Абрамченко: у России есть все для повторения рекордных урожаев и экспортного лидерства

О роли России на мировом продовольственном рынке, перспективах продления зерновой сделки, конкурентоспособности российского вина и планах по улучшению условий жизни на селе в интервью ТАСС в рамках ПМЭФ рассказала вице-премьер РФ Виктория Абрамченко.

— Виктория Валерьевна, здравствуйте. В России в прошлом году был собран рекордный урожай зерна — около 158 млн т. Может ли этот рекорд повториться в обозримом будущем? Может быть, даже в этом году мы приблизимся к этим показателям?

— По прогнозам Министерства сельского хозяйства, у нас в этом году ожидается сбор на уровне 123 млн т. Отвечая на ваш вопрос, может ли быть повторен рекордный урожай, конечно, да. У нас для этого есть все предпосылки. Есть достаточно сельхозугодий для выращивания зерновых. Есть необходимое количество водных ресурсов, мы системно занимаемся мелиоративным комплексом. Есть достаточный запас минеральных удобрений и производство минеральных удобрений, что очень важно. Составлен план их приобретения, чтобы приблизиться к норме их внесения в почву. И, кстати говоря, еще географическая диверсификация сельского хозяйства. Ведь у нас большая страна. И если где-то, в каких-то регионах неблагоприятные погодные условия, в других наблюдается комфортная погода с точки зрения вызревания зерна и сбора урожая. Поэтому повторение таких рекордных урожаев, с моей точки зрения, возможно, и, скорее всего, мы к этому будем приближаться. Потому что Россия сегодня является стабилизирующим поставщиком продовольствия на мировые рынки.

По зерновым мы существенно превышаем пороговые значения доктрины продовольственной безопасности, поэтому необходимо держать эту планку надежного мирового поставщика зерновых.

— Про перспективу могли бы уточнить, когда мы сможем приблизиться к рекордным показателям?

— Точно говорить, в каком году будет повторение такого урожая, на мой взгляд, невозможно по ряду причин. В том числе и потому, что это набор неких факторов, в том числе погодных условий. Ведь все зависит от того, в каком состоянии вышли озимые, каким образом сработали в конкретные погодные условия в конкретном регионе по яровым культурам. Но тенденция будет сохраняться, чем больше мы будем вовлекать в оборот новые сельхозугодья. Вы знаете, что наша задача вовлечь в оборот 13 млн га земель сельхозназначения к 2030 году.

— И все же к 130 млн т хотя бы мы в этом году сможем приблизиться?

— Если погода будет удачной, то да.

— Как вы оцениваете динамику экспорта сельхозпродукции из России? Какие у российских экспортеров появились трудности и в то же время возможности в связи с текущей геополитической обстановкой?

— Трудности все известны. Они связаны с введением против РФ санкций. Это взаиморасчеты, логистические сложности, стоимость фрахта, отсутствие нормальных инструментов страхования. И все эти ограничения в совокупности заставили наших экспортеров искать, с одной стороны, решение этих проблем, с другой стороны, переориентироваться на другие рынки. Это Глобальный Юг, Латинская Америка, Африка. Цифры говорят сами за себя. Если сравнивать показатели экспорта 2013 года, когда еще не было введено против РФ никаких санкций, уровень экспорта был $16,3 млрд. В прошлом году, когда санкции уже работали на полную катушку, экспорт составил $41,5 млрд. То есть фактически он вырос в 2,5 раза по отношению к 2013 году.

И прогнозы у нас хорошие по экспорту, потому что население растет. Появляются зоны с неблагоприятными условиями для ведения сельского хозяйства из-за того, что меняется климат, деградируют почвы, возникает нехватка пресной воды. Это фиксируется во всем мире, все большее количество людей от этого страдает. Конечно, для России открываются возможности именно как для мирового поставщика продовольствия. Сегодня мы на 18-й позиции в топе стран — поставщиков продовольствия. Задача выйти в топ-10 в 2030 году.

— Что касается экспорта зерна, то какой объем поставок прогнозируется в новом сельхозгоду?

— С учетом переходящих запасов, возможно, около 60 млн т. 55 млн т — да, но, возможно, и до 60 млн т.

— Сейчас остро стоит вопрос продления зерновой сделки. Видите ли вы перспективы ее продления и выполнения требований России?

— Президент уже высказался накануне относительно перспектив зерновой сделки. И он очень емко сформулировал то, как поступили с нами другие государства: нас в очередной раз обманули. Сделка состояла из двух частей. Первая — это беспрепятственный вывоз через порты Украины украинской сельхозпродукции. Эта часть выполняется на 100%. Что касается второй части — подключения Россельхозбанка к SWIFT, снятия всех ограничений по логистике, страхования наших грузов, — ничего из этого не было выполнено. Обещания были, переговорный процесс достаточно активно шел, но пока, к сожалению, без каких-либо результатов.

