Глава Россотрудничества Евгений Примаков: санкции против "русской культуры" не сработали

Глава Россотрудничества Евгений Примаков в специальном интервью ТАСС по итогам международного экономического форума "Россия — Исламский мир" в Казани рассказал про блокировку счетов представительств агентства на Западе, о попытках Германии остановить работу Российского центра науки и культуры в Берлине, а также пояснил, почему санкции против "русской культуры" не сработали.

— Хотела бы начать с вопроса о работе Россотрудничества в нынешних непростых для России условиях. Осуществляется ли сейчас какая-либо деятельность агентства в США и Канаде? Продолжает ли работу глава представительства в этих странах?

— У нас есть, безусловно, проблемы. Они известны в связи с общей конфронтационной обстановкой. В Британии мы уже довольно давно не можем получить визу для представителя Россотрудничества, поэтому деятельности у нас никакой в Великобритании нет.

В Соединенных Штатах Америки тоже были определенные сложности и довольно длительный период не было кого-то, кто вел бы от имени агентства какую-либо гуманитарную работу. Но в конце 2022 года американцы неожиданно для нас, приятная неожиданность, дали визу нашей сотруднице. У нас сейчас есть в Вашингтоне представительство. Русский дом в Вашингтоне работает, он не закрыт. Но тем не менее все равно работа достаточно ограничена, связано это с многими логистическими сложностями. Потому что где-то не проходят платежи, где-то сложно привезти книги, сложно привезти каких-то людей, которые могли бы поучаствовать в работе Русского дома, культурного центра, приехать туда с концертом. Как [это сделать], если не дадут визу? Здесь ситуация примерно схожая с тем, что мы видим в европейских странах, скажем так, недружественных к нам.

Потому что в Евросоюзе Россотрудничество под санкциями официально. И несмотря на то, что в Евросоюзе [работают] не представительства Россотрудничества, а самостоятельно существующие культурные центры — Русские дома, они действуют обычно по межправительственному соглашению. Достаточно автономно, но тем не менее где-то нам пришлось либо вообще закрыть работу, прекратить, либо работать в культурных центрах ограниченно, потому что осталось мало людей: кому-то не продлили визу, кому-то не дали. Например, полностью прекращена работа в Черногории, сложности в Северной Македонии. Очень серьезно ограничена работа в Румынии, Дании, Словении, Словакии. Но тем не менее работает культурный центр в Чехии и даже Польше. Да, с большими ограничениями, потому что мало людей, не работают банковские счета. Но люди тянутся к культуре, к русской культуре. Люди хотят учить русский язык. Людям интересно, что за фильмы снимают и показывают в России, какие спектакли здесь идут, какие выставки мы можем им провести, тем более что в Европе мы не занимаемся политической пропагандой или еще чем-то. Это культурная деятельность, такая же ровно, которую ведут наши в прошлом партнеры, сейчас уже скорее недруги, но тем не менее коллеги из Института Гете, Сервантеса и прочих, которые работают, между прочим, в России.

— Недавно немецкие СМИ сообщили о том, что прокуратура Германии продолжает расследование в отношении Российского центра науки и культуры в Берлине. Какие претензии на этот раз и как Россия на них будет отвечать? 

— Вы знаете, это замечательная, абсолютно абсурдная история, то ли Кафки, то ли Оруэлла, потому что Русский дом, культурный центр науки и культуры в Берлине на Фридрихштрассе, — один из, наверное, самых крупных, которые есть в мире. 29 тыс. кв. м. Огромное здание. Так вот, он построен еще при советской власти и действует с 1984 года по межправительственному соглашению на земле, которая была выдана Советскому Союзу под то, чтобы там стоял культурный центр. И это самостоятельное заведение. Сейчас Бундесбанком заблокирован его собственный счет. Это официально никакое не представительство Россотрудничества, но тем не менее местные власти — есть несколько парламентариев и политиков, активистов, как мы их называем, — которые постоянно пишут жалобы на то, что этот культурный центр под санкциями [в качестве] Россотрудничества, хотя он не под санкциями. Повторю: это самостоятельно действующий на основе межправительственного соглашения культурный центр.

