Писатель Александр Мясников: будет новое время, и будут новые люди

Писатель, историк, журналист, главный редактор проекта "Россия — моя история" Александр Мясников 12 марта отмечает 70-летие. Он автор более 40 книг. Среди них проза, путеводители, книги по истории, общий тираж — свыше 1 млн экземпляров. Обладатель государственной премии Правительства РФ в области культуры, член Союза писателей России.

В интервью ТАСС Александр Леонидович рассказал, как была создана Украина, чему научил его Валентин Пикуль, какую кухню предпочитала Екатерина II и какими будут россияне после СВО.

— Кем себя считаете в первую очередь — журналистом, писателем или историком?

— Считаю себя журналистом, который "пророс" в писательство. Вся проблема журналистики в том, что многие мечтали бы стать писателями. Но мало кто осмеливался бросить эту профессию, которая затягивает, и заняться написанием чего-то масштабного.

Поступил в университет на филфак, честно говоря, случайно. На Невском проспекте встретил знакомого, который шел подавать туда документы. Он предложил пойти вместе, и мы поступили. Со второго курса меня взяли в армию. В пограничные войска. И вот там, на границе, я начал совершенно по-иному смотреть на многие вещи, размышлять. Граница — это ведь край. А человек на краю чего бы то ни было смотрит на многие, в том числе и привычные, вещи по-другому. И я вдруг почувствовал непреодолимое желание разобраться со своими мыслями и размышлениями на бумаге. Тогда впервые я сделал какие-то записи в блокноте. А когда уже после демобилизации и возвращения в университет мой учитель Игорь Васильевич Ступников отвел меня в газету, блокнот стал моим главным репортерским аксессуаром. Наверное, таким, каким сейчас для современных журналистов является диктофон и камера. Именно журналистика научила меня четко и ясно выражать на бумаге свои мысли, точно записывать наблюдения и в конце концов подтолкнула к литературному труду.

Вы знаете, мне кажется, что говорить о себе: "Я писатель" — все равно что говорить: "Я красивый". Все-таки для людей, занимающихся литературным трудом — прозаиков, поэтов, драматургов, — больше подходит слово "литератор". Звание "писатель" надо заслужить. Но это мое мнение.

— Как в итоге получилось, что вас чаще узнают как историка? 

— Во всем виновата журналистика, которая приучила доискиваться, докапываться до самой сути. Так получилось, что мне в жизни очень везло на встречи с удивительными людьми. Могу назвать великого режиссера Георгия Александровича Товстоногова, замечательных композиторов Никиту Владимировича Богословского и Георгия Васильевича Свиридова, скульптора Михаила Константиновича Аникушина и многих прекрасных писателей, среди которых — Андрей Битов, Юрий Нагибин, Федор Абрамов. Некоторые из них сподвигли меня на неожиданные решения.

Что касается истории, то в первую очередь я должен назвать Валентина Саввича Пикуля.

Меня, как самого молодого сотрудника издательства "Советский писатель", назначили его редактором, и я стал регулярно ездить в Ригу, где он жил. Я останавливался у него дома, это были незабываемые встречи.

Именно от него я впервые услышал о том, что в нашей истории очень много недоговоренного и искаженного. Причем не только услышал, но и увидел, так как именно меня цензура заставляла вычеркивать целые абзацы в его рукописях и верстках. 

Я невольно вспомнил его размышления об истории, когда писал первую историческую книгу "Москва. История города". Как меня ругали за нее в СМИ, в той же газете "Коммерсантъ"!  Но я помнил слова Валентина Саввича: никогда не оправдываться и не ввязываться в полемику. "Лучше пиши, занимайся своим делом", — говорил он. Потом были другие исторические книги. И я не раз убеждался в том, что в истории хранятся невероятно интересные и увлекательные факты.

Честно говоря, не могу вспомнить, кто мне преподавал историю в школе. Завидую людям, которые говорят: "Ой, у нас такой был преподаватель, я из-за него историю люблю". А я ее не знал, ни литературы, ни истории. Но в итоге всю жизнь занимаюсь литературой и историей. Сейчас могу сказать главную проблему истории. Самое страшное здесь — это недоговоренность. Она позволяет развиваться фантастике, мифологии. Я понял, что нужно делать что-то внятное. Нужно просто взять историю каждого правителя, что при нем появилось и что исчезло. Вся история завязана на людях, которые что-то творили, что-то создавали. Тогда я написал шеститомный "Путеводитель по русской истории", где все разбито по правителям. Меня, честно говоря, поразило, что их было 94 — от Рюрика до Путина.

