Представитель президента России в G20: предстоящий саммит в Гамбурге будет незаурядным

Очередной саммит "Большой двадцатки" состоится в Гамбурге 7−8 июля. За неделю до встречи лидеров крупнейших экономик мира и глав международных организаций шерпа России в G20 Светлана Лукаш в интервью ТАСС рассказала о том, что нового обещает германское председательство, какой вклад готова внести российская сторона и о чем в последние дни стремятся договориться участники.

— До саммита G20 в Гамбурге остается одна неделя. В графике шерп предстоит последний раунд встреч. Успеваете завершить работу?

— Остаются последние дни согласования итогового документа. Оно продлится, наверное, в течение трех дней и ночей, как это обычно происходит. Результатом станет итоговое коммюнике лидеров и, возможно, отдельное заявление по вопросам борьбы с терроризмом. Но нельзя исключать, что канцлер ФРГ Ангела Меркель захочет внести свой вклад и дополнить документ уже во время саммита.

— Как будет проходить саммит в Гамбурге? Будет традиционный формат или есть новые идеи?

— По традиции встречи лидеров будут закрытыми: лишь на выступлении председателя саммита присутствуют журналисты. Официальное открытие саммита планируется на середину дня 7 июля. Первая сессия традиционно будет посвящена вопросам глобального роста экономики.

Но в этом году будет один необычный формат. Еще до церемонии открытия пройдет отдельная встреча. Это неформальная дискуссия, в которой будут участвовать только лидеры G20, без приглашенных стран и глав международных организаций. Она будет посвящена вопросам политического досье: борьбе с терроризмом и оргпреступностью, региональным конфликтам и другим чувствительным вопросам. Это личное решение канцлера. Она хотела бы начать с этого саммит, обсудить эти вопросы в закрытом формате, а потом перейти к обычной повестке G20.

— Значит, все-таки политика довлеет над экономикой?

— На уровне лидеров она, безусловно, присутствует. Мы наблюдаем уже третий саммит, начиная с Антальи в 2015 году, где политические вопросы, прежде всего борьбы с терроризмом, входят в официальную программу мероприятий. Но на регулярной работе G20 это не отражается. Конечно, и мы обсуждаем отдельные, прежде всего финансовые и экономические, аспекты тех или иных политических проблем. Но можно сказать, что полноценной политической дискуссии в Группе двадцати на рабочем уровне нет — только на уровне лидеров.

— Политика тем не менее формирует новые условия работы G20. Brexit, смена глав США и Франции, предстоящие выборы в ФРГ — все это влияет на рабочий процесс?

— Все эти события обсуждались с точки зрения возможных экономических последствий для обязательств, принятых "двадцаткой", в том числе по повышению общего ВВП на 2% к 2018 году. В этом году над всеми довлеет пересмотр ряда решений со стороны администрации США. Это является одним из рисков для дальнейшего усиления экономического роста, потому что в основе развития должны лежать открытые, свободные торговые рынки. Но в целом на общей работе G20 это не сказалось. "Двадцатка" не меняет приоритетов, не меняет общую нацеленность на обеспечение устойчивого сбалансированного экономического роста и на взаимодействие по финансовым темам.

— Вы упомянули цель — достичь двухпроцентного роста ВВП странами "двадцатки" в 2018 году. Эта задача выполнима?

— Стратегии роста каждой страны состоят из блоков структурных реформ — в сферах торговли, инвестиций, макроэкономической политики, занятости. Это долгосрочные меры, которые с отложенной перспективой принесут результат. Во-первых, их сложно оценить в количественном исполнении, а во-вторых, может быть, они не дадут непосредственного эффекта сразу после принятия.

С моей точки зрения, у нас еще есть определенный задел. Мы можем вовремя достичь поставленной цели. Ну а дальше, уверена, будет только усиление, и через какое-то время мы увидим эффект от принятых решений. Вероятно, он даже более, чем на 2%, поможет вырасти нашему совместному ВВП. Срок у нас, насколько я понимаю, — ноябрь 2018 года, то есть еще достаточно времени.

— Хозяин прошлогоднего саммита председатель КНР Си Цзиньпин назвал в числе главных итогов встречи лидеров в 2016 году решения по противодействию уклонению от уплаты налогов и по борьбе с коррупцией. Как председательство ФРГ продвигает эти приоритеты?

