ЛЕНИНГРАД. 1944. 19 января. /ТАСС/. Потери, которые понесли ленинградские музеи во время блокады, не поддаются полной и достоверной оценке. Положив все свои силы на охрану произведений искусства, музейщики не могли защитить все экспонаты и уникальную отделку зданий, которые регулярно подвергались бомбежкам и артобстрелам. Более десятка ленинградских музеев серьезно пострадали в годы блокады, однако большинство из них стремились как можно скорее восстановить свою нормальную работу и открыть двери для посетителей.
Ленинградские деятели культуры — художники, архитекторы, музейные работники - люди, которые менее всего ассоциируются с войной и физической работой, в годы блокады приняли на себя огромную нагрузку, овладели многими специальностями ради того, чтобы выстоять на своем "фронте" и защитить исторические ценности. Они провожали в эвакуацию сокровища мирового искусства со слезами на глазах, а сами остались в осажденном Ленинграде, чтобы сохранить то, что вывезти не удалось.
В январе 1944 года корреспондент ЛенТАСС сообщил о собрании ленинградской интеллигенции, на котором подводились итоги работы деятелей культуры, науки и искусства Октябрьского района Ленинграда в 1943 году:
С докладом выступила секретарь райкома ВКП(б) тов. Журавлева, рассказавшая о небывалом подъеме среди советской интеллигенции района. Сотрудники научно-исследовательских институтов сохранили богатейшие коллекции, редчайшие музыкальные инструменты, многочисленное ценное оборудование. Они энергично продолжают свою творческую работу в помощь городу-фронту. Самоотверженно трудятся учителя, мужественно несут боевую вахту медицинские работники города. Артисты и музыканты - частые гости в воинских частях и на кораблях Краснознаменной Балтики. Художники-архитекторы с большим подъемом приступили к разработке проектов восстановления зданий города.
Преисполненные оптимизма в связи с успехами советских войск на Ленинградском фронте, деятели культуры в газетных публикациях обещали горожанам, что после войны "наш город станет ещё краше" - с таким заголовком в "Ленинградской правде" было опубликовано письмо архитекторов В.Голли, И.Фомина и В.Каменского. "Величайшие исторические дни переживает наш великий город, а вместе с ним и вся советская родина. Могучим ударом Красная Армия выбила вандалов ХХ века, фашистских захватчиков, из прекрасных пригородов Ленинграда. Возмездие началось. Красная Армия нанесла врагу сокрушительный удар. Дорого обойдется фашистским разбойникам жизнь мирных граждан, женщин, детей и стариков, погибших от варварских обстрелов города. Своей черной кровью заплатят фашисты за разрушения жилых кварталов, ценнейших памятников архитектуры Ленинграда. Ещё гремят орудийные раскаты, тяжелая борьба ещё не окончена, враг под Ленинградом ещё не уничтожен, но но час окончательной победы близок. И перед нами, архитекторами, стоит огромная задача — ещё интенсивнее готовиться к залечиванию ран, нанесенных нашему городу. Вместе со всеми трудящимися мы должны сделать и сделаем наш город ещё прекраснее, ещё величественнее", - писали ленинградские архитекторы.
Еще зимой 1942 года, в самое трудное время, архитекторы приступили к выполнению решения Горкома партии и Исполкома Горсовета "Об обеспечении проектами и сметами восстановительных работ в городе Ленинграде". В течение 1942 и 1943 годов проводились конкурсы на лучшие проекты восстановления разрушенных зданий и архитектурных ансамблей. Первые реставрационные работы выполнялись в 1943 году - например, 22 декабря 1943 года был завершен ремонт скульптурного декора на главной башне здания Адмиралтейства, велось восстановление зданий Театра оперы и балета имени С. М. Кирова, Ботанического института, Елагина дворца, Смольного. Но задолго до того, как восстанавливать памятники архитектуры, ленинградцам пришлось немало потрудиться над тем, чтобы свести к минимуму потери в ходе войны.