 — У вас есть целая серия книг "Тайный код", где вы через людей, числа и погодные явления раскрываете историю, находите неожиданные взаимосвязи. Как родилась идея преподносить историю в таком нестандартном формате?

 — Все мои "тайные коды" — не только поиск увлекательных и интересных фактов, но и попытка найти интересную форму. Ведь самый плохой жанр — скучный. Я однажды случайно встретился с ребятами, которые на Малой Садовой улице в Питере устанавливали памятник коту и собаке. Сразу подумал, что за этим должна скрываться какая-то история, и так и оказалось. Там, на углу Малой Садовой и Итальянской улицы, стоит прекрасный голубой дом, в нем жил Иван Иванович Шувалов, который основал Московский университет и Академию художеств. Еще когда архитектор Савва Чевакинский строил этот дом, там все время что-то происходило. То строительные леса упадут, то чернила на чертежи выльются. Поэтому ему посоветовали поехать в Троице-Сергиеву лавру. И там ему неожиданно сказали, что, чтобы избавиться от нечисти, надо завести черного кота. Либо "этот" уйдет, либо кот. В итоге кот остался, но меня потрясло, как "этот", который ушел, назывался. В документах он именуется "графским проказником". Так я нашел персонажа, который может до сегодняшнего дня ходить по городу, естественно, оказываться там, где что-то происходит, что-то невероятное случалось или случается. То есть быть своего рода путеводителем. Так и появился "Тайный код Санкт-Петербурга". Я, честно говоря, не люблю фантастику в чистом виде, но мне нравится, когда фантастика становится литературным приемом, который позволяет взглянуть по-иному на многие привычные вещи. Этот прием позволяет сделать совершенно неожиданный драматургический поворот.

— Вы также занимаетесь выставочной и музейной деятельностью. Как пришли к этому?

 — Был когда-то такой лозунг — "человеческий фактор". Потом его сняли с повестки дня. Но чем писаные законы отличаются от неписаных? Тем, что писаные законы можно переписать, а с неписаными вы ничего не сделаете. Так и с человеческим фактором — его никто отменить не может. Я уже говорил, что мне очень повезло в жизни на встречи с замечательными людьми. И вот в 2012 году мы вместе с Еленой Чавчавадзе работали над пятисерийным фильмом "Царское дело", фильм был приурочен к 400-летию династии Романовых. Однажды Елена Николаевна познакомила меня с председателем патриаршего совета по культуре архимандритом Тихоном Шевкуновым. Сейчас он митрополит Псковский и Порховский. Он-то и предложил мне делать вместе с ним выставку "Романовы". Я признался, что писал книги, сценарии, но выставками никогда не занимался. "Вот и отлично, — сказал он. — Будем вместе осваивать эту сферу". Надо сказать, что работать с ним оказалось невероятно интересно. Он вообще удивительный человек. За время работы мы с ним подружились, у нас даже оказались общие знакомые.

Та выставка в Манеже в 2013 году стала легендарной, такого успеха никто не ожидал. Очередь в Манеж была до Лобного места. Выставка была рассчитана на неделю, в Манеж пришел президент Владимир Владимирович Путин, ознакомился с экспозицией и сказал, что ее надо продлить дней на 20. Что и было сделано. Но поток посетителей не уменьшался. Потом вместе с владыкой Тихоном мы делали выставки "Рюриковичи", "ХХ век" и другие. Вот эти выставки и стали основой мультимедийного парка "Россия — моя история" в 57-м павильоне ВДНХ.  

— Вы сказали, что сами не любили историю в школе. По вашему опыту, как заинтересовать молодежь историей?  

— В школе проходят, например, Александра Невского, который жил в XIII веке. И следующее событие — Куликовская битва, а это уже Дмитрий Донской. Между ними 140 лет. В это время что, никто не жил? Там ничего не происходило? Проблема восприятия истории заключается в том, что не должно быть никаких разрывов. Я поэтому пошел по пути правителей, потому что между Александром Невским и Донским были другие, например тот же Иван Калита. Когда есть эта связка, тогда ты понимаешь связь истории. "Выучи, пожалуйста, эту дату, а потом эту дату". Хорошо, он выучит, сдаст зачеты, а дальше-то что? А какие события между ними были? Никто не жил?

— Одна из последних ваших книг "Новороссия. ВоZVращение. Краткая история от Екатерины Великой до Путина" как раз о такой большой общей истории России и новых регионов страны?

 — Я написал ее, потому что хотел сам разобраться, что такое Новороссия. И надеюсь, что это так же поможет кому-то понять и узнать историю этой удивительной земли, которая занимала все Черноморское и часть Азовского побережья. Это на самом деле трагическая история, и мы должны ее знать. И не путать Новороссийск с Новороссией.

