Дмитрий Лаконцев, "Сколтех": У нас всё made in Russia. Причем абсолютно честно

"Сколтех" вместе с оператором МТС разработал и протестировал  программное обеспечение для базовых станций 5G (с поддержкой 4G) и показал работающий прототип базовой станции с поддержкой 5G. На данный момент ПО "Сколтеха" — единственное в РФ, которое позволяет создавать отечественное оборудование для мобильной связи 5G.

Как на наших операторов связи влияют санкции зарубежных поставщиков, как с ними справиться и как обеспечить производство отечественного оборудования 4G/5G  — интервью Дмитрия Лаконцева, руководителя центра компетенций НТИ по технологиям беспроводной связи и интернета вещей, в проекте ТАСС "Беседы с Иваном Сурвилло".

— Пока ехал к тебе — прочитал заявление комиссии РСПП по связи и IT, что резервов операторов связи хватит на полгода и перебои начнутся летом.

— Да. Очевидно, откуда ноги растут — из оптимизации. Наши операторы сначала оптимизировали технические команды, потом — запасы оборудования, запчастей и расходников. Лишнее не хранится, деньги не тратятся, прибыль увеличивается — получается красивая финансовая отчетность. А запаса нет.

— Что делать?

— Действовать. Худшее, что сейчас можно сделать, — сложить руки.

Сначала операторы будут действовать по старинке — попробуют просто обойти ограничения, пока все окончательно не захлопнулось. С 26-го числа (марта — прим. ТАСС) вступили в действие все санкции, но люди будут пытаться доставить оборудование всеми правдами и неправдами, подпольно, контрабандой...  Можно еще попытаться что-то купить в последний момент, с каких-то складов, задним числом, через Казахстан, Узбекистан... В общем, придумать какую-то схему, которую пока не закрыли. Но лазейки быстро закроются, потому что дураков на Западе нет — все возможные варианты обхода санкций известны. Да и большие объемы так не привезешь. Потребность же у наших операторов в оборудовании довольно высокая. Сейчас речь идет уже не о развитии сети, не о покрытии 5G, а о том, как поддержать текущие мощности и сохранить инфраструктуру.

— Какие санкции больнее: европейские или американские?

— Конечно, американские.

Европейские санкции не ограничивают поставку телекоммуникационного оборудования гражданского назначения. А американские среди прочего говорят о том, что если в технике содержится более 25% интеллектуальной собственности, разработанной или принадлежащей компаниям США, то эту технику поставлять в Россию нельзя. Возьмем, например, процессор Intel, который стоит почти в любом ноутбуке, десктопе или сервере у нас в России. Это стопроцентная интеллектуальная собственность компании США.

Проблема в том, что какой-то жестко утвержденной методики расчета этой доли не существует. По идее, если она меньше 25%, то производитель может поставлять оборудование в Россию. Но потом придет американская комиссия, посчитает по-другому, и последуют карательные санкции к производителю. Очень жесткие. Никакой производитель в здравом уме не будет так рисковать.

С китайской стороны санкций вообще нет. Казалось бы, заключай контракт с производителем и поставляй. Но все крупные китайские компании, та же Huawei, взяли долгую паузу, чтобы разобраться в ситуации. Будут изучать, что можно и чего нельзя делать. Попытаются выстроить какие-то границы, разработать правила. Это, конечно, очень больно ударит по поставке оборудования в Россию. Минимум на полгода, а может, и больше весь рынок замрет. Никаких поставок не будет. В этом смысле ситуация довольно печальная.

— Помню, что говорили в сентябре прошлого года, как мы зависим от их оборудования.

— Да.

Если вспомнить ту беседу — в мировом телекоме сохраняется олигополия, всего пять производителей делят рынок. Две европейские и одна корейская компании (Ericsson, Nokia и Samsung) после ввода санкций отказали нам сразу, мгновенно. Оставшиеся китайские вендоры — Huawei и ZTE — взяли паузу.

У Huawei и ZTE в анамнезе уже были жесткие санкции со стороны США. Huawei до сих пор под ними, в том числе за поставку техники в страны, которые находятся под санкциями, например в Иран. Мы сейчас находимся в похожем положении. Так что китайцы очень аккуратны, потому что российский рынок относительно мирового довольно небольшой и не хочется из-за него сильно рисковать. Они побаиваются демонстративно не соблюдать санкции США.