Сейчас мы судимся, отбиваемся, было несколько исков от руководителя Русского культурного центра, Русского дома Павла Извольского, несколько исков частного порядка, потому что выходили какие-то газеты, где рассказывается о том, что он шпион, злодей и так далее. Довольно успешно судимся, поскольку это бред, ложь. Также газета Tagesspiegel, насколько я помню, написала статью, где говорилось о том, что именно культурный центр находится под санкциями. Повторю, он не Россотрудничество, он не под санкциями. Сейчас в течение ближайших пары недель этот иск должен быть рассмотрен в суде. Была попытка берлинской прокуратуры начать расследование в отношении руководителя, директора культурного центра Павла Извольского, однако он является сотрудником посольства. Какое расследование в адрес человека с дипломатическим иммунитетом? И после того, как наше посольство напомнило берлинской прокуратуре и МИД Германии, что что-то не в порядке с тем, чтобы расследовать дела в отношении сотрудников посольства, насколько нам сообщила прокуратура, дело было прекращено.

Хотя активисты по-прежнему пишут, жалуются, ругаются. Знаете, это правда на самом деле история кафкианская, потому что я помню, когда началась специальная военная операция, какое-то количество украинцев приходило к дверям культурного центра и проводило там референдум о передаче этого культурного центра украинцам. Собирали подписи, размахивали флагами. Каким юридическим образом это можно совершить, кого представляют те люди, которые собирали эти подписи, которые подписывались, так никто и не уточнил.

— Как в целом антироссийские санкции Запада влияют на работу Россотрудничества в мире? Какие проблемы возникают? Есть ли проблемы в реализации проектов?

— Как я вам уже отчасти рассказал, из-за того, что в Евросоюзе мы под санкциями, там стали блокировать счета Россотрудничества, счета культурных центров, причем не считаясь, к какой юрисдикции они принадлежат, есть ли у них дипломатический иммунитет. Где-то, например, это вообще может считаться отделом по культуре посольства. Но наших недругов такие подробности не очень интересуют, поэтому делают, что хотят. Но повторю: для агентства вопрос приоритетов в работе стоял уже давно, еще до начала специальной военной операции агентство начало перебрасывать те невеликие ресурсы, которые у нас есть, в ближнее зарубежье. 

Я, может быть, к огорчению чьему-то скажу, что, если мы неожиданно потеряем гуманитарное влияние в Люксембурге, это будет, конечно, печально, но я думаю, что мы справимся с этой тяжелой потерей и тяжелой трагедией.

В Армении, Казахстане, Киргизии и так далее. В первую очередь это соответствует нашим политическим интересам, Концепции внешней политики, всем нашим стратегическим установкам. Набор студентов продолжается, никак не сказалась на нем нынешняя конфликтная ситуация. За последние несколько лет на 15-30 тыс. человек в год выросло число студентов, которых Российская Федерация набирает для обучения в вузах по квоте правительства. Идут и обменные программы, идут гастроли наших коллективов, то, что мы делаем совместно с Минкультом. Так что вся работа продолжается.

— Ранее вы говорили о разработке проекта "Электронная карта соотечественников". Как продвигается эта работа? Есть ли понимание, когда будет запущена?

— Это важнейшая история. Что касается "Электронной карты соотечественников", мы страшно рады, что ТАСС выступает партнером в этом деле. Мы ведем сейчас работу вместе с информационным агентством ТАСС, у которого есть безусловный интерес выстроить коммуникацию с теми многими миллионами наших соотечественников, которые живут за рубежом. Напомню, что их даже никто не может адекватно посчитать. Последняя цифра, которую я видел, это 26 млн, хотя до этого насчитали от 20 млн до 40 млн соотечественников за рубежом.

