Игорь Додон: ни за какие деньги Молдавия не продаст дружбу с Россией

Президент Молдавии Игорь Додон, находящийся в Москве с официальным визитом, рассказал в эксклюзивном интервью первому заместителю генерального директора ТАСС Михаилу Гусману о результатах переговоров с российским лидером Владимиром Путиным, об отношениях с Европой и НАТО, попытках разделить в Молдавии церковь, а также ответил на вопросы о Приднестровье и предстоящих выборах.

— Игорь Николаевич, рады вас приветствовать в Москве. Мы встречались с вами в Кишиневе. В среду прошла уже большая часть вашего официального визита в Россию, состоялась подробная встреча с российским лидером Владимиром Путиным. Агентства сообщают, что встреча прошла успешно, приводят ваши слова, слова Владимира Владимировича о дальнейшем развитии российско-молдавских отношений… Хотелось бы из первых уст услышать, довольны ли вы этой встречей, что обсуждали, на что стоило бы обратить особое внимание и какой у вас складывается личный диалог с российским президентом?

— Во-первых, я очень рад снова с вами встретиться. Надеюсь, что в ближайшее время мы с вами снова встретимся в Молдавии. Рассчитываю, что до конца годы мы проведем с вами встречу в Кишиневе.

— Договорились, спасибо!

— Это мой второй официальный визит в Россию. Первый состоялся в январе 2017 года. Это был мой первый зарубежный визит в качестве президента. Конечно, у нас было очень много рабочих визитов, встреч… Последний раз я был в России 15 июля этого года, а последняя встреча с Владимиром Владимировичем Путиным состоялась в Душанбе буквально 10 дней назад в рамках саммита СНГ.

Я бы сказал, что нынешний визит носит прорывной характер. Имею в виду в первую очередь те решения, которые мы сегодня приняли. Это те результаты, которые ждали многие граждане Республики Молдова. Речь идет о четырех конкретных направлениях.

Во-первых, это экспорт. Как вы знаете, наши производители за последние полтора года благодаря договоренностям, достигнутым на высшем уровне, начали возвращаться на российский рынок. Уверен, что граждане России это почувствовали, ведь мы начали активно поставлять и овощную продукцию, и вино… Но по некоторым позициям наши товары менее конкурентоспособны, потому что есть таможенные пошлины. И если, к примеру, по яблокам мы 99% нашей продукции отправляем на рынок РФ, в прошлом году мы поставили 215 тысяч тонн, самый большой объем за 27 лет, то по консервам из-за таможенных пошлин поставки были очень маленькие.

Сегодня мы договорились, что на ряд товарных позиций, а именно: овощи, фрукты, плодоовощные консервы и винодельческую продукцию — с 1 января 2019 года сроком на шесть месяцев делается исключение и снимаются пошлины, чтобы эти товары попали на российский рынок. Повторюсь, это очень важное решение, которое касается сотен предприятий и сотен тысяч молдаван, которые работают в нашей стране.

Второе важное решение касается граждан Молдавии. Сегодня в России работает более 500 тысяч наших граждан. Каждый год они перечисляют домой более $1 млрд, а это огромные деньги. Так вот, около 200 тысяч из этих граждан имеют различные нарушения миграционного режима. И теперь они либо опасаются выехать домой, либо они уже выехали в Молдавию и теперь не могут возвращаться в Россию.

— То есть это нарушения административного свойства?

— Да, это не криминал. В марте прошлого года по моей просьбе Владимир Владимирович осуществил первый этап амнистии, под которую попали несколько десятков тысяч молдаван. Но он касался только 26 статьи миграционного законодательства РФ, в то время как большее количество наших граждан попали под 27 статью. Так вот, сегодня мы договорились, что в ближайшие месяцы будет объявлено об амнистии по обеим статьям.