Эвакуация ценностей
С первых дней Великой Отечественной войны началась эвакуация экспонатов Эрмитажа, Русского, Этнографического музеев и ещё ряда ленинградских учреждений культуры, чьи планы вывоза были подготовлены заблаговременно. "22 июня 1941 года все работники Эрмитажа были вызваны в музей. Научные сотрудники Эрмитажа, работники его охраны, технические служащие - все принимали участие в упаковке, затрачивая на еду и отдых не более часа в сутки. А со второго дня к нам пришли на помощь сотни людей, которые любили Эрмитаж... К еде и отдыху этих людей приходилось принуждать приказом. Им Эрмитаж был дороже своих сил и здоровья", - вспоминал Иосиф Орбели, директор Эрмитажа во время Великой Отечественной войны.
Уже в июле 1941 года в Свердловск было вывезено свыше 1 млн эрмитажных экспонатов, всего двумя эшелонами эвакуировали около 2 млн предметов - почти две трети всей коллекции. Удалось вывезти всю экспозиционную часть, включая коллекции фарфора, декоративно-прикладного искусства, живописи и "Золотую кладовую".
В Свердловске эрмитажные экспонаты были размещены в нескольких зданиях, причем, одним из них был знаменитый Дом Ипатьева, где в 1918 году был расстрелян отрекшийся император Николай Второй и его семья. В эвакуации на Урале предполагалось только хранение эрмитажной коллекции - без демонстрации экспонатов зрителям. Но одна выставка, посвященная истории победоносных войн российской армии, всё же состоялась в Свердловске летом 1943 года. В экспозиции "Военная доблесть русского народа" были представлены предметы из эрмитажной коллекции декоративно-прикладного искусства, элементы мундира, военные трофеи и батальная живопись.
Шедевры из собрания Русского музея эвакуировали в Пермь. Со стен было снято, вынуто из рам, перемещено в новые места хранения и подготовлено к эвакуации свыше 7,5 тыс. живописных произведений. Для того, чтобы снять со стен такие огромные полотна, как "Последний день Помпеи" Брюллова, "Медный змий" Бруни, требовались усилия нескольких десятков людей, а насчитывалось таких колоссов свыше шестидесяти. Огромные холсты в 20, 40 и 60 квадратных метров с величайшей осторожностью накатывали на специальные валы, которые можно было перемещать из залов и хранить без опаски.
23 тысячи наиболее ценных экспонатов Этнографического музея /в 1934-1948 гг. — Государственный музей этнографии (ГМЭ) были вывезены из Ленинграда в глубь страны - это были в первую очередь изделия из драгоценных металлов и камней, коллекция ковров, исторические костюмы русских, белорусов, народов Центральной Азии, Кавказа, Сибири и Дальнего Востока, произведения декоративно-прикладного искусства, в том числе сибирская резьба по кости. Как рассказала ИТАР-ТАСС главный специалист Российского Этнографического музея Виктория Эдуардовна Первак, сначала экспонаты были перевезены в Горький (Нижний Новгород), однако там не нашлось подходящих площадей, где можно было обеспечить должное хранение эвакуированных ценностей, поэтому эшелон с экспонатами Этнографического музея был переправлен в Новосибирск. Там коллекции были размещены в здании Театра оперы и балета, где находились до 1946 года. Туда же вывезли часть коллекций дворцов-музеев в пригородах Ленинграда - Пушкина, Петергофа, а также Музея артиллерии.
В Новосибирске в годы войны специалисты Музея этнографии продолжали научно-исследовательскую работу: был открыт филиал, где шла и выставочная деятельность. Выставки, открытые Музеем этнографии в Новосибирске, были адресованы как местным жителям, так и эвакуированным в этот город ленинградцам. Открытие выставки, посвященной кавказским народам, совпало по срокам с битвой за Кавказ, поэтому представленные на ней экспонаты вызвали большой интерес.
Маскировка памятников Ленинграда
Эвакуировать удалось далеко не все ленинградские сокровища — и не только потому, что было очень мало времени, а из-за того, что многие памятники искусства были слишком массивны. Здесь речь идет, прежде всего, о скульптуре.