— Я согласна с оценкой того, что налоговая тематика является одной из самых успешных в G20, но напомню, что впервые она была введена в повестку "двадцатки" во время российского председательства в 2013 году. Тогда был принят План действий BEPS (Base Erosion and Profit Shifting) по борьбе с размыванием налогооблагаемой базы и выводом прибыли из-под налогообложения. Вместе с ОЭСР "двадцатка" продолжает эту работу. И мы считаем это одним из наиболее серьезных достижений G20.

В этом году работа была продолжена. В частности, "двадцатка" обсуждала подходы к так называемым несотрудничающим юрисдикциям, которые не готовы обмениваться налоговой информацией или следовать базовым рекомендациям в этой сфере. Успех этой деятельности зависит от того, сколько стран вне G20 присоединятся к Плану действий. Процесс идет, и "двадцатка" очень сильно продвинулась на этом направлении, в этом году в том числе.

По противодействию коррупции работа тоже продолжается. Сейчас один из обсуждаемых вопросов — ответственность, в том числе юридических лиц, за коррупционные правонарушения. Кроме того, немецкое председательство подхватило одну из инициатив, которая также выдвигалась в период российского председательства, — по противодействию коррупции в спорте.

Отмечу еще один аспект — это борьба с незаконным оборотом объектов дикой флоры и фауны. Для России это крайне чувствительная тема. У нас, к сожалению, еще наблюдается много правонарушений в этой сфере, и без большого международного сотрудничества, к которому присоединилась G20, эти проблемы не решить.

— В числе основных приоритетов G20 — цифровизация экономики…

— Если говорить о российских приоритетах в G20, то я бы поставила развитие цифровой экономики на первое место. Это сейчас является приоритетом в нашей внутренней повестке, это основа повышения нашей конкурентоспособности в ближайшие годы и создание задела для развития новых секторов экономики, для экономического роста. В РФ готовится к принятию новый план в области цифровой экономики. В этой связи мы крайне заинтересованы в обсуждении этой темы на площадке "двадцатки".

В прошлом году эта тема впервые была поднята как новый элемент, как осознание того, что мы живем уже в совершенно другом цифровом мире. Обсуждения "в двадцатке" показали, что нет единого понимания, что мы имеем в виду под цифровой экономикой. Возникают вопросы регулирования, защиты личных данных, защиты прав потребителей. Мы все являемся участниками цифрового взаимодействия, но при этом ни на национальном уровне — я говорю не только про Россию, но и про другие страны, — ни тем более на международном еще нет общих правил поведения и защиты нас как потребителей в новом цифровом пространстве. С этим же связаны и вопросы цифровой грамотности: новая среда требует новых подходов к образованию. Все это найдет отражение в итоговом коммюнике. Также в дискуссии лидеров предполагается отдельная сессия, посвященная вопросам цифровой экономики.

— Как себя чувствует Россия на фоне других стран в плане цифровизации?

— Однозначно в лидерах! У нас одни из самых высоких показателей доступа населения к интернету. Порядка 70% домохозяйств имеют доступ к широкополосному интернету, хотя в сельской местности этот показатель чуть ниже — около 60%. У нас в отдельных сферах — самые передовые технологии. Посмотрите на сайты многих российских банков: они намного удобнее по сравнению с сайтами даже признанных глобальных игроков! В целом российский ИТ-сектор считается одним из наиболее успешных по сравнению с другими странами. Поэтому мы не просто слушаем, мы являемся активным участником этого обсуждения в "двадцатке".

— Идет ли в G20 речь о теме налогообложения интернет-торговли?

— Пока это не обсуждалось. Прежде чем дойти до вопросов налогообложения, нужно договориться в целом о правилах регулирования. Но пока нет общих подходов к этому. Нужно понимать, кто взаимодействует в этой среде, по каким правилам, как защищать их информацию, как обеспечивать доступ к данным. То есть работы пока — непочатый край. Но это очень интересное и перспективное направление.

— Эта сфера связана и с новыми угрозами, такими как хакерские атаки, кибернетический терроризм. Об этом на "двадцатке" говорят?

— Конечно! Обсуждая вопросы цифровой экономики, невозможно избежать эту тему. Основной площадкой по выработке общих принципов ответственного поведения в этой сфере является ООН. У стран "двадцатки" есть разные подходы к сфере регулирования интернета, к роли государства в этом процессе. Но до сих пор нам удавалось найти компромисс, потому что как бы ни были различны взгляды стран на тот или иной вопрос, когда удается, пусть в чем-то уступив, в чем-то поняв коллег, найти общее решение, в этом и заключается основная сила, основной смысл работы Группы двадцати — консенсус ведущих экономик мира. Вопросы информационной безопасности будут обсуждаться, они найдут отражение и в итоговом коммюнике. Посмотрим, насколько детально удастся это отразить.