Третье наше решение касается гуманитарных вопросов. Мы договорились рассмотреть возможность того, чтобы 2019 год был объявлен Годом Молдавии в России, а 2020 год — Годом России в Республике Молдова. Под эти события, безусловно, будут организованы мероприятия разного характера. Кроме того, я обратился к российскому президенту с просьбой рассмотреть возможность увеличения количества бюджетных мест для молодых ребят из Молдавии, которые хотят учиться в российский ВУЗах. Эта просьба будет рассмотрена.

И последнее: я обратился с предложением, чтобы российская сторона рассмотрела возможность профинансировать инфраструктурные проекты, которые связывают левый и правый берег Днестра. К примеру, почему бы не отремонтировать дорогу Кишинев — Тирасполь? Владимир Владимирович сказал, что это интересная идея, они готовы ее рассмотреть.

Это те четыре конкретные решения, к которым мы сегодня пришли. Я очень рад, что российская сторона, несмотря на то, что происходит в Молдавии на уровне правительства, с понимаем относится к сложившейся ситуации и открыта к нашим просьбам.

— Да, это замечательно! Но я хотел бы остановиться на одной части наших отношений, а именно сложившихся исторических, духовных связях между Россией и Молдавией, потому что, на мой взгляд, все договоренности по экономическим связям менее ценны. Насколько я знаю, вы — защитник православия в республике. Скоро должен состояться визит в Молдавию Патриарха Московского и всея Руси Кирилла. На ваш взгляд, что нужно сделать, чтобы эти связи укреплялись?

— Я думаю, что важна именно такая близость, общие духовные ценности… В Республике Молдова 98% населения православные. Нет в мире другой страны с такой долей православного населения.

— Даже в России столько нет!

— Да, и, на мой взгляд, именно духовная связь позволяет нам пройти через все сложности и вызовы. А вызовов, скажем честно, было очень много! Между нами находится Украина со своими проблемами, предпринимаются серьезные попытки со стороны НАТО и Европейского союза навязать нам некоторые позиции…

Как-то посол одной западной страны признался, что он не понимает, почему, несмотря на то, что Запад за последние несколько лет вложил в экономику Молдавии $3 млрд, наша страна продолжает любить Россию. Так вот, несмотря на попытки запрещать российские каналы или изменить название Дня Победы, народ Молдавии хочет дружить с РФ. У нас есть та связь, которую не поймет Запад. Она складывалась веками, и мы этим дорожим. И то, что мы делаем сегодня на уровне лидеров государств, позволяет нам это сохранять.

Что касается наших духовных связей, сегодня я встречался с патриархом Кириллом. К сожалению, на прошлой неделе по уважительной причине он не смог приехать в Молдавию. Мы договорились, что в ближайшее время этот визит состоится. Отмечу, что по церковной теме у нас много общего. В Молдавии сегодня есть свои внутренние вызовы, нашу церковь тоже пытаются разделить, что представляет большую опасность для молдавских граждан. Но несмотря ни на что, мы двигаемся вперед. Уверен, мы пройдем через эти вызовы и станем только сильнее.

— Вы упомянули три миллиарда долларов, за которые так и не удалось купить любовь молдаван… Но ведь, с другой стороны, Молдавия геополитически находится в такой ситуации, что все пытаются перетянуть на свою сторону. Уверен, вы об этом знаете как никто другой. На ваш взгляд, какие приоритеты должны быть во внешней политике Молдавии, чтобы ваша страна чувствовала себя спокойно?

— Может, я скажу банальную вещь, но мы не можем себе позволить дружить с кем-то против кого-то. Эта позиция должна быть понятна всем. И на пространстве СНГ, и в Брюсселе я прямо говорю о том, что Молдавия будет дружить и с Западом, и с Россией. Но дружить с Европой или Америкой против РФ мы не будем, это нам не нужно.

