Великий госпитальер Мальтийского ордена: никаких секретов, только служение

Суверенный военный гостеприимный орден (или орден рыцарей-госпитальеров) Святого Иоанна Иерусалимского, Родоса и Мальты (или просто Мальтийский орден) переживает сейчас особенный момент: 29 апреля состоятся выборы нового главы организации — князя и великого магистра. Предыдущий — Мэтью Фестинг — был вынужден подать в отставку в феврале после неприятного инцидента с Ватиканом и внутреннего кризиса. Случай исключительный, поскольку за 900-летнюю историю ордена лишь четверо великих магистров, выбираемых на пожизненный срок, покидали пост.

О том, как появился старейший в мире религиозный орден, что нужно для посвящения в рыцари, чем он занимается сегодня, а также об особых отношениях с Россией и уникальной выставке русских икон, которая пройдет в одном из самых загадочных и привлекательных мест Рима, ТАСС рассказал четвертый в иерархии управления Мальтийского ордена (а сейчас, после отставки великого магистра, третий) человек — великий госпитальер Доминик де Ла Рошфуко-Монбель.

— Цель этого интервью — постараться рассказать россиянам о том, что такое Мальтийский орден, который сейчас переживает уникальный момент своей истории. И первый мой вопрос касается вашей роли в организации — кто такой госпитальер, каковы ваши функции, чем вы занимаетесь в ордене и вообще откуда появилась эта должность? Ведь она непосредственно восходит к истокам ордена, который был не только военным, не так ли?

— Все верно. Я являюсь великим госпитальером и в мои обязанности входит координация всей деятельности ордена в области медицинских и социальных программ, которые мы осуществляем в странах, где представлен орден, а это 120 стран, включая Россию. Госпитальер — древнее название, происходит от "хостел", "отель" (дом приема), "госпиталь" (hostel-hotel-hospital) и восходит, как вы совершенно верно отметили, к истокам ордена.

900 лет назад в Иерусалиме был основан госпиталь, а также хостел (постоялый двор), потому что это было место паломничества. Святая земля — это то место, откуда орден берет свое начало. И орден несет через всю свою историю — на Кипре, Родосе, Мальте и сейчас здесь, в Италии, — главную миссию: заботиться о бедных и больных. Наш орден — гостеприимный и религиозный. Не так давно здесь, в Риме (в 2013 году), мы отмечали 900-летний юбилей официального признания ордена. Его история со своими взлетами и падениями охватывает все Средиземноморье, и, несмотря на то, что в ордене была военная составляющая, всегда сохранялась функция оказания помощи нуждающимся.

В Иерусалиме был госпиталь ордена, до сих пор нам принадлежит небольшая часть в здании. И к слову, он открыт и туда может зайти любой. Мы открыли госпиталь в Лимасоле (Кипр), на Родосе их было целых три. Ну и, разумеется, большой госпиталь у нас был на Мальте. И в Риме сейчас действует большой госпиталь Святого Иоанна Крестителя, который специализируется на редких заболеваниях. То есть эта часть нашей деятельности настолько важна, что на Родосе орден до сих пор называют госпиталем, тогда как на Мальте ключевое слово в названии — религиозный. Две эти составляющие и есть суверенный Мальтийский орден, который сохраняет свои традиции в сочетании с дипломатической работой по поддержанию двусторонних связей с более чем 100 странами.

— А что осталось от "военного"?

— Чисто военная составляющая исчезла около 200 лет назад, но что-то все же сохранилось. Во-первых, религиозный орден объединяет "солдат Христа". Во-вторых, традиция военной выправки помогает эффективнее работать. И потом, внутри ордена сохраняется военное подразделение. Это не армия, конечно, но это организованная группа, которая занимается доставкой лекарств и медицинского оборудования.

Указанное подразделение входит в итальянские ВВС — около 500 военных, как мужчин, так и женщин, большинство из них находятся в резерве. И среди них более 200 врачей, которые при необходимости могут быть отправлены на театры военных действий или для участия в специальных миссиях. Представители военного подразделения Мальтийского ордена участвуют в военном параде, который проходит в Риме 2 июня (национальный праздник — День республики). Одним словом, мы сохранили и эту военную составляющую, которая появилась спустя 50 лет после зарождения ордена. Обращение к оружию было условием того времени.

— После такой длинной истории с такой обширной географией как орден попал в Рим и когда это произошло? Связано ли это как-то с Ватиканом?