Когда летом 1941 года было принято решение укрыть наиболее значительные памятники монументального искусства, эта работа была поручена ленинградским архитекторам и скульпторам. Под землей были скрыты знаменитые "кони Клодта" с Аничкова моста и скульптуры Летнего сада. Вокруг памятника Ленину у Финляндского вокзала, "Медного всадника" и конных статуй Николая I на Исаакиевской площали и Петра I у Инженерного замка выросли защитные сооружения из досок и мешков с песком. Многотонный памятник Александру III работы Паоло Трубецкого был настолько надежно защищен песчаной насыпью и накатом из бревен, что прямое попадание в него фугасной бомбы 17 октября 1941 года нисколько не повредило скульптуру.
Многие исторические здания Ленинграда, включая Смольный, удалось уберечь от бомбежек немецкой авиации благодаря искусству декораторов Кировского театра, которые из ресурсов декорационных мастерских, а также остатков рыболовных сетей, гамаков, листов фанеры и других материалов создавали целые огромные панно, менявшие вид местности с воздуха и вводившие в заблуждение немецких бомбардировщиков. Умелая объемная маскировка изменяла городской ландшафт так, что с воздуха вместо монументальных сооружений были видны водоёмы и парки, причем, "листва" в этих парках меняла цвет в зависимости от сезона. Непросто было надеть "камуфляж" на городские доминанты. Шпиль Петропавловской крепости и купол Исаакиевского собора были закрашены темно-серой краской, для Адмиралтейской иглы специально сшили гигантский чехол, который надевал на неё альпинисты.
Музеи в подвалах
Роскошные залы императорских дворцов, на стенах которых после эвакуации остались висеть пустые рамы от картин, представляли собой грустное и немного пугающее зрелище. Тем не менее, истинные ценители и знатоки живописи даже в этом находили поэзию.
Известный ленинградский искусствовед, декан факультета истории искусств Всероссийской Академии художеств Лев Пумпянский (1889-1943) создал в блокадные дни стихотворный цикл, посвященный Эрмитажу. Он прекрасно помнил, где какая картина висела, что на ней было изображено и мог по памяти воссоздать сюжет и написать по его мотивам стихотворение. Как рассказала ИТАР-ТАСС советник директора Государственного Эрмитажа, доктор исторических наук Юлия Кантор, Пумпянский даже водил экскурсии по пустым залам Эрмитажа и, останавливаясь перед рамами, описывал картины, находившиеся в них ранее. Среди его экскурсантов были студенты, военные моряки, сотрудники ленинградских предприятий.
Но даже после эвакуации значительной части коллекций ленинградские музеи отнюдь не перестали быть хранителями сокровищ. В крепких старинных подвалах были спрятаны экспонаты, которые не удалось вывезти.
После того, как немцы перерезали железнодорожное сообщение с Большой землёй, музейщикам пришлось размещать оставшиеся произведения искусства в нижней части зданий. Хрупкие экспонаты укладывали в песок, завезенный в Эрмитаж в большом количестве в противопожарных целях и рассыпанный прямо на полу. Мебель стояла в подвалах, там же были подвешены на канатах люстры. Эти меры защищали произведения искусства от бомбежек и обстрелов, но не от влаги. В сырых подвалах на мебели постоянно появлялся толстый слой плесени, а фарфор и люстры покрывались налётом. Бороться с этим "врагом" не на шутку приходилось оставшимся в музее сотрудникам.
Здесь же, в подвалах Зимнего дворца и Нового Эрмитажа, были оборудованы бомбоубежища, приспособленные для жилья и работы ленинградских деятелей культуры. В бомбоубежищах Эрмитажа в блокаду жили около двух тысяч человек. Они продолжали заниматься научной деятельностью, ухаживали за экспонатами и помещениями музея — вставляли выбитые оконные стекла, регулярно просушивали на открытом воздухе во дворах отсыревшие в подвалах предметы коллекции. В задачи временных жильцов Эрмитажа входило также дежурство на крышах исторических зданий и тушение зажигательных бомб для предотвращения пожаров.