— Я думаю, что вместе с Россией против Европы тоже нет смысла дружить, ведь РФ не ставит такой задачи…

— У нас тоже нет такой цели. Запад пытается геополитически использовать маленькие страны против России. Поэтому, если говорить о внешней политике, то я думаю, что самый правильный вектор для Молдавии — это нейтральный статус в военном плане. Это принципиальный вопрос. Североатлантический альянс в Молдавии не должен быть, это принципиальная позиция как минимум 2/3 граждан нашей страны. Мы выступаем за взвешенную внешнюю политику. Нам выгодно дружить с Россией, так как это наши братья, наш рынок, общие ценности. У нас 1/3 населения русскоязычные.

Нам нужно дружить с Россией, будем продолжать это делать, ведь это национальный, стратегический интерес Республики Молдова. Нам также интересен Европейский союз с точки зрения технологий, инфраструктурных проектов, так что мы будем дружить и с ним. Нам интересна Турция. Буквально на прошлой неделе у нас был президент страны Реджеп Тайип Эрдоган, и тогда мы договорились о сотрудничестве в некоторых конкретных экономических направлениях.

Будем строить именно такую политику. Радует, что в последние годы большие геополитические игроки, как минимум в Евразии, начали понимать, что для таких стран, как Молдавия, нельзя ставить условие "или вы с нами или вы против нас". Ведь это же и привело к кризису на Украине.

На следующей неделе у меня запланирован визит в Париж, где состоится ряд встреч с лидерами европейских стран. Это будут очень важные переговоры, на которых я хочу довести до них эту позицию. Я вижу, что со стороны и Запада, и Востока эту позицию Молдавии понимают и признают, что она является единственной правильной.

— Я, безусловно, с вами согласен и, если вы позволите, хотел бы чуть больше конкретики по разным векторам. Начнем с СНГ, который нам ближе… Сегодня идут разговоры, скорее медийные, нежели политические, о том, что СНГ себя изжило, что это институт устаревший. С другой стороны, я обсуждал этот вопрос с некоторыми вашими коллегами, и все как один говорили, что СНГ, наоборот, остается вполне важным инструментом интеграционных процессов. Вот как вам это видится?

— На мой взгляд, в последнее время даже те страны, которые вышли из СНГ, все больше приходят к пониманию того, что вместе мы сильнее. По отдельности каждый из нас становится легким геополитическим трофеем для Запада. А когда мы выступаем вместе с общей позицией, то нам проще добиться результата. Приведу пример. Если бы мы провели переговоры по зоне свободной торговли между СНГ и Евросоюзом, то могли бы добиться для стран СНГ лучших условий чем те, на которые отдельно подписалась Молдавия. Мы просто открыли свой рынок и таким образом уничтожаем нашего производителя.

По поводу других интеграционных процессов, то для нас очень интересен Евразийский экономический союз (ЕАЭС). 14 мая этого года по нашей инициативе мы получили статус наблюдателя в ЕАЭС. Это открывает для нас новые возможности в новых интеграционных процессах. Сейчас не идет речь о полноправном членстве Молдавии в организации, это другая процедура, там нужна дорожная карта, нужно смотреть на другие соглашения, которые подписаны республикой… Но в начале декабря состоится заседание глав государств ЕАЭС в Санкт-Петербурге, и нас уже пригласили в качестве наблюдателя. Это новая площадка, новые возможности для нашей экономики. Поэтому такие интеграционные процессы, как СНГ и ЕАЭС, для нас очень важны.

— Ваша страна находится буквально в шаге от Евросоюза, вы часто встречаетесь с европейскими лидерами… Вот какой должна быть внешняя политика Молдавии, в том числе и ее экономическая составляющая, чтобы ваши отношения с Евросоюзом удовлетворили вас как президента?

— Европейский союз — наш важный геополитический и торговый партнер. У нас установлен безвизовый режим, который высоко ценится нашими гражданами. Раньше для этого нужно было получать румынское гражданство, а теперь достаточно наличия молдавского паспорта. Поэтому то, что касается соглашений, которые действуют с ЕС и нам выгодны, конечно, мы должны их внедрять. У меня, конечно, есть замечания, например, по экономическому блоку — я уже говорил о том, что мы слишком открыли наш рынок для европейских товаров, что разрушает наше внутреннее производство. Я знаю, что в Брюсселе к моим аргументам прислушиваются и готовы начинать разговор по этому поводу, но это возможно только после проведения парламентских выборов. Так что по торговле у нас есть вопросы, но я думаю, мы их решим.

