Александр Жуков: увеличение несырьевого экспорта абсолютно реально и вполне реализуемо

— Какие ваши впечатления от форума? Какие сигналы вы для экономики, для России услышали? Что было важным?

— Экономике было уделено много времени. В очень сжатом виде состояние нашей экономики описала (директор-распорядитель МВФ) Кристин Лагард. Она коротко сказала, но это достаточно лестные слова в отношении российской экономики: у нас хорошие сдвиги по макроэкономической политике, низкая инфляция, сбалансированный бюджет и так далее.

Ясно, что это условие необходимое, но недостаточное для высоких темпов экономического роста. Для того чтобы повысить темпы экономического роста, нужно увеличить приток инвестиций.

Совершенно очевидно, что санкции препятствуют приходу инвестиций. Хотя мои личные впечатления от разговора, который состоялся, что все-таки те, кто в России работают, они, в общем, не боятся и готовы инвестировать. Я сегодня встречался с несколькими компаниями. У них большие планы по инвестициям в Россию. И для них, в общем-то, эти санкционные проблемы не являются серьезным тормозом.

Конечно, приятно было услышать то, что у японцев, у французов, у китайцев — у них независимая в этом плане экономическая политика. Абэ (премьер-министр Японии Синдзо Абэ) говорил о том, что они готовы сотрудничать в разных сферах, инвестировать в повышение производительности труда и так далее, все это здорово. И в конечном итоге важно то, что сказал наш президент — что мы открыты для всех. Да, санкции — это неприятно. Но мы из-за санкций от суверенитета отказываться не будем. Все-таки я думаю, что санкции рано или поздно уйдут, а инвесторы останутся. 

— Тем не менее я так понимаю, что если и будут ослабляться или сниматься санкции, то в отношении нас это будет небыстро. Поэтому не могу не задать свой следующий вопрос о мерах поддержки для тех компаний, которые попали под санкции. На ваш взгляд, какие именно меры необходимы? И, соответственно, как их законодательно оформить?

— Меры могут быть различными, в первую очередь — финансовыми. Возможно, потребуется прямая поддержка или, предположим, участие этих компаний в реализации серьезных государственных инвестиционных программ. Могут быть приняты меры по поддержке экспорта этих компаний, а также по организации взаимодействия с теми странами, которые санкции не вводят.

— Вы будете в Госдуме обсуждать их, возможно, консультироваться с правительством?

— Во-первых, сейчас будут поправки в бюджет. Я пока не знаю, какие они будут, посмотрим. Вполне возможно, что в них будет предусмотрено увеличение финансирования по различным статьям, в том числе в части инвестиций и, возможно, поддержки российских компаний.

— Это поправки в бюджет на 2018 год?

— Да, ожидаем в течение весенней сессии. А что касается нового проекта бюджета, здесь просто надо дать время правительству для того, чтобы подготовиться. Пока мы не знаем новаций, например, в части налогов.

— Не могу не затронуть тему нового майского указа президента. В числе прочего в нем говорится о необходимости увеличить несырьевой экспорт до $250 млрд к 2024 году. На ваш взгляд, в условиях санкций насколько это реально? И какие меры для поддержки экспорта могли бы быть предусмотрены?

— Я думаю, что санкции к этому имеют меньшее отношение. Потому что наш несырьевой экспорт идет в первую очередь в те страны, которые не вводят санкции. Это серьезная часть рынка, прежде всего рынки развивающихся стран и государства БРИКС. Плюс государственная поддержка экспорта высокотехнологичного. Поэтому я считаю, что увеличение несырьевого экспорта абсолютно реально и вполне реализуемо. 

— Вы видели налоговые предложения правительства?

— Нет.

— Но ведь скоро закончится весенняя сессия Государственной думы?

— Этот вопрос обсуждался на форуме с первым вице-премьером, министром финансов Антоном Силуановым и другими членами правительства.

Они сказали, что пока правительство окончательно не определилось. В то же время было сказано о том, что мы внесем налоговые изменения сейчас, но дальше шесть лет ничего менять не будем. А что обсуждается? Обсуждаются разные вещи. По крайней мере, было сказано, что подоходный налог увеличен не будет.