Мне приходится часто встречаться с читателями, выступать на конференциях или в телеэфире. И почти каждый раз меня спрашивают о том, когда вопрос с Новороссией будет окончательно решен. Вы знаете, любой врач скажет, что болезнь, которую вы зарабатывали годами, быстро не вылечить. Быстрое выздоровление вам могут обещать только шарлатаны. Конфликт этот, он ведь не сегодняшний, он просто обострился. Помимо этого, мы делали выставку "Украина. На переломах эпох" в Манеже, на нее также приходил Владимир Владимирович Путин. Мне самому хотелось понять и показать, где начался поворот и, самое главное, кто это все финансировал.

— К какому выводу пришли?

— Очень простому — правда в истории все равно побеждает. И история с Украиной — самое наглядное подтверждение. Знаете, немцы не зря считают, что это они создали Украину. Ведь "позорный Брестский мир" есть и у нас в учебниках, и на Украине. Я не люблю манипулировать датами, но в данном случае это важно. Между советской Россией и Германией Брестский мир был подписан 3 марта 1918 года. И в украинских учебниках, которые мы представили на выставке, об этом рассказывают взахлеб. Мол, вот, большевики привели на земли Украины немцев. Но ни в одном учебнике не написана правда о том, что первой в январе 1918 года Брестский мир подписала украинская Центральная Рада. И тот украинско-германский Брестский мир и позволил немцам и австрийцам войти на Украину и задушить Донецко-Криворожскую республику, часть республики Таврида и Одесскую республику, то есть помочь Киеву захватить территорию Новороссии. Поэтому еще до 3 марта 1918 года, а точнее, 1 марта в Киев пошли немцы и привели нового главу Украины гетмана Скоропадского.

Не случайно в "позорном Брестском мире" одно из первых условий, которое немцы поставили России, — признание Украины. Поэтому-то немецкий генерал, который подписывал Брестский мир с Радой, говорил, что он создал Украину, до этого не было такого государства. С 1923 года было официально запрещено употреблять слово "Новороссия", нужно было говорить либо Южная Украина, либо Северное Причерноморье. Это была целенаправленная политика советской власти. Глобально могу сказать, что у нас была общая история до 1917 года, а потом была придумана новая страна, которая стала придумывать себе историю. Укров, которые копали Черное море, и все остальное.

Все то искусственное и ненастоящее, как только заканчивается ресурс власти и денег, оно исчезает. Возвращение — это всегда тяжело, но, когда у вас есть история, никогда не надо ее стесняться, она огромная, тысяча с лишним лет. Что произошло на Украине в последние десятилетия? Любое государство имеет национальные интересы, если не имеет — это не государство. В любом государстве возникает национализм, и задача государства — бороться с левыми и правыми уклонами.

В минувшем году я ездил в Ростов. Мы в Луганске должны открыть филиал "Россия — моя история", там я встречался с учителями из Луганска и Донецка, в том числе и с освобожденных территорий. Меня предупреждали, чтобы был осторожен, люди выросли на украинской истории и прочее. Вы знаете, до такой степени открытых и хороших людей я не встречал.

— В скольких городах страны сейчас открыты филиалы проекта "Россия — моя история" и где планируете создать новые?

 — Мы охватываем 24 региона: Владивосток, Южно-Сахалинск, Якутск, Казань, Уфа и т.д. Сейчас мы собираемся открывать в Мурманске, Великом Новгороде, Пскове, идет разговор о том, чтобы создать филиал в Луганске. В Крыму у нас в планах более мощный проект рядом с Херсонесом. Там сейчас большая стройка. Там будет музей огромный, концертный зал и многое другое.

— Это тоже в рамках проекта "Россия — моя история"?

— Да. Могу вам сознаться, что блоки о Романовых, Рюриковичах и ХХ веке должны быть расширены, чтобы там не было ни одного пропущенного года. Мы ничего не успеваем, потому что занимаемся филиалами. Везде ведь еще присутствует местный контент, чтобы люди соотносили историю страны со своим регионом. Это очень важно.

Смысл нашего проекта очень простой — сделать историю цветной и красивой. Когда у нас была первая выставка о Романовых, я смотрю, стоит семья. Не помню, они у меня что-то спросили, а я говорю: "Вы откуда приехали?" — "Из Вологды". — "Вы с экскурсией?" — "Нет, мы увидели по телевизору, решили приехать". — "Зачем?" — "Вы знаете, мы хотим понять, кто мы такие".