Что касается попыток Евросоюза навязать нам некоторые ценности, я им прямо сказал, что мы здесь общий язык не найдем. Ведь нельзя вводить то, что в православной стране категорически неприемлемо. Неважно за какие деньги, неважно за какие торговые преференции, мы не будем разрушать нашу национальную сущность их ценностями. Здесь у меня будет жесткая позиция, они об этом знают.

А по другим вопросам давайте сотрудничать. Не лезьте со своими ценностями, не душите наших производителей, давайте уважать друг друга и исходить из того, что и у Европейского союза, и у такого маленького государства, как Молдавия, есть свои интересы. Именно на основании наших национальных интересов мы и будем строить отношения с Евросоюзом.

— В нашем сегодняшнем разговоре вы заявили, что никакого НАТО в Молдавии быть не может. Это, в частности, отвечает конституции республики, в которой говорится о ее нейтральности и неучастии в военных союзах. Но ваш позапрошлый предшественник в интервью нам рассказывал о целом пакете совместных проектов Молдавии и НАТО, которые носили технический характер. В этом контексте, предполагает ли ваша страна взаимодействие с Североатлантическим альянсом по каким-то направлениям?

— Вы, наверное, имеете в виду индивидуальный план Республика Молдова — НАТО, который был подписан еще при президенте Владимире Воронине…

— Да, я с ним как раз и разговаривал.

— Этот план предусматривает определенные сегменты, где идет сотрудничество, например, в сфере ликвидации химикатов еще советского времени, какие-то социальные проекты, и я понимаю, зачем они это делали.

Буквально две недели назад я встречался с председателем Парламентской Ассамблеи НАТО, который находился с визитом в Кишиневе. Он пытался меня убедить в том, что такое сотрудничество — это хорошо. Но я озвучил свою четкую позицию, которая им не понравилась. Так, я считаю, что открытие офиса НАТО по информированию, которое состоялось незадолго до того, как я вступил в должность президента, было нацелено на то, чтобы убедить граждан Молдавии, выступающих категорически против Североатлантического альянса, что НАТО — это не война, НАТО — это хорошо. Я в это не верю.

Хочу, чтобы меня четко понимали. Республика Молдова — это нейтральное государство, и нам это не нужно. Эти социальные проекты также нацелены на то, чтобы через какое-то время, например, через поколение или даже раньше, поставить вопрос о том, чтобы поменять конституцию страны и изменить нейтральный статус республики. Я против этого. Поэтому, когда я говорю, что Североатлантический альянс не нужен в Молдавии, я это и имею в виду.

Более того, мы будем добиваться того, чтобы нейтралитет нашей страны был международно признан на уровне Совета Безопасности ООН. Такое решение есть, например, по Австрии. Тогда будем спокойны и мы, и Восток, и Запад. И это, кстати, будет решением приднестровского конфликта.

— Кстати, о Приднестровье. Постольку-поскольку это застарелый вопрос, оставшийся еще с советского прошлого. Это политическое наследие как-то надо вам решать. Вы провели инициативу, и, кстати сказать, очень позитивную. Была ваша встреча с руководителем Приднестровья. Эксперты расценили как некий шаг, достаточно значительный, на пути урегулирования этого вопроса. Насколько вы оптимистичны в этом плане?

— Впервые за десять лет, после моего избрания на должность президента, начались контакты Кишинева и Тирасполя на уровне руководителей. За эти полтора года моего мандата у нас было уже четыре встречи: две в Приднестровье и две на правом берегу. Следующая встреча будет к концу этого года. Мы договорились — и на левом, и на правом берегу — и решили некоторые вопросы, которые не решались десятилетиями. Мы решили вопрос по транспорту, начали выдавать нейтральные номера для автомобилей из Приднестровья. Мы признали дипломы вузов из Приднестровья, потому что были случаи, [когда] большинство тех, кто там заканчивает [вузы], молодые ребята, не могли куда-то ехать и трудоустроиться, кроме России, никто [дипломы] не признавал.