Я так понял, правительство, скорее всего, предлагать не будет и так называемый налоговый маневр 22/22, то есть увеличение НДС до 22% и снижение до этого же уровня социальных взносов.

— В чем тогда налоговая реформа?

— Я думаю, что, скорее всего, будет маневр в нефтяной отрасли — то есть там будет снижение акцизов на нефтепродукты. Там же одновременно, вероятно, будет снижение экспортной пошлины с одновременным повышением налога на добычу. Это такие, мне кажется, наиболее серьезные возможные изменения. Часть налоговых изменений мы уже предложили — например, такой болезненный вопрос для людей, как налог на имущество. Депутаты уже внесли законопроект, который предполагает намного более плавное повышение этого налога, чтобы не было резкого скачка, особенно там, где кадастровая стоимость выше рыночной. А в целом нужна новая редакция Налогового кодекса, который уже превратился в лоскутное одеяло.

— Еще одна важная задача — собственно, то, о чем говорил президент, — это повышение производительности труда. Минэкономразвития будет вносить свои предложения по стимулированию компаний к росту производительности труда. Вот на ваш взгляд, какие изменения необходимы, чтобы компании занялись улучшением этого показателя? Потому что сейчас 1,9% рост, а президент сказал — до 5%.

— Само по себе повышение производительности труда в компании дает лучший финансовый результат, это очевидно. Если говорить об экономических или налоговых стимулах, здесь могут быть дополнительные вещи, скажем, связанные с ускоренной амортизацией (для стимулирования технологического обновления).

— Продолжая тему майского указа: и президент, и премьер сказали, что дополнительно на него потребуется 8 трлн рублей.

— Как минимум.

— Вопрос: откуда? Если налоги мы не меняем.

— Это один из главных вопросов. Именно в этой части мы и ждем предложений от правительства. Что заявляется? Прежде всего, то, что все-таки растет собираемость налогов. Сейчас конъюнктура несколько лучше на основные наши товары. Я думаю, что, возможно, [будут] и некоторые смягчения бюджетного правила.

— Вы думаете, все-таки это возможно?

— Я так думаю, что да, такие предложения, скорее всего, будут от правительства.

Цена отсечения на нефть, при которой балансируется бюджет, может повыситься. Возможно, это тоже может дать определенные дополнительные доходы. Плюс к этому некое перераспределение внутри бюджета. Все-таки здесь тоже есть возможность для определенного маневра за счет более эффективной стоимости бюджетных средств. То есть целый комплекс мер, вероятно, будет нам предложен. Это мы тоже вскоре узнаем.

— А когда они должны предложить?

— Если речь идет о налогах, то это вопрос весенней сессии. Причем это должно быть предложено в самые короткие сроки. Что касается конструкции бюджета, то это будет осенью, естественно. Правительство должно до конца августа определиться окончательно с общей суммой доходов, расходов, баланса, ценой, при которой балансируется бюджет, и так далее.

— Последняя такая новация громкая, которая была озвучена, — это все-таки пенсионная реформа и повышение пенсионного возраста. Как вы вообще относитесь к проблеме повышения пенсионного возраста?

— Так же, как и все, — очень осторожно. Правительство пока не предложило конкретную схему. Это нужно делать в совокупности с решением вопроса о накопительной пенсии, о чем говорила Татьяна Алексеевна. Я думаю, что этот вопрос может носить очень комплексный характер.

Главная тема, которая обсуждается, — это перевод накопительной пенсии на добровольную основу полностью, насколько я понимаю. Тогда правительство может отказаться или предложить отказаться от накопительной пенсии, которая, как вы знаете, заморожена на протяжении нескольких лет. И полностью перейти на добровольный порядок как возможный вариант.

— А по пенсионной реформе когда должно правительство озвучить предложения? 

— В июне должно быть. Иначе мы не успеем просто принять решение, которое необходимо для формирования бюджета.

Беседовала Лада Самарина