— Когда — это просто, есть точная дата: 1834 год. Почему Рим? Причина проста: даже если мы являемся независимым субъектом с признанным международным статусом, мы в первую очередь остаемся католическим орденом и нас связывают крепкие отношения со Святым престолом. Мы в наибольшей степени связаны с Государственным секретариатом (правительства Ватикана). В то же время глава ордена (великий магистр) — религиозный глава, статус которого приравнивается к другими религиозным лидерам. Когда мы были вынуждены покинуть Мальту в 1798 году (после наполеоновских завоеваний), мы прибыли в Италию, но здесь на тот момент было множество государств: королевство Бурбонов на юге, папское государство в центре, границы которого простирались вплоть до Адриатического побережья, включали Тоскану. Существовали политические планы по возвращению ордену Мальты, и, кстати, эти планы поддерживала Россия.

Предложение принадлежало российскому императору и было поддержано Австро-Венгрией, Францией и другими европейскими государствами. Но реализовано оно так и не было, хотя мы до конца надеялись. Сначала мы расположились во владениях ордена на юге Италии, в Мессине (остров Сицилия), потом Папа Римский пригласил нас в свое государство и отдал нам некогда принадлежавшее ордену имущество. Например, здание, в котором мы находимся сегодня (на самой известной фешенебельной торговой улице в центре Рима — Кондотти. — Прим. ТАСС), принадлежало великому магистру, здесь, по сути, располагалось посольство ордена при папском государстве. Так, например, нам вернулось поместье на Авентинском холме, где располагалась Магистральная вилла (знаменитая вилла, известная среди туристов за "глазок" в воротах, в котором открывается вид на купол собора Святого Петра. — Прим. ТАСС), принадлежавшая ордену начиная с XIV века. Кстати, некоторое наше имущество нам возвращают и в других странах.

— Хотя в России ордену ничего не принадлежало, вас с нашей страной связывают особые отношения, которые также насчитывают не одно столетие, начиная с императора Павла — это так?

— Именно так, это тоже часть нашей истории. Павел был великим магистром де-факто, не де-юре. По простой причине — российский император был православным, а мы католический орден. Но мы благодарны Павлу за его роль, потому что он обогатил давнюю историю отношений между Россией и Мальтийским орденом. Пока мы находились на Мальте, у нас с Россией был специальный договор, согласно которому корабли императорского флота могли свободно заходить в порт Валлетты. И первой, кто стал сотрудничать с орденом, была Екатерина Великая. Поэтому наша дружба с Россией очень давняя.

У нас существовали дипломатические представительства. Трудно сказать, почему такой интерес проявлял Павел, но он немало сделал для ордена. Например, это он учредил два приората: один — для православных, а другой — для католиков. Второй был преимущественно предназначен для Польши, император ввел определенные налоговые послабления для ордена, то есть его действия имели вполне геополитический расчет. И для ордена в тот момент такое покровительство русского императора было выгодно, поскольку ситуация в Европе осложнялась. Французская революция смешала карты, небольшие государства оказались под угрозой, поэтому они шли на альянсы в поисках стабильности. Россия на тот момент тоже уже достаточно сблизилась с Европой, чтобы разделять общие судьбы. Мальтийский орден располагался в Кадетском корпусе в Санкт-Петербурге, и там до сих пор сохранилась католическая часовня, там есть Мальтийский крест, наш символ, который сохранился даже в советские времена. В наших отношениях с Россией всегда была преемственность, и эти связи никогда не прерывались, и сегодня они прекрасные. Мы организовывали выставку в Кремле в 2012 году, а потом в Санкт-Петербурге в 2014 году.

— И насколько я знаю, сейчас готовится большая выставка русских икон в Риме? Для ордена важна не только благотворительная деятельность в области оказания медицинской помощи, но и культура, не так ли?

— Да, это наш большой проект, который осуществляется при поддержке российских дипломатов. Да, культурный аспект крайне важен для нас. Как я видел своими глазами в разных странах, многие исторические здания, некогда принадлежавшие или занимаемые орденом, были отреставрированы или стали музейными площадками, как на Родосе, где в нашем (бывшем) госпитале действует национальный музей. Треть туристического сектора Мальты опирается на то, что осталось от ордена, — это не только фреска Караваджо (в кафедральном соборе Святого Иоанна, заказанная великим магистром находившемуся в тот момент в бегах мятежному художнику. — Прим. ТАСС), но это церкви, дворцы.