Это очень серьезное движение вперед, которого раньше не было. Это называется "тактика малых шагов". Мы сделали очень много, и у нас уже предусмотрено, что мы должны сделать на следующем этапе. А второй большой пакет — это, конечно, политическое урегулирование. Я понимаю лидеров из Приднестровья, которые говорят, [мол], Игорь Николаевич, а о чем говорить? У вас там в Кишиневе говорят о НАТО премьер, спикер, хотят с Румынией объединиться. Мы не будем с вами беседовать о политическом урегулировании. Я их понимаю. Когда они говорят, что у них независимость и так далее, я, конечно, не согласен с этим и считаю, что у нас не может быть разного будущего. Мы в одной лодке. И если, не дай Бог, правый берег Днестра уйдет в НАТО либо куда-то там в Румынию и так далее, левый берег не выживет.

Я всегда говорил Вадиму Николаевичу Красносельскому, мы в одной лодке. У нас может быть будущее вместе, либо не будет будущего ни у кого. Каким будет это будущее, в какой форме, какой статус будет у Приднестровья и так далее — для этого нужно садиться и вести переговоры. У нас свой проект, разработки, и коллеги знают, нужно оставить Приднестровью все, что у них есть. У нас должна быть общая граница, у нас должны быть общие некоторые вещи, но то, что касается флагов, парламента, президента — это все остается так.

— То есть некое автономное образование внутри Молдовы.

— Конечно. Это единственный выход из ситуации. Я думаю, что это выход и для Приднестровья. Когда мы начнем непосредственно разговор об этом — я думаю, что очень многое зависит от результатов парламентских выборов, которые будут у нас 24 февраля 2019 года, потому что первым этапом должна быть общая позиция в Кишиневе по поводу плана политического урегулирования.

Сейчас нет общей позиции в Кишиневе, сейчас у президента одна позиция, у правительства — другая. Будет общая позиция — мы эту позицию поставим на стол с Тирасполем, начнем переговоры, привлечем посредников в формате "пять плюс два" — Россия, ОБСЕ, Украина, США, ЕС. Сядем и будем все это обсуждать. Но [отвечая] на ваш вопрос, оптимистичен ли я или нет, — я очень надеюсь и я сдержанный оптимист.

Я считаю, что в ближайшие два-три года есть реальная возможность получить первый прорыв по решению замороженных конфликтов на постсоветском пространстве. И я считаю — я сегодня с Владимиром Владимировичем об этом говорил, — что это интересно и Западу, и России. Западу и РФ нужны истории успеха, что они могут о чем-то договориться. Это должно быть общей дипломатической победой. Это не может быть проектом России, это не может быть проектом Запада, потому что он будет автоматически заблокирован. Если это будет молдавский проект, обсужденный со всеми, и все увидят свой дипломатический успех, — это будет реально в течение следующих лет. И я в это верю.

— Во всяком случае ваша позиция сдержанного оптимиста мне кажется более привлекательной, чем позиция несдержанного пессимиста. В данном случае я все-таки на вашей стороне. Но вы несколько раз упомянули предстоящие в будущем году парламентские выборы. Конечно, они жизненно важны для страны. Все, кто следят за жизнью в Молдавии, кому небезразлична судьба вашей страны, конечно, в этот момент переживают. Вы сами победили впервые за двадцать лет в общенародных выборах, не только с моей точки зрения, но с точки зрения объективной, вы самый легитимный государственный деятель в Молдавии, потому что у вас есть всенародная поддержка. Предстоят парламентские выборы 2019 года. Конечно, хотелось бы, чтобы они выразили максимально точно позицию народа Молдавии, каким путем идти, на что опираться, какие ценности им ближе — даже не лозунги, а именно ценности. Какие ваши ожидания от предстоящих выборов?