В Русском музее оставшаяся часть произведений также была надежно укрыта в подвальных помещениях. Тяжелую и громоздкую скульптурную группу "Анна Иоанновна с арапчонком" работы Б.-Ф.Растрелли, укутанную для защиты от сырости, зарыли в землю перед садовым фасадом Михайловского дворца.
У Этнографического музея большая часть коллекции - около 150 тыс экземпляров осталась в осажденном Ленинграде. Часть экспонатов была спрятана в подвалах Главного корпуса музея, другие передали на хранение в подвалы Эрмитажа и Академии Художеств.
Городские памятники архитектуры "приютили" у себя и произведения из пригородов, оказавшихся непосредственно в зоне боевых действий. Ряд храмов, закрытых для богослужения, использовались в Ленинграде как складские помещения, в которых сохраняли материальные и культурные ценности. Крупнейшее из таких хранилищ располагалось в подвале Исаакиевского собора, куда с июля 1941 года по распоряжению Ленгорсовета свозили экспонаты из дворцов-музеев Петергофа, Пушкина, Павловска, Ораниенбаума, Гатчины, а также предметы из коллекций Музея истории Ленинграда и из Летнего дворца Петра I. Для их сохранения в Исаакиевском соборе было создано Объединенное хозяйство музеев.
Архитектурная фиксация памятников в опасности
Важной задачей искусствоведов, художников и архитекторов во время войны было отображение в чертежах и зарисовках произведений искусства, которые находились в опасности из-за частых бомбежек и артобстрелов. В декабре 1943 года в "Ленправде" была опубликована статья "Охрана памятников старины":
"Ленинградская государственная инспекция по охране памятников закончила архитектурную фиксацию наиболее интересных старинных зданий города. Каменноостровский дворец, здание бывшего пажеского корпуса, домик Петра, здания синода и сената и многие другие подверглись в тщательному обмеру и запечатлены в виде документальных чертежей. Параллельно с обмерами делаются зарисовки и фотоснимки.
Профессор Тверской предложил интересный способ обмера здания фотоспособом. Два снимка, сделанные определенным образом и математически обработанные, заменяют всю сложную работу по натуральному обмеру. Экспериментально проведенный фотообмер здания театра имени Пушкина(бывшего Александринского) дал отличные результаты.
Большая работа проводится также художниками Щербаковым, Рыбкиным, Богдановой и другими по фиксации плафонов и росписи внутренних дворцовых помещений, которыми очень богат Ленинград. В сложных условиях, на лесах или небольшой люльке, они снимают рисунок с потолка или стены на кальку, а затем, по деталям, создают красочную копию всей росписи.
Из поврежденных зданий работники инспекции извлекают и сохраняют отдельные ценные детали, куски карниза, капители, медальоны и прочее".
Подобную работу выполняли и эрмитажные специалисты с февраля 1942 года. Группе художников, которым было поручено зафиксировать "ранения Эрмитажа" нужно было делать зарисовки разрушений, причиненных бомбежками и артиллерийскими обстрелами, уборки помещений силами оставшихся в Ленинграде сотрудников музея, а также изображать залы, приведенные в порядок после эвакуации экспонатов и ликвидации разрушений.
Британский журналист Александр Верт, посетивший Ленинград в конце 1943 года, писал: “в Архитектурном институте, где уже трудились над проектами будущих работ по восстановлению некоторых поврежденных и разрушенных немцами исторических зданий, мне рассказали: "Мы продолжали работать над этими проектами всю зиму 1941/42 годов. … Это было для нас, архитекторов, счастьем. Лучшим лекарством, которое могли бы нам дать в голодное время. Какой это огромный моральный стимул для голодающего человека — знать, что у тебя есть полезное дело…" По оценке Верта, "местная гордость Ленинграда носила своеобразный характер — горячая любовь к самому городу, к его историческому прошлому, к связанным с ним замечательным литературным традициям".