И здесь, в Риме, у нас церковь, построенная по проекту Пиранези. Орден веками собирал коллекцию произведений искусств, и мы нередко передаем наши экспонаты на разные экспозиции. И вот появилась идея рассказать об исторических отношениях между орденом и Россией, организовав выставку русской иконы (из коллекции московского Музея русской иконы, созданного по инициативе предпринимателя и мецената Михаила Абрамова). Экспозиция из 40 икон будет развернута в принадлежащем ордену средневековом строении на Императорских форумах. Пока мы точно не определились с датой, но мы совершенно точно осуществим этот проект до конца года.

— А правда, что отчасти одной из причин войны 1812 года стали эти особые отношения Павла с орденом?

— Я так не думаю. Мы ушли с политической сцены после того, как по вине англичан Мальта нам возвращена не была. Франция отказалась от идеи напасть на Англию, был ряд столкновений, в Испании было не все спокойно. Так что в наступлении французов (Наполеона) на Россию мы ни при чем. Во-первых, и Павла уже не было, точнее он был убит, но это отдельная история, Александр I принял важнейшие решения ради будущего России. Он был очень сильным императором. И, кстати говоря, именно он позволил нам воспрянуть духом.

Вместе с австрийским императором Александр способствовал избранию в 1803 году великим магистром Джованни Баттиста Томмази. Плохо только, что он быстро умер. Всего два года спустя после избрания. Но вся история могла пойти совсем иначе, если бы не его кончина. Скажу почему: после сражения у Аустерлица союзники французского императора допустили независимость Королевства Баварии и великого герцогства Саксония, они поддержали требование протестантов вернуть все аббатства. У Папы Римского на тот момент влияние было очень ограниченное. Он был вынужден признать Наполеона, который короновался сам. Терял влияние и орден.

— Какова структура ордена на сегодняшний день?

— История ордена охватывает все Средиземноморье. Сначала было основано своего рода государство на Родосе (1310–1522), затем перенесено на Мальту (1530–1798). Мы унаследовали устав, который действует до сих пор. Наша конституция основывается на первоначальном своде законов и правил, а это документ, который восходит к 1140 году. Он несколько раз модифицировался: в XVI веке, в 1780 году, в 1926 году, и последнее крупное изменение было внесено в 1961 году. Орден всегда придерживался принципа преемственности и независимости. В последние 150 лет мы расширяли свою деятельность, и сегодня орден насчитывает 13,5 тыс. рыцарей. В нем работает более 25 тыс. человек, более 100 тыс. добровольцев в 120 странах.

При этом мы опираемся на систему децентрализации. У ордена есть национальные отделения в разных странах: национальные ассоциации, а также сопутствующие организации. Мы создали настоящую сеть и через эту сеть мы осуществляем около двух тысяч программ в 120 странах, и, будучи субъектом (не государством) международного права, мы устанавливаем двусторонние дипломатические отношения, которые у нас существуют с более чем 100 странами (с 1992 года восстановлены с РФ. — Прим. ТАСС). Мы входим в 80 международных организаций, включая органы ООН (в Женеве, Париже, Вене, Лондоне, Нью-Йорке), в которых орден обладает статусом наблюдателя. Но это не только привилегия, это и большая ответственность.

Моя задача, в частности, заключается в том, чтобы координировать работу в разных странах. Я очень много путешествую — с момента избрания в 2014 году я побывал в 33 странах. При этом мои собеседники — министры здравоохранения, социальной политики, иногда министры иностранных дел, хотя это больше сфера деятельности великого канцлера (глава исполнительной власти), с которыми мы заключаем соглашения о сотрудничестве. Приведу конкретный пример: недавно я побывал в Армении, где обсуждал с министром здравоохранения, что мы можем сделать, чтобы снизить уровень детской смертности в этой стране. Ситуация со смертностью, особенно новорожденных, там тревожная, главным образом в сельских районах.

У ордена есть все возможности и компетентные специалисты, чтобы оказывать подобную помощь, потому что в наших больницах родились десятки тысяч детей на Ближнем Востоке, в Африке, в Азии. И проблематика нам хорошо знакома. Даже здесь, на первом этаже здания, где мы с вами находимся, есть амбулатория, в которой принимают 80 профильных специалистов, и сюда может прийти любой на консультацию. Мы имеем возможность привлекать специалистов из разных стран. Мы занимаемся и подготовкой специалистов в наших госпиталях. Одновременно мы можем обращаться к разным странам за помощью в подготовке и повышении квалификации наших докторов. И все это тоже часть истории ордена, но это — и наше настоящее. Мы привносим европейские стандарты здравоохранения туда, где не было современных больниц.