— Здесь буду оптимистом, даже немного больше, чем сдержанным оптимистом. Я думаю, что ситуация в корне изменится. В России замечали, что последние полтора-два года в Молдавии было какое-то двоевластие. Это все замечали, и многие на начальном этапе не понимали, говорили, почему правительство и парламент не делают то, что сказал президент. У нас была определенная борьба между институтами власти. Но в конце ноября истекают полномочия парламента Республики Молдова, и мы начинаем избирательную кампанию. По всем вопросам партии, которые были у власти до сих пор, парламентское большинство не получили.

Пропрезидентская партия социалистов, которую я возглавлял до того, как стал президентом Республики Молдова, имеет все шансы победить на этих выборах, и мы сделаем все возможное. После этой победы наша задача — как раз идти по тем направлениям, о которых я говорил. Взвешенная внешняя политика, постоянный нейтралитет, договориться с Приднестровьем и двигаться вперед.

— Мы можем только пожелать вам удачи на этом пути. Вот вы уже, как я понимаю, полсрока находитесь.

— Но Рубикон еще не перешел, полсрока скоро.

— Я это говорю, потому что понимаю, несмотря на противоречие, которое вам всем приходится преодолевать, но в глазах тех, кто наблюдает за вашей деятельностью, вы человек очень принципиальный и проводящий свою линию, в чем-то даже несгибаемый. В этой связи, какие для себя лично вы ставите политические задачи на "постРубикон", потому что при всех формальных ограничениях президентской власти вы обладаете достаточно большим объемом полномочий.

— Знаете, вы мне как-то задавали вопрос в начале президентского срока, и я сейчас вспоминаю.

— Было такое.

— Конечно, за эти полтора-два года я поменялся, но в лучшую или худшую сторону — скажут избиратели.

— И историки в будущем.

— И будущие историки. Но именно по некоторым позициям я стал жестче. Ситуация такая, времена непростые. Есть жесткие позиции, по которым у нас никакого компромисса не может быть и не будет. Я не буду повторяться — это нейтралитет и так далее. Есть позиции, где я чуть-чуть стал мягче.

— Здесь поподробнее.

— Я считаю, что нужно вести более сбалансированную внешнюю политику. Я считаю, что это правильно для Молдавии, это единственный выход. У нас есть регионы в Молдавии, 90% населения которых за Россию — Приднестровье, Гагаузия. На севере Молдавии — 60%. Но у нас есть регионы Молдавии, центр страны, где 60% за Европу либо за Румынию. Только взвешенная внешняя политика позволит нам сохранить государство, промолдавскую позицию. Меня начали копировать некоторые мои политические оппоненты. Но единственный выход для Молдавии — не пророссийская, не прозападная, а промолдавская политика. Это имеет будущее для Молдавии. Любое другое взорвет государство.

Какие политические цели я себе ставлю? Я считаю, что основная политическая цель — обеспечить и убедить наших внешних партнеров, что мы хотим дружить со всеми. Ни те, ни те не перетягивайте нас на свою сторону. На навязыйвате нам.

— Не раздирайте…

— Это основная задача на первом этапе. Мне кажется, что за эти полтора-два года, несмотря на все, что было, несмотря на внутриполитическую борьбу с моими оппонентами, мне удалось довести свою позицию и до Запада тоже. Это имеет значение для будущего республики. Второй важный этап, этап следующих двух лет — убедить Запад и Россию, что они могут на примере Молдавии показать историю успеха. Мы сегодня говорили, и, наверное, в будущем появится в интервью, я впервые это скажу, — это идея большого пакета для Молдавии. Что это значит? Это означает, что к 2020 году мы разработаем для Молдавии определенные документы, которые будут приняты и одобрены и на международном уровне. То, что касается нейтралитета, решения приднестровской проблемы и так далее.