— Как с развитием цифровой экономики согласуется решение проблем занятости?

— Вы затронули абсолютно правильный вопрос. В "двадцатке" мы подошли к теме цифровой экономики, скорее, со стороны занятости, потому что один из глобальных факторов, который влияет сейчас на рынки труда, — это именно технологические сдвиги. Решение проблем новых навыков, сокращение разрыва в цифровой грамотности — это ключевые элементы, которые позволят сохранить рабочие места и адаптировать людей к новым условиям жизни.

В этом году "двадцатка" очень серьезное внимание уделяла гендерному разрыву в цифровых навыках. Как ни странно, и для ряда государств G20 это оказывается серьезной проблемой.

Для России стоит говорить больше о разрыве поколенческом. Молодое поколение у нас абсолютно свободно "живет" в гаджетах, разбирается в цифровых технологиях лучше специалистов, а более взрослое поколение чувствует в этом плане некую уязвимость. Наша задача — и России, и Группы двадцати — обеспечить им возможность поиска новых решений для себя, для занятости, для работы с учетом современных цифровых тенденций.

— Как обстоят дела в России с точки зрения гендерного равенства?

— В России более-менее хорошая ситуация. У нас очень много женщин работает, это связано с перешедшей к России от Советского Союза системой, в том числе социального обеспечения. По признанию Международной организации труда, такие, как в России, системы соцобеспечения и соцзащиты, в том числе для работающих женщин, с трудом можно найти в других странах. Это, конечно, помогает.

Но есть и проблемы, поэтому дискуссия о гендерном равенстве, о роли женщин в экономике для России также интересна. По ряду статистических наблюдений, в РФ существует разрыв в зарплатах между мужчинами и женщинами. Также есть некоторая неравномерность в представительстве женщин и мужчин в руководящих органах в компаниях. Исследования же во многих странах показывают, что усиление роли женщин в экономике будет способствовать общему экономическому росту. В том числе через привнесение нового, более стабильного аспекта в трудовые коллективы, что позволяет добиваться более эффективных результатов. Поэтому я рада, что вы упомянули эту тематику. Она является приоритетом для канцлера Меркель. В этом году даже отдельная сессия на саммите в Гамбурге будет посвящена роли женщин в экономике. И для России эта тема весьма актуальна.

— Говоря о трудовых ресурсах, нельзя не упомянуть вопрос миграции. Для Европы, в частности для Германии, острота этой проблемы спала?

— Миграция — очень серьезная тема обсуждения в этом году, и это приоритет для ФРГ. На саммите будет отдельное обсуждение этой проблематики. С экономической точки зрения миграция несет пользу для экономик, позволяет насытить рынки труда рабочей силой. Но для Германии более чувствителен аспект вынужденных перемещенных лиц, беженцев. Эта проблема напрямую связана с зонами конфликтов на Ближнем Востоке и в Северной Африке, и этой тематикой "двадцатка" также занималась.

Для России принципиально важно разделять два понятия — регулярная миграция и вынужденно перемещенные лица. Важно не смешивать понятия ответственности за этот кризис с беженцами. Мы ни в коей мере не считаем себя ответственными за те политические конфликты, которые спровоцировали эти потоки мигрантов. А с точки зрения экономических аспектов мы готовы и будем дальше работать в G20 над этой проблемой. Речь идет об интеграции мигрантов на рынке труда, об их экономической адаптации, об обеспечении им социальных условий, обеспечении их прав на тех территориях, куда они попадают. Здесь "двадцатка" может серьезно помочь ООН в поиске взаимоприемлемых решений.

— С миграцией часто увязывают проблему терроризма. Будет ли она упомянута в итоговом коммюнике или лидеры примут отдельное заявление?

— Безусловно, будет. Немецкое председательство рассматривает вариант отдельного заявления на эту тему, возможно, как дополнения к общему итоговому коммюнике. Окончательно это будет решено уже накануне саммита. Регулярная работа G20 посвящена экономическим аспектам противодействия терроризму, борьбе с его финансированием. Но, как я уже говорила, на уровне лидеров это будет более широкое политическое обсуждение.

— Давайте вернемся к вопросам экономики! "Двадцатка" борется с протекционизмом в мировой торговле, а протекционизма меньше не становится…

— Да, это очень точное замечание. На каждом саммите Группы двадцати — а этот будет уже двенадцатым — лидеры принимают обязательства бороться с протекционизмом и содействовать открытым рынкам, но каждый следующий год отчеты международных организаций свидетельствуют о том, что появляется все больше защитных мер и каких-то ограничений в торговле.