Почему такой размах в цифре в два раза? Потому что это всегда пальцем в небо. Никто не может дать их адекватное число. У кого-то есть из них российское гражданство, у кого-то нет российского гражданства. Очень многие из них даже при том, что могут быть как-то скептически настроены к нашей политике, но так или иначе все равно наши соотечественники. Никуда мы от них не денемся. Их дети должны, как мы считаем и как родители этих детей тоже считают, сохранить связи с Россией, помнить русский язык, иметь возможность поступить в российские вузы, в конечном итоге получить какие-то государственные услуги, если он российский гражданин и имеет на них право. Вот на эту историю и направлен проект "Электронная карта соотечественников". 

По сути, это приложение, цифровая идентификация. Человек скачивает приложение, логинится на сайте. Он может подгружать туда определенного уровня информацию, которая его так или иначе идентифицирует, начиная от просто e-mail и заканчивая какими-то документами, вплоть до получения электронно-цифровой подписи. 

Сейчас прошло уже обсуждение на правовом портале правительства, вывешивался проект постановления правительства о том, что мы запускаем пилот по выдаче электронно-цифровой подписи в нескольких странах ближнего, пока что, зарубежья. К концу года, я думаю, мы начнем выдачу этих электронно-цифровых подписей и дальше будем развивать историю уже с приложением с "Электронной картой соотечественников". Это будет. Мы поможем нашим соотечественникам поддерживать, сохранять связь с родиной. 

В ближайшие буквально недели я должен увидеть уже макет с различными жизненными ситуациями, в которые попадают наши соотечественники, чтобы понимать, что в определенном случае он может получить онлайн при помощи этого приложения. В идеале в будущем — это способ идентификации, при котором соотечественник может приехать в Россию, получить здесь работу, получить возможность здесь проживать, может быть, податься на гражданство, может быть, пройти через процедуры репатриации. Мне очень нравится опыт Калининграда, который начинал Антон Алиханов до того, как перешел в федеральное правительство. Он начинал выстраивать там схожую систему. Мы будем опираться и на этот опыт тоже.

— Президент России Владимир Путин недавно в своем указе распорядился увеличить число иностранных студентов в России до 500 тыс. к 2030 году. Каким образом будем привлекать студентов в Россию?

— Я убежден в том, что это важная и благородная задача, по-настоящему наша миссия. Сейчас в России учатся, насколько я помню, порядка 360 тыс. иностранных студентов, одномоментно находятся здесь. То есть цифра в 500 тыс. вполне достижима к 2030 году. 30 тыс. студентов ежегодно по квоте правительства Российской Федерации поступают в российские вузы, плюс те контрактники, которые подписывают соглашения и на коммерческой основе поступают в российские вузы, плюс те иностранные студенты, которые приезжают сюда учиться по квотам собственно вузов. Есть олимпиадное движение, благодаря которому иностранные студенты имеют возможность приезжать сюда. 

Я думаю, что сейчас нужно использовать не квотную историю, а вот эту в первую очередь. Потому что нам важно не просто набрать по квоте 30 тыс., а дать возможность наиболее талантливым и мотивированным учиться в России. Представьте себе ситуацию. Есть страны, где конкурс по квоте составляет и 8, и 9, и 12 человек на место. Мы понимаем, что это наиболее мотивированные ребята, которые хотят учиться в России. Они сражаются за это место, у них есть конкуренция. 

 [Должны работать] Миноборнауки, Минпросвещения, Минздрава, у которого тоже есть свои вузы и другие ведомства, — для рекламы, для популяризации образования в России. Это первый пункт. 

Второй пункт очень важный для нас — то, что обсуждается в правительстве. В настоящий момент Россия дает студенту-иностранцу по вот этой самой квоте просто счастье учиться бесплатно. Это замечательно, благородно, но здесь мы проигрываем конкуренцию не то что с американцами, мы проигрываем конкуренцию с Польшей, Румынией и так далее, которые не просто дают возможность учиться, но еще и дают какую-то небольшую стипендию, возможность купить билеты, или деньги на эти билеты, или сами билеты, чтобы приехать к себе домой. У нас этого ничего нет. 

Мне не хотелось бы рассуждать об этом в терминах сравнения студентов в России, российским студентам же тоже никто не оплачивает билеты, если они поступают в другом городе, и тех возможностей, которые могут получить иностранцы. Перед нами стоит все-таки политическая задача. 

