Топ-менеджер ГПБ: российский рынок IPO может вернуться на уровни 2007 г. в течение 2–3 лет

Денис Шулаков

Глобальный оптимизм относительно выхода из связанных с COVID-19 ограничений оставляет окно возможностей для IPO российских эмитентов открытым. При этом список кандидатов на первичные размещения далеко не исчерпан и компании, как традиционной экономики, так и высокотехнологичных отраслей, стремятся привлечь деньги на развитие, рассказал первый вице-президент Газпромбанка Денис Шулаков.

О перспективах возврата российского рынка IPO к показателям 2007 года, а также о том, что с переходом к углеродной нейтральности мировая экономика встает на индустриальный этап, сравнимый с изобретением автомобиля и появлением компьютера, топ-менеджер банка рассказал в интервью ТАСС.

— Денис Владимирович, в первой половине 2021 года объем выпуска акций российских компаний более чем в два раза превысил итоги первого полугодия прошлого года. Считаете ли вы, что показатель продолжит бить рекорды? Сколько новых компаний планируют выйти на IPO до конца 2021 года и каковы ожидания по объемам размещения таких сделок?

— С середины 2020 года мы имеем почти $5 млрд размещений на рынке акций, при условии небольшого количества самих сделок: их порядка девяти, пять из которых прошли в первой половине 2021 года. Однако размер таких сделок достаточно большой, и прежде всего стоит отметить Fix Price. Мы ожидаем еще порядка пяти-шести новых IPO до конца 2021 года, из них одна-две сделки по объему превысят $1 млрд. Есть еще несколько отложенных сделок — IPO Nordgold и GV Gold, однако не факт, что они должны случиться в этом году. Мы также наблюдаем достаточно интересный pipeline [список ожидающихся сделок — прим. ТАСС] эмитентов из новой экономики. До конца года Газпромбанк планирует принять участие в одной-двух таких сделках.

— Российский рынок IPO все еще значительно уступает показателям, скажем, 2007 года. Как вы думаете, может ли он вновь вернуться на уровни 14-летней давности?

— За прошлый год российский рынок IPO составил 2% от показателей 2007 года. Да, это совершенно несопоставимые цифры, но мы все равно к ним вернемся, возможно, уже к 2023–2024 годам. Это довольно оптимистично, но не невозможно. Рынок прошел очень интересную синусоиду, и думаю, что дна мы уже коснулись. Прежде всего потому, что в стране появился национальный инвестор и это в совокупности с достаточно большими средствами от нерезидентов создает оптимистичные ожидания для выхода на рынок новых эмитентов. При этом 2021 год скорее стал сигнальным моментом для дальнейшего развития, а 2022 год станет определяющим. На данный момент в pipeline следующего года находится порядка 30 IPO разной степени готовности, это много для последних лет.

— Если взять размещения 2020–2021 годов и сравнить цену бумаг компаний РФ в рамках IPO и актуальные цены на их акции, как правило, динамика негативная. Взять, к примеру, последние — "Эталон", "Совкомфлот", Segezha, Fix Price. С чем это связано?

— Мы рассуждаем о считаных сделках, их мало, и они все разноформатные. Нельзя их равнять под одну гребенку и говорить, вот знаете, у русских IPO плохая карма. Дело не в карме, а в разных моделях бизнеса. К примеру, Segezha — это национальный чемпион, который может сравниться с компаниями-аналогами в глобальном масштабе, но ее нужно не просто представить рынку, а четко и настойчиво позиционировать. Многие считают, что позиционирование компании — это история, которую ты продаешь инвесторам, размещая акции. На самом деле позиционирование компании начинается после IPO, но я что-то не слышал о том, чтобы у всех этих эмитентов был активный корпоративный брокер или системная кампания на рынке как при размещении: новые встречи с инвесторами, прогрессивные аналитические обзоры, открытые специализированные чат-румы и в целом дополнительная работа по позиционированию инвестиционных историй на вторичном рынке. К примеру, почему сработал Ozon? Потому что это компания, постоянно дающая о себе знать в визуальном пространстве — невозможно куда-то проехать, не увидев их очередной пункт доставки. При этом у Fix Price такой динамики визуализации пока тоже нет, а именно количества магазинов, которые бы затмили глаза. Это нормально, разные модели, но здесь и должно появиться то самое сопровождение на рынке, которого недостает. Уверен, что так и будет.

— Могло ли повлиять на позитивную рыночную динамику акций Ozon еще и то, что изначально компания размещалась на американской бирже NASDAQ?

— Могло. Но здесь есть особенность. Когда мы берем для выхода западную биржу, зарубежные организаторы, видя хороший спрос, в первую очередь стремятся удовлетворить интерес иностранных инвесторов. Национальному инвестору же остается покупать бумаги на вторичном рынке по повышенной цене. Если вы посмотрите на статистику Московской биржи, то увидите, что порядка 80% бумаг при аллокации уходят иностранным инвесторам, а на национального инвестора, и особенно физических лиц, чаще всего приходится меньше 10%. На вторичном же рынке ситуация меняется, и доля иностранных инвесторов сокращается до 40%, переходя к российским. Плохо это или хорошо? Для сделки — неплохо, а для национального инвестора — нездорово. Но, на мой взгляд, несмотря на то, что биржа иностранная, делать диспаритет между инвесторами не стоит, так как если "физики" будут получать достойную долю для своего участия, мы будем иметь более сбалансированные IPO. Но здесь не надо спешить, надо уметь, скорее, слушать сигналы и друг друга. Роль российских банков надо усиливать в IPO, расширять их участие в синдикатах организаторов.