Кризис 2008−2009 годов существенно повлиял на уровень жизни населения во многих странах: возросло неравенство, появилась неуверенность людей в завтрашнем дне, которая стала отражаться на политике этих стран. Вот протекционизм, обособленность, изоляционизм — это, может быть, самый простой ответ. Но, как показывает практика, со временем именно эти меры становятся препятствием для дальнейшего развития тех отраслей, которые они призваны были защищать.

Россия солидарна со всеми… почти со всеми странами "двадцатки" в том, что основным условием для роста экономик являются открытые рынки и либерализация торговли. Мы рассчитываем, что в Гамбурге удастся найти взаимоприемлемые решения, в том числе и с новой администрацией США, которые позволят выйти на практические договоренности на министерской конференции ВТО в следующем году в Буэнос-Айресе, дать позитивные сигналы для достижения результатов хотя бы по тем блокам, по которым можно добиться компромисса. Для нас это прежде всего доступ на сельскохозяйственные рынки, внутренняя поддержка и экспортная конкуренция, а также новые для ВТО вопросы антидемпинга, содействия инвестициям, развития электронной торговли. Надеемся, что, может быть, удастся договориться по этому поводу в "двадцатке".

В целом же мы считаем, что со временем даже пугающая сейчас всех позиция администрации США будет осознана и пересмотрена. Сейчас они проводят ревизию принятых решений, постепенно меняют отношение и рано или поздно — я надеюсь, что раньше, — придут к пониманию того, что ограничение, протекционизм, барьеры — это не выход. В современном глобальном мире, когда наше взаимодействие интенсифицировалось в разы, возможно развиваться только на единой платформе, на основе общепонятных единых правил. В сфере торговли это, конечно, нормы и принципы ВТО.

— С одной стороны, ведется борьба за снятие ограничений, а с другой — вводятся санкции…

— Санкции — это исключительно политическая сфера, которая никогда не обсуждалась на Группе двадцати. На работе в "двадцатке" не сказались ни какие-то политически чувствительные времена, ни санкционные ограничения. Это не препятствовало нормальной работе в G20. Да, все лидеры, наверное, несколько лукавят, когда обсуждают какие-то выгодные для себя внутриполитические темы и, соответственно, несколько более агрессивно ведут себя по отношению к другим странам. Но когда речь заходит о необходимости достижения общих договоренностей на площадке Группы двадцати, здесь все едины и понимают, что необходимо работать сообща, без оглядки на политические предпочтения.

— Вы упомянули пересмотр нынешней администрацией США ряда принятых ее предшественниками решений. Одним из таковых стал выход Вашингтона из Парижского соглашения по климату. Это осложнило работу G20 по проблематике климата?

— Для всех стран "двадцатки", я думаю, для всего мира это было очень неприятным решением. Потому что общие усилия по борьбе с изменением климата не могут идти без участия одного из крупнейших эмитентов парниковых газов — США. Но это не сказалось на готовности других стран продолжать усилия, на их решимости выполнять Парижские договоренности. Это относится и к России. Мы ни в коей мере не собираемся пересматривать наши обязательства в рамках Парижского соглашения или выходить из него. Мы ведем планомерную работу по разработке на площадке ООН Дорожной карты по его имплементации, на национальном уровне разрабатываем стратегию в этом отношении и рассчитываем, что в первом квартале 2019 года ратифицируем это соглашение.

На саммите в Гамбурге будет очень серьезное обсуждение. Могу вам открыть секрет: сейчас идет согласование итоговых документов, но мы до сих пор даже не видели проекта по климату. То есть немецкое председательство продолжает пытаться найти, видимо, какие-то компромиссы с США. Надеемся, что в итоговом коммюнике все-таки будет общее мнение всех стран в отношении борьбы с изменением климата.

— Каким вы прогнозируете предстоящий 7−8 июля саммит?

— Однозначно — незаурядным и очень успешным. Помимо итогового коммюнике есть еще много документов, содержащих в себе договоренности по разным направлениям работы "двадцатки" — и в финансовой сфере, и в той же цифровой экономике, и в сфере занятости. Все они будут содействовать укреплению роста экономик наших стран и улучшению качества жизни граждан. Поэтому мы очень благодарны немецкому председательству за такую интенсивную работу в этом году и с нетерпением ждем гамбургского саммита.

Беседовал Михаил Петров