— Что же нужно, чтобы войти в орден, стать его членом?

— Единого механизма не существует, каждый проделывает собственный путь, чтобы вступить в орден. Но в первую очередь наша организация — католическая, поэтому обязательное условие — быть католиком. Было несколько исключений в отношении православных, но, как я говорил, император Павел был великим магистром только де-факто, потому что был православным. Есть среди рыцарей протестанты. Но это тоже объясняется историей — протестантизм появился в XVI веке, и протестанты считаются нашими собратьями, мы работаем вместе. И второе условие — призвание к служению на благо людей. Вера измеряется твоими деяниями.

Надо ответить на вопрос: что ты сделал, когда ближний был гол, был голоден, был в тюрьме. Когда он был гол, я дал ему одежду, когда он хотел есть, я его накормил, а когда был в тюрьме, я не оставил его. Это чисто католическая формула. Служение — вот основа, и это то, что от нас просит Христос. И наши члены — это не просто сотрудники гуманитарной организации, это нечто большее. В нашей конституции указано, что главное назначение ордена — служение бедным, больным и Церкви. Моя личная история в ордене не связана с моими родителями, которые не входили в него. Но рыцарем был мой дед, а я к нему был очень привязан. Он умер в 1974 году, а я вступил в орден в 1988 году, то есть гораздо позже, и не в качестве рыцаря, а в качестве добровольного помощника. Потом за мои дела мне предложили стать рыцарем, это произошло в 1992 году, а в 2000 году я был избран главой французской национальной ассоциации. Я убежден, что орден никогда не исчезнет, потому что всегда будут те, кому нужна помощь, и всегда будут те, кто будет готов помочь.

— Кто финансирует программы ордена, которые немало стоят? Есть ли какие-то требования к материальному положению рыцарей? Привлекаются ли государственные или частные источники финансирования?

— Конечно, расходы большие: мы должны оплачивать работу 25 тыс. человек, содержать 100 тыс. добровольцев. Их работа не оплачивается, но должны быть обеспечены условия жизни в разных уголках мира, а также предоставлены средства передвижения, оборудование и так далее. И у нас есть несколько источников финансирования. Членские взносы — один из них, но это малая часть необходимых средств.

Мы вносим простой взнос, как за членство в любом клубе или ассоциации. Есть часть и государственного финансирования, то есть участие разных государств в финансировании наших проектов, и потом миллионы благотворителей — кто-то перечисляет несколько десятков евро, кто-то тысячи, как в любой гуманитарной организации. У нас есть и крупные доноры, которые финансируют целые программы. Они не являются членами ордена, но видят результаты нашей работы и доверяют нам.

Наши больницы в ряде стран входят в национальные системы здравоохранения, это частные медицинские учреждения, которые получают компенсацию от государств за лечение пациентов. Большую часть средств мы направляем на развитие системы здравоохранения в бедных странах. В Палестине мы открыли клинику, где рождаются 3600 детей в год, а условия — как в лучших мировых клиниках. И мы добились, что уровень детской смертности там снизился до среднеевропейского. Но, разумеется, это требует нашей финансовой поддержки, потому что местные власти не в состоянии содержать такую больницу.

— Получается, что членство в ордене — это своего рода призвание?

— Именно так, призвание к служению миссии ордена.

— Но как доказать, что у тебя есть это призвание? Вступить в орден, наверное, не так просто?

— Да, непросто. Этот процесс занимает несколько лет. Нужно продемонстрировать, что ты уже посвятил себя служению. И всегда, как правило, есть своего рода крестный отец, то есть кто-то внутри ордена, кто знает тебя.

— Ваша конституция насчитывает несколько веков...

— Наша конституция не такая уж толстая, и все статьи, которые не были отменены, действительны до сих пор, но некоторые не применяются. Как любому государству, нам нужно вносить изменения, чтобы адаптировать конституцию к современности. То, что было добавлено в 1927 году, никак не соответствовало послевоенному времени. А ситуация в 1961 году, когда были внесены последние дополнения, была совсем иная, чем сейчас. Отношения изменились, появились реалии, о которых даже близко не упоминается.