— А импортозамещение?

— На самом деле дела с ним не так уж и плохи. Никто просто не ожидал, что санкции будут настолько серьезные.

Мы можем самостоятельно его развивать и дорабатывать. У нас довольно много опытных и квалифицированных специалистов, способных писать ПО.

С точки зрения приборостроения и создания аппаратуры — пайка, наладка, упаковка всего в корпус — тоже, по большому счету, все отработано. Например, наши индустриальные партнеры, компания "Элтекс" или компания "Микран", вполне с этим справляются. В принципе, в России есть много компаний, которые делают оборудование вполне неплохого качества и по приемлемой цене.

Разработка полностью собственной конструкторской документации для аппаратных платформ тоже готова. Мы даже выпустили маленькую серию из пяти опытных образцов, до конца года постараемся выпустить еще десять.

Однако все эти успехи не то чтобы сводятся к нулю, но очень сильно обесцениваются, поскольку микросхемы, которые стоят внутри приборов, внезапно пропали с поставок. Раньше такой запрет касался только специализированной элементной базы. Например, высокочастотный мощный транзистор для передатчиков нельзя было купить у американских и японских компаний, потому что он относится к категории двойного назначения — его используют в военной радарной технике. Хорошо, что у нас есть зеленоградский "Миландр", который делает что-то похожее, не очень серийное, но очень близко. Это почти то, что надо. Считай, часть импорта заместили.

Но никто не ожидал, что нам перестанут поставлять обычные чипсеты Intel, которые стоят практически в любом сервере и десктопе. Однако действительность такова, что мы теперь не имеем к ним доступа. В итоге у нас есть программное обеспечение, готовые дизайны аппаратной платформы, завод для производства, но выпуск наладить нельзя, потому что нет микросхем.

Здесь надо уточнить, что импортозамещение всегда начинается с софта, следующий этап — это аппаратная платформа, а потом уже собственные микросхемы, то есть электронная компонентная база. Рассчитывать сейчас на использование только отечественной ЭКБ — это невероятная утопия.

Из-за санкций мы не можем не только получать зарубежные микросхемы, но и производить собственные. "Эльбрус" и "Байкал" в любом случае изготавливаются на TSMC в Тайване. Там нам в производстве отказали, то есть мы даже не можем свои дизайны микросхем заказать за рубежом.

Таким образом, если говорить про импортозамещение элементной базы, нужно сразу иметь в виду собственные фабрики, которые позволят производить необходимый набор электронных компонентов. Увы, я даже не представляю, сколько нужно сил, времени и средств на это потратить.

— Мы одни такие?

— Нет, утешает, что в современном глобальном мире это везде так. Почти любая страна, попади она под такие же жесткие санкции, окажется в похожей ситуации. На сегодняшний день только несколько государств имеют однозначно гарантированный доступ к элементной базе. К примеру, Huawei тоже зависит от американских микросхем. Запрети завтра США поставку оборудования со своей интеллектуальной собственностью — Huawei не сможет их производить. Но Китай уже проделал огромную работу по созданию фабрик, разработке софта, производству собственной электронной компонентной базы и постепенному переводу аппаратуры на чисто китайские компоненты.

Про три этапа импортозамещения и уникальную ситуацию, из которой надо выжать все

— Про время — в прошлый раз ты говорил про 15 лет очень напряженной работы, чтобы сделать целиком свой телеком.

— Именно так. Надо выстроить всю отрасль. Не только написать софт, но и подогнать все остальные технологические процессы, чтобы не зависеть от зарубежных поставщиков. Или хотя бы иметь альтернативы.

В конце февраля — начале марта мы были в Барселоне, на Всемирном мобильном конгрессе. Улетали туда последним российским бортом, обратно добирались через Египет. Рисковали, конечно, но эта поездка была нужна. На конгрессе мы очень плотно общались с китайскими компаниями. Они говорят, что у них уже появляются дизайны чисто китайской элементной базы, но пока эта ЭКБ значительно слабее, чем та, которую разрабатывают по американским технологиям. То есть даже Китай все еще находится в зависимом от США положении. Так что про 15 лет — правда. Это очень тяжелая работа. Придется делать ее постепенно.