Вот и ответ на все. Потому что это отбивание интереса к своей истории, истории своей страны, это очень скверно. По сути, это отречение от своих корней, от своих предков. 

Это не важно, какое у человека происхождение, так же как и национальность не важна. Это очень хорошо осознаешь, когда на операционном столе лежишь. Случается что-то неожиданное, и ты вдруг оказываешься на границе жизни и смерти. Первый раз у меня это было давно, в армии, когда я попал в авиакатастрофу, а второй — три года назад. Помнится, начиналось глобальное бедствие с приснопамятным ковидом, а мне надо было срочно поехать в Питер. И вот там, в магазине, случилось что-то странное — вдруг чудовищная боль в груди, словно разлили горячий свинец, невозможно вздохнуть. Надо было срочно скорую вызвать, а я по незнанию стал добираться домой. Короче говоря, когда приехали врачи, дай бог им сил и здоровья, и поставили диагноз — обширный инфаркт, то спросили, есть ли у меня дети. Говорю, что дочка в Москве живет. Они мне сказали: "Пусть дочка приезжает. У тебя остался час, либо туда, либо сюда. Точно понадобится в любом случае". Я, конечно, был ошарашен. К операции стали готовить прямо в машине. Лежал и думал, что вот, судя по всем книжкам и фильмам, надо вспоминать все прожитое и пережитое. И тогда понял, что то, что пишут в художественных романах, — все вранье. Никакая жизнь у тебя перед глазами не проносится.

— О чем вы думали?

Ты понимаешь, что мог сделать что-то, что другие не могут. А ты не сделал. Это самая тяжелая мысль. От этого и появляется неуемное желание работать. Я понимаю, что, когда выходит по три-четыре книги в год, это, конечно, ненормальная работоспособность, но когда я могу что-то сделать, я делаю.  

— Над чем вы сейчас работаете, кроме выставок, пишете новые книги?

— Я, во-первых, хочу продолжить историю с тайными кодами. Одна из книг, которую я никак не могу закончить, посвящена истории кухни и продуктов. Их история потрясающа. Екатерина II, например, безумно любила морепродукты. Но в России их не было, и она заставила организовать несколько экспедиций в Балтийское море, чтобы найти там крабов, креветок и прочую съедобную живность. Их не нашли, зато столько научных открытий сделали. Это тоже будет в серии "Тайный код".

Еще мне нужно дописать книгу, которая называется "Правители Отечества. От Рюрика до Путина", книгу "Автограф времени". Я хотел бы на месяц запереться куда-то, спокойно пописать. Хочу больше писать, чтобы меня не дергали. Чтобы не приходили уведомления постоянно на телефон.

— Какое качество в человеке вы считаете важным? Талант, удачливость, работоспособность?

— И одно, и второе, и третье. Но если вы хотите чего-либо достигнуть, а в этом смысл всех дел и деяний, то важнейшим является воля. Сегодня об этом забывают. Или заставляют забыть, подменяя многие естественные понятия какими-то поведенческими формулами. А ведь за этими формулами-штампами человек теряет индивидуальность и волю.

— Вам исполняется 70 лет. Если говорить о вашей жизни, что для вас значит число 70? Есть ли здесь какой-то тайный код, как в цикле ваших книг?

— Я, честно говоря, не понимаю, сколько мне лет. Я дважды испытал это крайнее состояние, на грани жизни и смерти. После этого понимаешь, что все эти годы — это чепуха полная. Как ты себя чувствуешь и то, как ты можешь себя реализовывать, — это самое главное. Я знаю старичков и в 40 лет и знаю тех, кто в 90 полон сил и энергии, как мой учитель Игорь Васильевич Ступников. Есть закон мировой — трудные времена рождают сильных людей, хорошие времена рождают слабых.

— Сейчас какое время?

— Сейчас становится трудным, до этого было хорошее время, которое породило поколение абсолютно слабых людей. Сейчас мир меняется полностью, я могу судить, потому что всякие периоды видел. Вот эти ребята, которые сейчас участвуют в специальной военной операции, они вернутся домой другими людьми. Я общался с парнем, 21 год, командир танка. Представьте, какая ответственность у него. Что такое возраст 21 год в мирной жизни? Ночные клубы и тусовки? Дай бог, если еще и учеба. Поэтому там в рамках СВО и вокруг появляются другие люди. То, что будет новое время и будут новые люди, это неизбежно. Сильные люди — это не только те, кто не боится трудностей. Сильные люди — это те, кто могут сами принимать решения, нести за эти решения ответственность и достигать цели.