— Но конституция ордена достаточно демократичная, поскольку предусматривает избрание главы ордена. Каков порядок этих выборов? И имеют ли они что-то общее с конклавом (избранием Папы Римского)?

— У нас существует две системы выборов. Одна действует на пятилетней основе. На этот срок избираются все основные управляющие орденом — десять членов Суверенного совета (включая великого командора, великого канцлера — "министра иностранных дел", великого госпитальера, отвечающего за гуманитарную деятельность и международное сотрудничество, а также хранителя общей казны. Для выборов собирается генеральный капитул (собрание всех членов ордена), на котором также докладываются результаты работы, осуществленной за истекшие пять лет. Возможно переизбрание одного и того же человека на каждый из руководящих постов.

Но даже при завершении полномочий человек остается членом ордена. Часто в процессе выборов учитывается, кто из потенциальных претендентов уже сыграл значимую роль в национальных ассоциациях. Но не проводится никакой предвыборной агитационной кампании, как обычно перед выборами в других странах. И решение принимается на основе общего согласия.

Выборы главы ордена осуществляются на совете, который избирает или великого магистра на пожизненный срок, или лейтенанта великого магистра, который избирается на один год. Такой вариант не редкость, и это предусмотрено нашей конституцией.

— То есть эта должность предусмотрена на те случаи, когда члены ордена не достигают соглашения по поводу кандидатуры великого магистра?

— Мы так или иначе всегда достигаем согласия, но оно может быть достигнуто не сразу. Конституция предусматривает, что после пяти голосований, в ходе которых не достигается (простое) большинство, мы переходим к следующему этапу: либо откладываем выборы на три месяца, либо выбираем лейтенанта. Но может быть принято решение сразу выбрать лейтенанта.

— Есть уже заранее известные кандидаты? Или, как в случае с Папами Римскими, никаких заранее названных кандидатов?

— У нас нет кандидатов, но есть члены, которые могут быть выбраны. И на сегодняшний день таких 12. Это рыцари первого класса, которые являются, по сути, монахами и отвечают древним требованиям ордена.

— Вы один из этих 12?

— Нет. Я женат и у меня есть дети. Великий магистр может быть избран из числа наших религиозных отцов. Таких всего 51. И из них только 12 могут претендовать на этих выборах на пост великого магистра. И никакой избирательной кампании: ни интервью, ни публичных выступлений. Если бы я входил в их число, то этого интервью я бы вам дать не смог.

— Значит, 29 апреля есть несколько перспектив: избрать великого магистра или лейтенанта или отложить выборы. Каков ваш прогноз?

— Мы изберем кого-то из 12, я почти в этом уверен. И более того, думаю, что будет достигнут самый широкий консенсус.

— Нельзя не вспомнить о последних событиях, которые привели к этим "досрочным" выборам. Предыдущий великий магистр подал в отставку, это не такой уж рядовой случай. Сколько их было за 900-летнюю историю?

— Мэтью Фестинг (79-й великий магистр) — четвертый по счету, подавший в отставку. Некоторые великие магистры были убиты, но на поле боя. У нас в истории было несколько серьезных кризисов. Например, затяжной кризис был в 1951 году. Но сейчас совсем другой случай. Не думаю, чтобы как-то пострадал наш суверенитет. Мы продолжаем работу. Папа Римский предельно ясно дал понять, что он, будучи высшим религиозным лидером, будет наблюдать только за той частью деятельности ордена, которая входит в его компетенцию.

И потом понтифик признал высочайший уровень нашей работы. Конечно, любой кризис оставляет след, и в нашем случае пострадать может служение и те, кому мы служим, если мы перестанем получать пожертвования, утратив доверие. И папский делегат (заместитель государственного секретаря Ватикана по общим делам архиепископ Анджело Беччу был назначен Франциском после отставки Фестинга. — Прим. ТАСС) — это не кто-то неизвестный, это представитель Государственного секретариата Ватикана, с которым мы работаем постоянно.

— Ватикан должен одобрять выбор рыцарей и утверждать великого магистра?

— Нет. Мы должны только проинформировать Святой престол о новом главе.

— Ушедший в отставку великий магистр остается членом ордена? Он может быть переизбран?

— Ничто не мешает его переизбранию. Сейчас у него особый статус, который значится в конституции: великий приор — и он напрямую подчиняется главе ордена, которым в переходный период является второй номер в руководстве — великий командор.

Беседовала Вера Щербакова