Поэтому мы фиксируем отсутствие для РФ каких-либо преимуществ от этой зерновой сделки. Но при этом мы выполняем все взятые на себя обязательства. Мы понимаем, что излишки нашего продовольствия, которые мы можем реализовать на внешних рынках, очень нужны нашим партнерам — дружественным странам, развивающимся странам, крупнейшим государствам. Поэтому, конечно, мы гуманитарную часть свою по поставкам продовольствия будем выполнять.

— То есть перспективы продления сделки сейчас весьма туманны?

— Весьма туманны, совершенно верно.

— Расскажите, пожалуйста, какая работа ведется в России по переходу на расчеты в нацвалютах при экспорте продовольствия?

— Если говорить о поставках продовольствия в национальной валюте, то у нас №1 — поставки в Иран, №2 — поставки в Сирию, №3 — поставки в страны СНГ. Основное количество стран приобретает, конечно, наши зерновые, масложировую продукцию. Есть определенные подвижки в поставках мясной продукции. Сейчас будет востребовано халяльное направление, этим тоже активно наши коллеги занимаются.

— Какие меры поддержки экспортеров продовольствия планируется принять в России?

— В прошлом году многие экспортные компании обращались за мерами поддержки в части субсидирования логистических затрат. 412 таких компаний получили поддержку в объеме около 7 млрд рублей на поставку 6 млн т продовольствия. Михаил Владимирович Мишустин (премьер-министр — прим. ТАСС) поддержал это направление, и в этом году господдержка увеличились до 11 млрд рублей. Объем поставок прогнозируется в объеме не менее 7,3 млн т.

— Значительное внимание государство также уделяет развитию виноделия. Насколько российские производители независимы от иностранных поставок сырья? Смогут ли они заменить ушедших из РФ зарубежных игроков?

— Отечественному виноделию сейчас уделяется большое внимание по линии мер государственной поддержки, включая создание питомников, компенсацию затрат на уходные работы. Результаты уже очень хорошие. В прошлом году был собран не просто большой урожай. Это был качественный виноград, который позволил создать хорошее отечественное вино. Около 900 тыс. т винограда было собрано — на 17% больше, чем в 2021 году. Считаю, что наши виноделы чувствуют себя уверенно.

— Среди мер господдержки сельского хозяйства нельзя не вспомнить о стимулировании россиян выбирать жизнь и труд на селе. Может ли эта работа стать такой же перспективной, высокооплачиваемой и привлекательной для молодежи, как, например, труд в IT-сфере?

— Разные абсолютно люди, мне кажется, идут в IT-отрасль и сельское хозяйство. Но тенденции последних лет — это такие междисциплинарные направления, специальности. И сельское хозяйство тоже постепенно становится цифровым. Сейчас для работы на селе пока не обеспечен комфортный уровень жизни, как в городе, приходится мириться с определенными неудобствами. Немногие люди готовы на это. Наша задача со стороны государства обеспечить интересную и высокооплачиваемую работу на селе, с одной стороны, и, с другой стороны, создать комфортные условия для жизни. Если мы выполним эту задачу, тогда даже IT-специалисты, которые могут работать удаленно, поедут в сельскую местность.

Что касается зарплаты, то она в сельском хозяйстве составляет в среднем около 47 тыс. рублей. Конечно, это не заработная плата для IT-специалистов в крупных компаниях. Поэтому есть еще куда стремиться.

— Еще одна значимая сфера, которую вы курируете, это экология и охрана окружающей среды. В этой связи скажите, пожалуйста, поддерживаете ли вы обязательную регистрацию собак и обязательное страхование гражданской ответственности их владельцев? 

— Человек должен быть в ответе за тех, кого приручил, безусловно. Повышать ответственность владельцев опасных животных, в том числе собак, нужно. Последние примеры, когда люди погибали от нападения бездомных собак, говорят о том, что не все совершенно в правовом регулировании. Наша задача — сделать так, чтобы животные, собаки в том числе, были учтены. Для этого необходимо внедрять систему чипирования этих животных. После этого будет понятно, принадлежащее какому владельцу животное оказалось на улице, и уже применять меры ответственности. Сейчас готовится целый ряд поправок в действующее законодательство — от корректировки кодекса об административных правонарушениях до изменения закона об ответственном обращении с животными, чтобы не допустить таких проявлений угрозы жизни и здоровью людей со стороны животных.

— Как оцениваете скорое завершение первого этапа реформы по обращению с твердыми коммунальными отходами (ТКО)?