— А как операторы будут выживать сейчас?

— Думаю, первым шагом операторов в текущих условиях будет попытка использовать в качестве аппаратуры так называемые уайтбоксы (whitebox) — платформы общего назначения. Не специализированные аппаратные платформы базовой станции, а, например, какой-нибудь сервис Х86, который стоит в любом дата-центре. Хорошая новость, что мы придерживались парадигмы OpenRAN — открытой сетевой архитектуры. С самого начала наш софт можно переносить на разные аппаратные платформы.

Я предсказываю, что ближайшие года полтора-два операторы начнут пересаживаться на разные платформы — на те, что смогли достать. Кстати, недавно мы с МТС добились значимого успеха в этой области — запустили базовую станцию 5G под управлением нашего софта на реальной сети оператора. Весь процесс был устроен по следующей схеме: мы предоставили МТС только свой софт, а они сами приобрели серверы для цифровых блоков и приемопередатчики. Причем эти радиомодули были не от традиционных вендоров "большой пятерки". Оператор собрал разномастное "железо", купленное на открытом рынке, поставил сверху наш софт и запустил базовую станцию 5G, которая показала скорость более гигабита в секунду на коммерческом телефоне. Станция была подключена к реальной сети МТС, использовались обычные "симки". Этот кейс — прообраз того, как придется работать: будем стараться переделывать доступные потребительские платформы в базовые станции.

Следующий этап — переход на китайские компоненты. Хотя полной уверенности в их доступности у нас тоже нет по понятным причинам. Америка сейчас оказывает беспрецедентное давление на Китай, чтобы тот не помогал России. Тем не менее шанс получить китайские компоненты выше, чем американские. В этом сомнений нет. Надо потихоньку переделывать дизайн аппаратных платформ и софт под китайскую элементную базу.

Тут, конечно, есть свои нюансы. К примеру, языковой барьер: у китайской ЭКБ обычно нет документации, описаний, техподдержки на английском языке. Еще один фактор — время.

Третий, последний этап — некий предел импортозамещения — своя элементная база. Но наладить собственное полупроводниковое производство — это очень тяжело, сложно и дорого. Правда, какие-то шаги уже предпринимаются. Насколько я знаю, выделили деньги на разработку российского литографического оборудования. Некоторые специальные газы, которые используются для производства микросхем, у нас производятся в нужном качестве. 

Серьезных каких-то нанометров в процессе разработки пока еще не достигли, но в районе 65 наши уже могут что-то сделать. Постепенно процесс идет. Он займет десятилетия, но на этом пути самое важное — не сворачивать и не останавливаться. Есть старая японская пословица: "Быстро — это медленно, но без перерывов". От себя добавлю: и в нужном направлении. Нужно не останавливаться, потихонечку двигаться вперед, и тогда что-то может получиться.

— Если вы идете сквозь ад — идите не останавливаясь.

— Да. При этом еще не до конца произошел перелом в сознании людей. Многие до сих пор верят, что все временно. Условно говоря, закончатся боевые действия, санкции откатят, все вернется на круги своя, и мы будем жить счастливо. Это не так.

Безусловно, McDonald's и Coca-Cola вернутся, а вот технологические санкции никуда не денутся. Никаких предпосылок к этому нет, даже если мы остановим эту спецоперацию. У нас не будет возврата к предыдущей жизни. Придется двигаться вперед.

— Как тебе с этим?

— Это уникальная ситуация, раз в 100 лет такое бывает, а то и реже. Если мы сейчас ей не воспользуемся, то история нас не простит. Нам надо выжать из этой ситуации все. Сейчас вообще не должно остаться людей, которые говорят: "Зачем это нужно России?" Пришло время понять, что ничего другого не осталось и мы скатимся в каменный век, если не создадим свое.

Конечно, на первых порах можно, условно говоря, снять оборудование с сетей из удаленных и малонаселенных регионов и использовать его для поддержания работы инфраструктуры в миллионниках. Но такая каннибализация — это, очевидно, путь в никуда.

