административной ответственности в особом порядке, поскольку искушение давления на такого следователя равновелико искушению давления на обычного судью.

В соответствии со вторым из них (американским) следователь - это всего лишь полицейский агент (ФБР или другого ведомства), который ничем не отличается от нашего оперативника и действует в рамках строгой полицейской иерархии. В таком случае ни о какой независимости следователя не может быть и речи, а значит, не может быть и речи о каких-то особых механизмах привлечения его к ответственности.

Когда инициаторы законопроекта ссылаются в обоснование на то, что особый режим привлечения к административный ответственности необходим, чтобы избежать давления на следователей, то они исходят из первого подхода.

Вектор развития нашей правовой системы устремляется в сторону "судебных следователей", то есть к восстановлению того, что мы утратили в советско-постсоветский период. Когда правовое управление Госдумы указывает в ответ, что требования СК неправомерны, поскольку сотрудники МВД, ФСИН или ФСКН таким правом не обладают и привлекаются к ответственности на общих основаниях, мы сталкиваемся с прямо противоположной логикой, основанной на втором подходе, где следователь ничем не отличается от остальных полицейских.

В конце концов, нашей правовой системе рано или поздно придется определяться, о чем давно говорится в научно-экспертном сообществе. Найти компромисс между идеей "судебного следователя" и идеей "следователя-полицейского" фактически невозможно, что прекрасно видно по, казалось бы, локальной проблеме привлечения следователей к административной ответственности.

Надо ли сначала решить принципиальную проблему, а затем уже заниматься деталями, или, напротив, именно детали позволят нам сдвинуться с мертвой точки в рамках этой сложной дискуссии, наметив внешне локальными штрихами фундаментальный вектор развития? Вопрос неоднозначный. Но в любом случае, даже если мы решим отталкиваться от деталей, важно, чтобы они выстраивались в одну линию, а не представляли собой хаотичный бег в разных направлениях.         

{history:479:'Другие мнения эксперта':'left':'100'}