— Мы не делим реформу на этапы. Она была запущена при формировании нацпроекта "Экология". Внутри него был создан отдельный федеральный проект по созданию комплексной системы работы с ТКО. Важно было создать внутри этой реформы необходимые мощности по обработке и утилизации отходов, а также современные полигоны, которые будут размещать так называемые хвосты, в которых практически нет органики, где не происходит отделение свалочных газов или фильтрата в почву. Таких мощностей было создано по состоянию на конец прошлого года 211. Они обеспечили сортировку 19 млн т отходов. Процент утилизации на новых мощностях был обеспечен почти на уровне 12%. И как раз утилизация — это наше основное направление работы с ТКО, потому что только она обеспечивает выполнение национальных целей развития. Только через утилизацию отходов, извлечение из них полезной фракции мы сможем снизить захоронения. Не будет мощностей по утилизации — мы не сможем работать с отходами как с новым сырьем, и ничего не получится.

— В стране реализуется федеральный проект "Генеральная уборка". Когда будет убрана последняя промышленная свалка времен СССР?

— У нас нет термина "промышленная свалка". Вообще "свалка" — это бытовое понятие. Есть понятие "полигон", либо "несанкционированное место, где размещены отходы". Вы, скорее всего, говорите о больших площадках с накопленными промышленными отходами. Необходимо составить реестр таких объектов накопленного вреда. И такую работу по инвентаризации всех мест накопления отходов мы начали. Завершим ее в конце 2024 года составлением реестра. В нем будет проведено рейтингование, где будут определены наиболее опасные объекты, требующие незамедлительного решения по ликвидации.

Первый критерий, по которому мы будем оценивать эти объекты, — это влияние на жизнь и здоровье людей, этим занимается Роспотребнадзор. Второй критерий — влияние на окружающую среду. Сейчас в этом списке около 3 тыс. таких объектов. А вот когда мы уберем эти территории, ни я, ни кто-то другой не ответит. Это долгая, тяжелая, кропотливая работа. В Усолье Сибирском, например, потребуется больше шести лет, чтобы ликвидировать все накопленные отходы.

— Когда может быть введен запрет на оборот одноразового пластика на Байкале? В случае успеха нововведения на какие регионы можно расширить запрет?

— Центральная экологическая зона Байкала — это уникальное место. Это крупная экосистема, в которой не должно быть никаких дополнительных негативных антропогенных факторов. Поэтому все поддержали — и парламент, и правительство РФ — инициативу по запрету использования одноразовой посуды, пакетов и изделий из пластика, которые можно спокойно заменить на экологичную упаковку именно на этой территории. Проект подготовлен и принят в первом чтении. Мы ожидаем его принятия в весеннюю сессию.

Для установления таких запретов нужно оценивать влияние этих товаров на экосистему, то есть наносимый вред. Для Байкала это оправданно. Для других территорий нужно оценивать, действительно ли такой запрет приведет к должному экологическому эффекту. Просто на Байкале нельзя размещать объекты сортировки, утилизации. И появление такого большого количества одноразового пластикового мусора, конечно, это большая беда. Нужно все это собрать на малонаселенной территории, вывезти за границы и там утилизировать. Для остальных территорий нет таких ограничений на размещение объектов.

— Соответственно, планов распространения этого запрета на другие регионы нет?

— Пока нет.

— Как вы оцениваете возврат Германии и некоторых других стран Евросоюза к углю, лишь бы не покупать российский газ? И как это отразится на экологической обстановке?

— Мне кажется, это такое традиционное лицемерие европейских государств, которые были приверженцами "зеленого" курса, фактически всю планету обязали установить уровень и год, когда случится снижение выбросов парниковых газов, а теперь откатываются назад сами. И при этом не слышно никакой риторики относительно того, что эти европейские страны деградируют в климатическом смысле. Мне кажется, оценивать эти решения европейских политиков должны граждане.

Что касается России, мы последовательны с точки зрения исполнения взятых на себя обязательств. Мы подготовили закон об эксперименте по достижению Сахалином природной нейтральности. Эксперимент не обнуляем, продолжаем. Мы подготовили планы по адаптации отраслей экономики к изменению климата, потому что понимаем, что это неизбежно. И лучше готовиться сегодня к тому, что произойдет завтра.

Это точно так же, как санкции для сельского хозяйства. Если бы АПК (агропромышленный комплекс) с 2014 года не начал готовиться к тому, что нужно импортозамещаться, санкции 2022 года ударили бы по нему гораздо больнее. А так отрасль практически единственная показала хороший рост.

И в климатическом смысле мы будем продолжать такую взвешенную, очень грамотную политику. Не в ущерб национальным интересам. Но при этом мы не собираемся деградировать.