Так что в любом случае нужна своя разработка на всех уровнях — софт, аппаратные платформы, ЭКБ. Своя разработка требует самого главного — того, что у нас всегда вызывает проблемы и страдания: кадры. Проблемы решают люди, а не программы, технологии или софт. Каким бы умным ни был софт, разработку ведут люди, специалисты, профессионалы. Именно на людях все держится.

Про новую электрификацию, пятилетки и удержание костяка инженеров

— Как с людьми дела?

— В России понемногу модернизируется система образования, которая может готовить специалистов для телекома, и, в принципе, в государстве довольно много людей. Если задаться целью, сделать выборку, можно найти талантливых ребят и начать их готовить. Но это скорее на среднюю и дальнюю перспективы.

Прямо сейчас же крайне важно удержать состоявшихся специалистов, которые готовы уже сегодня включиться в разработку. Нужно предоставить им такие условия и обеспечить такие перспективы, чтобы они не думали об отъезде в другую страну. Необходимо предложить им участвовать в крупных и интересных проектах по созданию отечественных решений. Нужно людям показать, зачем им оставаться. Это очень важный момент. Нужно в людей вкладывать и делать это искренне, по-настоящему. Доказать им, что Россия начала играть вдолгую и всерьез.

В прошлом веке наша страна в сжатые сроки осуществила проекты по индустриализации, электрификации. Сейчас нам снова нужны пятилетние планы. Нужна перспектива, четкое видение будущего, когда государство говорит: мы готовы вам дать интересные проекты, поддержать вас материально, ответить на ваши вопросы. Что вам не нравится, что вас пугает, почему вы хотите уехать? Давайте мы попытаемся все риски, которые вас напрягают, снять.

— Есть ли сейчас такое в государстве?

— Я очень надеюсь, что появится. Времени прошло всего месяц. С другой стороны, уже месяц.

Уехали эсэмэмщики, UX-дизайнеры… Серьезные специалисты пока остались. Подчеркиваю — пока. Они уедут позже. Они уже ищут достойную работу, перспективную компанию и интересные проекты. Сбежать в Армению от испуга — очень легко. А уехать действительно всерьез, с семьей… Это длительный процесс: шесть-девять месяцев — год.

Государству надо с этим разобраться и предложить серьезным специалистам какую-то альтернативу: ребята, останьтесь, вы получите за это вот это. Если мы удержим костяк, то есть разработчиков первой линии, то к ним довольно легко будет нарастить "мясо", с их помощью легко готовить студентов и аспирантов. Главное — костяк должен остаться.

Надеюсь, что появятся дополнительные кадры на рынке за счет ухода зарубежных компаний. Далеко не все занимаются релокацией специалистов, да и не все наши готовы уезжать.

Опыт Китая и других стран показывает, что если есть люди, то достичь можно многого. Франция справляется с разработкой, есть результаты у Израиля, те же самые Штаты возвращаются на рынок, хотя у них долгое время не было своей беспроводной связи. Все реально, просто надо начать делать дело и делать его последовательно. И думать нужно про горизонт 10–15 лет, а не пытаться получить готовые результаты через год-два или создавать видимость работы.

— Ты лично для себя как объясняешь, что ты остался?

— Я много времени и ресурсов своей жизни потратил на наши проекты по связи. Я могу поехать куда-нибудь за рубеж, работать в другой отрасли. Но мы уже многое сделали и довольно близки к результатам. Не хочу сказать, что наше решение превосходит технику Ericsson или Nokia, но оно работает. Это то, с чего можно начать, чтобы создать оборудование и технологии внутри страны. Обидно все бросать так.

Да и, если честно, у меня не было мыслей уехать. Я все-таки взрослый человек. У меня нет откровенно эмоциональных и в чем-то даже немного инфантильных реакций: все бросить и сразу бежать. Зато есть ответственность и профессионализм. Это важные слова.

Кроме того, сейчас настолько высока неопределенность, что принимать такие судьбоносные решения — глупо. Это гарантированный проигрыш. Ты, явно в спешке, теряешь то, что нарабатывал годами. Я на это не готов.