Искусство, пережившее войну
Потери, которые понесли ленинградские музеи во время блокады, не поддаются полной оценке. Даже положив все свои силы на охрану произведений искусства, музейщики не могли защитить от войны уникальную отделку зданий, подвергавшихся постоянным бомбежкам и артобстрелам, которые приводили не только к прямым разрушениям, но и к нарушению микроклимата в помещениях — перепадам температуры, образованию наледи на стенах и паркетах, попаданию осадков на хрупкие материалы.
В здания Эрмитажа за время войны попало 32 снаряда и две авиабомбы, нанеся им значительные повреждения, десятки снарядов и бомб разорвались в непосредственной близости от дворцов, осыпая осколками фасады и кровлю. Было выбито более 20 тысяч кв.м стекла из окон и световых фонарей, полностью оказались разрушены отопительная и водопроводная сети. Значительный ущерб нанесен музейным ценностям: пострадали представляющие исключительную художественную ценность собрания фресок из Китайкого Туркестана, античные стелы из различных пород камня, картины русских и западноевропейских мастеров, предметы прикладного искусства XVII-XIX вв. Полностью уничтожены 151 и повреждены 27 376 музейных экспонатов.
Несмотря ни на что, сотрудники "израненного" Эрмитажа сразу после освобождения Ленинграда задумали провести выставку произведений, которые хранились в музее во время блокады. Она готовилась несколько месяцев и открылась 8 ноября 1944 года в залах, которые были повреждены менее других. В них застеклили окна, натерли полы, произвели первичную реставрацию. Посетители, приглашенные на открытие, заходили в Эрмитаж не с парадного входа, а с Советского подъезда.
Российский Этнографический музей за период блокады лишился 15 тыс. своих экспонатов. Особенно тяжелыми были последствия четырех бомбовых ударов осенью 1941 года, причинивших сильные разрушения зданию музея: в главном корпусе рухнула часть перекрытий и стен, пострадали Аванзал и часть Мраморного зала. Его реставрация после войны потребовала серьезных работ по воссозданию мраморных покрытий пола и стен, обновления хрустального потолка и восстановления пристенного фриза по сохранившимся фрагментам и фотографиям. Разрушения Аванзала коснулись и подвальных помещений, в которых хранились коллекции, и это привело к безвозвратной гибели части экспонатов. Разбор завалов вели сотрудники музея, штатная численность которых в 1942 г. составляла всего пять человек. Другой снаряд угодил в хранилище фотодокументов и уничтожил 28 тыс. уникальных фотографий и негативов из коллекции музея Этнографии.
В 1942 году началась консервация, а сразу же после войны - реставрация здания музея, продолжавшаяся вплоть до 1957 года. В июне 1948 года восстановленный после разрушений Государственный музей этнографии вновь распахнул свои двери перед посетителями.
На территории Русского музея за годы войны разорвалось свыше 40 артиллерийских снарядов, было сброшено около ста зажигательных и 11 фугасных бомб. Только счастливая случайность спасла музей от разрушения, так как четыре бомбы, весом 400-500 килограммов каждая, взорвались возле самых его стен. Они повредили фундамент, разорвали водопроводную сеть, уничтожили в окнах стекла. Особенно сильно пострадал корпус Бенуа, буквально расколотый надвое взрывом. Но Русский музей понес наименьшие потери во время Великой Отечественной войны по сравнению с другими. Его коллекцию не только удалось полностью сохранить, но даже пополнить. Множество произведений, находившихся в покинутых или разрушенных домах, были спасены и нашли надежную защиту в стенах музея. Первая послевоенная выставка в Русском музее открылась для посетителей 9 мая 1946 года в залах первого этажа Михайловского дворца.
СПб РИЦ ИТАР-ТАСС благодарит за помощь в подготовке материала пресс-службу Государственного Эрмитажа и пресс-службу Российского Этнографического музея.
Все материалы, посвященные 70-летию освобождения Ленинграда от блокады