— Сегодня широко обсуждается "зеленая" повестка. Как она повлияет на дальнейшее развитие рынка?

— Сегодня базовым трендом на IPO являются два глобальных фактора. Первый — это неминуемый переход глобальной экономики к концепции Net-Zero [концепция достижения странами климатической нейтральности — прим. ТАСС]. По подсчетам Всемирной ассоциации рынков капитала, итого для перехода к углеродной нейтральности нужно $122 трлн. Это фактически новый индустриальный этап в жизни, который был сравним разве что с изобретением автомобиля и появлением компьютера. Необходимо создавать новые предприятия и инфраструктуру. При этом, несмотря на ограничения, которые накладываются с точки зрения устойчивого развития, требования рынка к компаниям традиционной экономики в отношении объема производимой продукции — угля, газа и так далее только возрастут. Это огромный потенциал для акционерных рынков прежде всего ввиду возможностей роста стоимости компаний. Второй фактор — это начало монетизации новой экономики. К примеру "Яндекс.Еда", сегодня около всех офисов стоят курьеры с их сумками, а через каждые 15 км в домах расположены офисы Wildberries и Ozon. Этого не было еще буквально год назад. Такие перемены — также большой потенциал для рынков.

— Говоря про "зеленое" финансирование, в прошлом году в стандарты эмиссий были внесены дополнения, позволяющие выпускать "зеленые" и социальные облигации. Однако мы не видим существенного количества таких размещений. Как вы считаете, почему?

— Да, в чистом виде "зеленых" и социальных проектов для российских эмитентов не так много, в основном это обусловлено большой долей нефтегазовой отрасли и тяжелой промышленности в экономике страны. Формат "зеленых" и социальных облигаций не подходит для таких компаний из-за растущих требований инвесторов к внимательному отношению компании касательно влияния ее бизнес-модели на климат и к минимизации негативных воздействий. Поэтому рынок создал новые форматы — переходных облигаций (Transition Bonds) и облигаций с привязкой к KPI устойчивого развития (Sustainability-Linked Bonds). Этих стандартов сейчас нет в России, тогда как в мире все ожидают, что 2021 год будет годом именно всплеска размещений SLB-инструментов и переходных облигаций. Также в России пока нет облигаций устойчивого развития (Sustainability Bonds), которые позволяют привлечь средства под набор социальных и "зеленых" проектов, так как иногда проектов только на "зеленые" или чисто социальные цели не набирается, чтобы выпустить ликвидные по объему бонды. Соответственно, сейчас ведется большая работа регулятора с рынком, и мы в ней активно участвуем, для того чтобы в российском правовом поле тоже появились эти инструменты, а также новые выпуски. Задача сделать это до конца года не нерешаема, и российский регулятор здесь конструктивен.

— А чисто российские варианты или подварианты "зеленых" облигаций могут появиться?

— Да, но они не обязательно будут соответствовать на 100% всем международным подходам. И этого не надо бояться, скорее наоборот, с учетом национальной специфики то, что не соответствует, но помогает идти в нужном направлении, надо вывозить за периметр и соответственно называть и пояснять. Но могут быть и свои уникальные красивые истории. К примеру, мы обсуждали "Арктические бонды". Есть закон о предпринимательской деятельности в Арктике, и там предусмотрено соответствующее кредитование в виде выпуска облигаций, если их совместить с принципами устойчивого развития, то у нас появится своя разновидность "зеленых" бондов. Наработки уже есть, но по времени ориентиры пока что не ставим. В дальнейшем, если приживется, может, это станет международной нормой, Арктика не только России принадлежит.

— В мае Москва первой из российских регионов выпустила "зеленые" бонды. Идет ли сегодня подготовка других регионов к выпуску "зеленых" и социальных бондов?

— Обычно регионы активно выходят на рынок заимствований во второй половине года. Я думаю, что этот год еще может стать годом регионов. Одна только Москва вышла с каким объемом, готовятся еще Санкт-Петербург, Московская область и много других. Но последует ли кто-то за Москвой с выпуском социальных или "зеленых" облигаций — пока большой вопрос, а это хотелось бы сделать. Если говорить о рынке в целом, то на начало года мы ожидали, что помимо Москвы субъекты привлекут порядка 150 млрд руб. на долговом рынке. С учетом текущей хорошей динамики исполнения неконсолидированных бюджетов регионов этот объем может опуститься ниже — до 70–100 млрд руб.

— Существует ли сегодня интерес компаний к выпуску евробондов в таких валютах, как юань, йена, может, идут разговоры о выпусках в более экзотичных валютах, индийских рупиях, к примеру?

— Потенциал размещения облигаций российских корпоративных эмитентов в данных валютах будет, прежде всего, зависеть от экономической̆ привлекательности таких заимствований и возможности расширить круг инвесторов эмитента. Это также во многом обусловлено валютой расчетов со странами — торговыми партнерами. В России присутствует определенный интерес к китайскому юаню со стороны государства. Но пока он сдерживается ограничениями инфраструктуры, связывающей российский и азиатский рынки капитала, ее надо выстроить: речь идет о возможности междепозитарного моста. Такая работа и идет, и мы в нее погружены.

— Министерство финансов России не оставляет идею выпуска облигаций в юанях на российском рынке. Как вы оцениваете перспективы такого выпуска, есть ли ориентир по срокам?

— Минфин РФ давно ведет работу вместе с китайскими регуляторами и инфраструктурой, и мы всячески поддерживаем его в реализации этой задачи. Все наработки есть, и за месяц можно будет выпустить в России. Но все зависит не от нас, а от Китая. Думаю, что бонды Минфина в юанях — это не 2021 год, это задача следующего года.

Беседовала Алиса Столярова