— Вы сказали мы, имея в виду президента и будущий парламент?

— Я имею в виду, во-первых, президента. Моя задача — разработка этого большого пакета, который должен быть принят всеми. И неслучайно за последние несколько месяцев были и — будут в следующем месяце — встречи первых лиц и с западными, и с восточными лидерами по этому вопросу. Мои советники на прошлой неделе были в Вене, на следующей неделе будут в Вашингтоне, потом — в Париже, Берлине и так далее. Моя задача — убедить наших партнеров. Но я понимаю, что для больших игроков Молдавия — по актуальности не в первых строчках.

Для меня задача после того, как я смогу убедить партнеров, что нам нужна взвешенная внешняя политика, заключается в том, чтобы они включили Молдавию в приоритет как возможность показать всему миру, что с Россией и с Западом можно договориться. Это моя задача к 2020 году. Она зависит, в первую очередь, от результатов парламентских выборов 24 февраля. Она, конечно, зависит от геополитической конъюнктуры, которая складывается на данном этапе и будет складываться в ближайшее время. Но я очень надеюсь, что нам это удастся.

— Это амбициозная задача в самом хорошем смысле этого слова. Но в развитие того, что вы сказали, мне очень кажется важным такое понятие, как образ Молдавии. Эти внутренние политические противоречия, конечно, отражаются и на внешнем восприятии Молдавии. Я с юных лет относительно часто бываю в вашей прекрасной республике. Это очень уютная страна, очень теплые люди, гостеприимные, открытые. Вино, фрукты, хороший климат. Много всего хорошего. В этой связи мне кажется, что эта тема, может быть, и самая приоритетная, потому что политика политикой, но образ страны, образ народа первичен, приоритетен. Да, страна небольшая, но такая добрая, такая открытая, такая исторически веселая. Что, вы думаете, нужно для того, чтобы этот образ был еще более притягательным?

— Мы должны внутри страны, во-первых, договориться. Все не договорятся, это невозможно. Но основным политическим игрокам нужно договориться и довести эту позицию до подавляющего большинства граждан, чтобы 80% граждан открыто проводили промолдавскую политику. Конечно, преференции останутся преференциями, но чтобы у нас была промолдавская власть. Конечно, есть очень много вещей, которых мы можем добиться, если у нас будет внутренний консенсус. У нас маленькая страна. Мы общались на днях с Дмитрием Козаком. Кстати, это очень важное назначение на нашем направлении.

— Как спецпредставитель президента?

— Как спецпредставитель президента по Молдавии. Раньше был по Приднестровью, а сейчас по Молдавии в целом. Это, кстати, тоже показывает позицию российской стороны.

— И позицию президента России, его внимание к вашей стране…

— Мы обсуждали, я рассказывал, что Молдавия — маленькая страна, у нас с севера на юг 400−500 километров, с запада на восток — 150−200. Я в течение избирательной кампании за день с юга до севера проводил по 10−12 встреч. 800 километров за день можно проехать без проблем. Так что нужно маленькой стране, чтобы внутри был политический консенсус? За два-три года можно сделать почти второй Швейцарией. Это для Молдавии единственный выход, и это можно сделать.

Те преимущества, которые у нас сейчас есть, не используются. В прошлом году Молдавию посетило несколько сотен тысяч туристов из России. Что такое несколько сотен тысяч по сравнению с несколькими миллионами, которые из России ездят в Грузию либо в Армению? Из Москвы до Кишинева можно быстрее долететь, за полтора часа. И мы можем добиться, чтобы нас посетил миллион граждан России. Идей очень много, но для этого нужен внутренний консенсус.

— Знаете, за все время нашей с вами беседы я впервые с вами принципиально не согласен. Я не считаю, что Молдавия должна быть второй Швейцарией, пусть останется первой Молдавией вовеки, потому что, как по мне, так Молдавия симпатичнее. В Швейцарии есть что-то красивое, но народ в Молдавии гораздо теплее, более открытый, нет языкового барьера. Так что для россиян точно Молдавия лучше.