Если мы хотим дружить со странами, из которых приехали эти студенты, которые вернутся туда обратно, будут работать, делать свою страну успешнее, богаче, умнее, более продвинутыми технологически и будут строить связи с Россией, то это задача политическая. Мне кажется, здесь все-таки необходимо рассмотреть возможность введения визовой, грантовой, стипендиальной истории для студентов-иностранцев для обучения в России. Это нам очень сильно поможет и обеспечит рост числа студентов. Уже сейчас мы стали пятыми в мире по популярности образования для иностранных студентов. Я думаю, что у нас есть куда расти еще. 

— Наш разговор проходит по итогам форума "Россия — Исламский мир". Скажите, в каких сессиях вы приняли участие? Какие важные темы обсудили? 

— У нас была сессия по побратимским связям российских городов и городов исламского мира. Почему это интересно? Это одна из задач, которые есть у Россотрудничества: поддержка муниципальных, межрегиональных, побратимских связей разных городов. И нам очень важно, чтобы это было не просто что-то приятное, что исполняет руководитель города, мэр города, когда приезжает к каким-то друзьям за границу, они вместе пьют чай, признаются друг другу в симпатии и разъезжаются после этого довольные друг другом. А важно, чтобы происходил при этом еще обмен технологиями, знаниями, проектами в области коммунального хозяйства, транспорта, социальной поддержки населения и прочего. То, что дает настоящее содержание этим побратимским связям и настоящий смысл. 

Казань для этого — замечательный, прекрасный пример. Например, город — побратим Казани — это Стамбул. И мы знаем о больших проектах, которые господин Ильсур Метшин, мэр Казани, ведет вместе с турецкими коллегами, со Стамбулом. Вот эти примеры необходимо, конечно, распространять.

А если говорить про саму тему форума — отношения с исламским миром, — то это очень органически понятная почва и среда для подобных связей. Дело в том, что исламский мир изначально строился вне национальных границ. Умма, Дар-аль-ислам — это земли ислама без национальных государств. Государства — это то, что потом появилось. И отношения между городами были всегда органичны для исламского мира. Поэтому, мне кажется, формат этого форума очень располагает к подобному сотрудничеству. И мой добрый товарищ Константин Колпаков, который возглавляет Совет молодых дипломатов МИД, провел собрание молодых дипломатов в странах исламского мира. Это тоже очень интересно.

— В Казани также состоялось заседание группы стратегического видения "Россия — Исламский мир". Какие страны приняли участие и какие интересные инициативы вы обсудили? 

— Вы знаете, больше 80 стран [приняли участие], если я начну перечислять, я думаю, что это займет еще одно такое же по времени интервью. Больше 80 стран — это страны, что самое важное, глобального большинства. Вы не увидите флаги Евросоюза или Соединенных Штатов и так далее. Да они бы и не приехали в подобном формате, пытаясь поиграть в изоляцию России. Но опять же повторю: Россию невозможно изолировать, у нас много друзей, много партнеров. Большой интерес — обсуждались и онтологические, мировоззренческие вопросы того, насколько уникальный опыт межнационального сотрудничества, дружбы представляет из себя Россия, где живет около 20 млн мусульман, притом что большинство населения христианское, как эти общины дружат между собой, перетекают одна в другую. Невероятный опыт. 

Конечно, для наших друзей из исламского мира важно представление о том, что их страны представляют огромную цивилизацию, которая самоценна, которая драгоценна, которая суверенна, которая сохраняет свою самостоятельность и никак не обязана кому-то поклоняться в колониальном контексте и так далее. Для них это очень важно, даже сам факт общения. Но хорош и сам форум, и заседание конференции группы стратегического видения "Россия — Исламский мир" тем, что подобные дискуссии здесь поддерживаются экономическими проектами. Вы наверняка видели павильоны, где были представлены российские регионы, где представлены российские компании. Татарстан и Казань показали себя в очередной раз как важный, если не важнейший, центр общественной дипломатии России в контексте исламской религии.