Показатели социально-экономического развития бывших советских республик, обобщенные Исследовательским центром ТАСС, мы обсудили с заместителем директора по научной работе Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) РАН Евгением Гонтмахером и д. э. н. руководителем Центра исследований постиндустриального общества Владиславом Иноземцевым.
Для исследования были взяты такие показатели, как Валовой внутренний продукт, средняя зарплата, индекс промышленного производство и некоторые другие. Все данные приводятся в сравнении с показателями развития советских республик в 1990 году.
Для обывателя именно средняя зарплата — показатель зажиточности той или иной страны. В 1990 году, по данным Госкомстата СССР, средняя зарплата в народном хозяйстве страны составила 270 рублей. Самой высокой она была в Эстонии - 340,7 рублей, самой низкой в Азербайджане - 194,6 рублей. В долларовый эквивалент зарплаты были переведены по коммерческому курсу Госбанка СССР на конец 1990 года (1,8 рублей за доллар).
Стоит отметить, что значение долларового эквивалента зарплат сильно зависит от колебания курса валют. Например, высокие "долларовые" зарплаты в прибалтийских государствах в начале 2010-х годов объясняются курсом евро к доллару — в определенные моменты за €1 давали $1,4. Резкое "долларовое" падение зарплат в России, Белоруссии и ряде других стран в 2015 году по сравнению с предыдущим, также объясняется колебаниями курсов, при том что в местной валюте зарплаты росли.
В тех странах, где высокие зарплаты, цены тоже высокие. Это означает, что уровень жизни в Литве или Эстонии не отрывается настолько от других постсоветских стран, насколько отрываются формальные показатели по зарплате. Но к "средним показателям" вообще надо относиться аккуратно. На постсоветском пространстве существует огромное имущественное неравенство. "Средняя зарплата" — это приукрашенный показатель, и большинство населения получает меньше.
Евгений Гонтмахер: В разных странах разная структура экономики, где-то выплата зарплат занимает большую часть структурных издержек, в других — нет. Еще один важный момент: в самых бедных странах Средней Азии зарплаты на самом деле еще ниже, чем те, которые фиксируются официальной статистикой. Масса людей не работает вовсе или работает неофициально.
Евгений Гонтмахер: У стран Прибалтики была самая сильная мотивация, но также они получили огромную помощь от Европы и США. Судьба Белоруссии связана с поддержкой со стороны России. Молдова не состоялась в экономическом смысле, а на Украине не состоялся институт государства. Даже если решения принимаются правильные, их просто не получается воплотить в жизнь. Грузия может развиваться только в составе крупной экономической группы, но в Европу ее пока не пускают, а с ЕврАзЭС она отношения не строит.
Молдова не состоялась в экономическом смысле, а на Украине не состоялся институт государства. Даже если решения принимаются правильные, их просто не получается воплотить в жизнь. Грузия может развиваться только в составе крупной экономической группы, но в Европу ее пока не пускают, а с ЕврАзЭС она отношения не строит.
Армения от распада не выиграла, свою роль сыграл карабахский конфликт и блокада со стороны Турции. Азербайджану повезло, что у него есть нефть. Полученными деньгам они неплохо распорядились — вкладывали в инфраструктуру. В Казахстане уникальная ситуация: жесткая вертикаль власти, но при этом страна открыта и сумела привлечь инвестиции из самых разных мест — из России, из Европы и США, из Китая.
В остальных странах Средней Азии положение хуже. В Туркмении еще есть газ, в Узбекистане — углеводороды, золото, уран. В Таджикистане и Киргизии особых ресурсов нет. Ситуация обостряется из-за исламистского влияния и близости Афганистана. Россия скорее приобрела, особенно в годы нефтяного благополучия, многое было сделано, но структурные реформы завершены не были, о чем неоднократно говорили президент Владимир Путин и премьер-министр Дмитрий Медведев.
Владислав Иноземцев: Если не брать Прибалтику, которая воспользовалась возможностями ЕС, то основной водораздел проходит между странами, которые добывают природные ресурсы, и теми, у кого таких ресурсов нет. Если ресурсы есть, то и рост более-менее заметен. Выбивается из этого ряда Белоруссия, где во многом сохранилась советская система хозяйствования, но у ряда экспертов достоверность и адекватность статистических данных из Белоруссии вызывает сомнения. По сути же развал Союза повторяет ситуацию распада любой колониальной империи, когда часть южной периферии проваливается в развитии из-за разрыва хозяйственных связей.
Евгений Гонтмахер: В некоторых странах произошла структурная перестройка экономики. Приоритетом стали транзитные услуги, финансы, сфера услуг, сельское хозяйство. В других странах, например в Узбекистане, была сделана ставка на добывающие отрасли. В это вложились, привлекли инвестиции. Где-то, как в Белоруссии, сохранились советские промышленные мощности. При этом уровень жизни с индексом промышленного производства напрямую не связан.
Владислав Иноземцев: Статистика по промышленному производству может включать в себя показатели по добывающим отраслям. В этом случае она не демонстрирует технологические и производственные достижения, а является просто отражением сырьевой конъюнктуры. Объективно серьезно вырасти промышленность в постсоветских странах не могла.
Евгений Гонтмахер: В Прибалтике два фактора уменьшения населения: во-первых, несколько лет назад произошел массовый отъезд молодых людей из-за возможности беспрепятственно устроиться на работу в ЕС, а во-вторых — сокращение населения по демографическим причинам. Это общеевропейский феномен, который также распространяется на Россию, Украину, Белоруссию, Молдову, отчасти на Армению и Грузию.
Из республик Средней Азии едут в Россию, но это временный выбор, "зацепиться" за российское гражданство человеку из Таджикистана или Узбекистана очень сложно. Демографический рост там хоть и продолжается, но идет на спад. В свое время демографический "взрыв" был связан с тем, что советская власть там создала бытовую и медицинскую инфраструктуру, в результате резко сократилась смертность.
Владислав Иноземцев: В обществах с высокой долей архаики и высоким уровнем религиозности рождаемость всегда выше. Это может касаться как отдельных стран, так и регионов внутри стран.
Доля населения с высшим образованием
После распада СССР в подавляющем большинстве бывших союзных республик начался взрывной рост числа институтов и университетов. Соответственно, выросла и доля людей, имеющих высшее образование. Данные трудно систематизировать, чтобы отразить в графическом виде, так как ежегодный учет этого показателя не ведется. Тем не менее известно, что, например, в Эстонии этот показатель вырос с 11,7 до 34% (по данным переписи населения 2011 года), в Белоруссии с 10,8 до 25% (данные 2009 года), в Казахстане с 9,9 до 19,8% (2009 год), в России с 11,3 до 22,15% (по итогам переписи 2010 года). Исключением стала разве что Туркмения, где число вузов незначительное.
Это спекулятивный рост и профанация высшего образования. Подготовка идет по специальностям, которых было мало в СССР, но идет "с перехлестом", так как эти профессии считаются якобы престижными, хотя на самом деле это давно не так. Кроме того, некоторые республики большую часть кадров раньше готовили в России. Собственные ВУЗы просто стали символами независимости. О качестве образования тут говорить не приходится.
Владислав Иноземцев: Есть мифология, что для достижения социального успеха обязательно нужно окончить институт. Высшее образование стало элементом потребления, а не способом получения знаний для дальнейшей работы. Для стран такого же уровня развития, как постсоветские, характерно число лиц с высшим образованием в 2–2,5 раза меньше.
Андрей Веселов, Виктор Дятликович
При подготовке статьи использованы материалы Исследовательского центра ТАСС