Про базовую станцию связи made in Russia

— Где мы?

— Мы пришли в 5G-лабораторию "Сколтеха". Она во многом уникальна. Мест, настолько хорошо оснащенных необходимым для разработки оборудованием, очень немного в стране.

Давай начнем с небольшого ликбеза по устройству базовой станции. Вот она — на стойке. В базовой станции есть приемопередатчик — модуль, который излучает в эфир или принимает из эфира сигнал. Это довольно простое устройство, оно работает в определенном диапазоне частот. А вот модуль цифровой обработки, который преобразует сигнал.

— Оба сделаны в России?

— Всё made in Russia. Причем абсолютно честно. Эти опытные образцы мы разработали и произвели в России совместно с нашими индустриальными партнерами. Они выпущены на мощностях компании "Элтекс" в Новосибирске.

По сути, это уже серийный продукт, практически полностью готовый для производства. На каждой плате даже есть QR-код, который клеится в процессе серийного производства на предприятии. Передатчик можно уже сейчас ставить на операторские сети, потому что он довольно мощный и производительный. Настоящая конкурентоспособная техника.

Мы планировали запустить серийное производство в конце этого года, но произошло то, что произошло.

— Минусы есть?

— Линейка довольно узкая: поддерживаем только два основных диапазона 5G. Но тем не менее это уже готовый продукт. Из-за проблем с компонентами, скорее всего, в дальней перспективе придется переделывать дизайн под китайские компоненты, а потом под отечественные. Обидно, безусловно, потому что работа проделана большая и мы уже у финиша. С другой стороны, уровень импортозамещения в итоге будет насколько глубоким, что мы сможем ни от кого не зависеть и самостоятельно это производить. Уверен, что в конце концов мы перейдем на отечественную основную элементную базу.

Вернемся к экскурсии. Рядом со стойкой с базовой станции стоят обычные серверы на базе x86 Intel, такие можно найти в любой серверной. Главное отличие — на них стоит наш софт. И по факту вся обработка сигнала, все то, что называют 4G или 5G, осуществляется этим программным обеспечением на обычных серверах с помощью плат-ускорителей. Такой подход позволяет нам быть очень гибкими с точки зрения аппаратных платформ.

Мы можем менять как приемопередатчики, так и модули цифровой обработки на другие, можем переносить программное обеспечение на другие платформы — и это все еще будет базовая станция 5G/4G, которая работает в реальной сети оператора. Это те самые уайтбоксы, о которых я говорил в начале беседы. Используется обычное "железо", которое не было разработано под конкретного вендора. Конечно, это решение чуть менее устойчиво. Зато оно доступнее и дешевле специализированных продуктов. Мы можем создать базовую станцию из доступных компонентов. Такая "каша из топора".

— Ты же говорил, что и обычные процессоры Intel тоже находятся под санкциями.

— Сейчас все затронуто санкциями. Но вероятность покупки такого сервера существенно выше, чем вероятность приобрести конкретно базовую станцию от китайского либо европейского вендора. Надо понимать, что поставщиков базовых станций очень мало и следить за ними будут пристально. Продавая нам свои решения, вендор рискует получить обратные санкции.

— А поставщик серверов?

— Производителей много, серверов самых разных полно, комплектуются они из стандартного "железа". Их отследить гораздо труднее, нежели специальную аппаратную платформу, которую используют телекоммуникационные вендоры.

— Последний вопрос. Какое у тебя главное ощущение от времени, в котором мы находимся?

— Я однозначно ощущаю себя персонажем какого-то учебника истории, какого-то очередного параграфа, который, конечно, весьма тяжелый. Это как минимум эпоха перемен. Причем перемен глобальных.

Уверен, что все происходящее касается не только России, но и мира в целом.

С одной стороны, это очень тяжелое время для страны. Нас ждут очень серьезные испытания. Мы пока даже близко не чувствуем наступивших времен и того, как они на нас повлияют. С другой стороны — это время возможностей. Именно в трудностях люди закаляются и совершают великие дела.

Любые технологические прорывы — результат какого-то кризиса. Надеюсь и верю, что в этот раз у нас все получится.