— Она будет лучше Швейцарии. Давайте так договоримся. Я уверен, что нам это удастся.

— Вы сказали по поводу туризма — это, кстати, очень точная оценка. Но мне кажется, здесь есть какая-то недоработка, не знаю чья — правительства, специальных институтов, других ветвей власти. Потому что в Молдавии все создано для того, чтобы туда валом валили туристы — от кухни до веселых праздников. Что-то здесь все-таки надо сделать.

— Я в прошлом году пригласил представителей туристических компаний из России. Было несколько десятков самых крупных операторов, мы им показали Молдавию. Конечно, их очень заинтересовало, они для себя открыли Молдавию. Но для того, чтобы было больше, нужно менять позицию правительства в первую очередь.

— А оно не заинтересовано, чтобы приезжали туристы?

— Когда останавливают журналистов, которые хотят приехать в Молдавию для того, чтобы взять интервью, или политологов, то это, конечно, создает определенный фон. Простые люди еще сто раз подумают. Поэтому первое, что нужно сделать, — это поменять отношения правительства. По этому направлению уже идет очень серьезная работа. А после выборов мы ее решим.

— Я могу тоже пожелать вам успеха, потому что мы очень все заинтересованы в том, чтобы больше россиян приезжало в Молдавию. Молдавия близка нам тем, что всегда славилась своими высокими семейными ценностями. И вы один из примеров такого отношения к семье. Но ваш график, как я понимаю, не очень способствует семейному общению.

— Появлению новых детей?

— У вас же трое …

— Мы обязаны все успевать. Но политика политикой.

— Если услышит сейчас ваша супруга…

— Она услышит, если вы не вырежете.

— Наоборот, это вынесем в заголовок: президент Молдавии думает о том, как увеличить количество детей. Это годится на заголовок.

— У меня трое сыновей, дочки еще нет.

— Вот здесь сидят корреспонденты агентства ТАСС, вот это отдельным сообщением дадим, что президент Молдавии ожидает дочку.

— Нет, я не сказал. Я сказал, что мы будем работать.

— Игорь Николаевич, не могу не затронуть этот вопрос, который, вы знаете, всегда задаю в конце своей программы. И вам уже его задавал. Но задавал его в начале вашего пути, а сейчас уже у Рубикона. Это связано с властью. Все-таки все негативные стороны власти, по-моему, вы увидели…

— Дай Бог, чтобы все. Мне кажется, я еще увижу.

— Надеюсь, что все. И все-таки, что такое власть, особенно в текущей ситуации, когда все время приходится, будучи на высшем государственном посту, продолжать борьбу? Я понимаю, что когда закончились выборы и вы стали президентом, вы легкой жизни вряд ли ожидали. Но я думаю, что и такой тяжелой жизни вы тоже не ожидали.

— Оказалось тяжелее. Мы знали, что будет борьба, но мы не думали, что наши оппоненты пойдут на такие инструменты, на которые они пошли. Но для меня как для молодого, не могу сказать начинающего, политика, конечно, это серьезный опыт, который делает нас сильнее. Рассматриваю то, что произошло, как-то, что делает нас сильнее и подготовленнее к следующим выборам.

Что такое власть? Это не кабинет, это не полномочия, это не силовые структуры. Конечно, это важные атрибуты, но не это самое важное. Самое важное — это доверие народа. Вот у моих оппонентов в Молдавии есть все эти инструменты, которые они отняли у президента. У них есть правительство, у них есть парламентское большинство, которое они собрали для себя, мы знаем как. Да, у них есть инструменты, для того чтобы чувствовать себя начальниками, хозяевами на какой-то промежуток времени, но у них нет главного. У них нет доверия народа. Они не могут, как я, выйти из машины в любой момент в толпу и просто пообщаться с людьми. Они не могут это себе позволить.

Я думаю, что это самое важное. Я думаю, что это позволило мне выжить политически за эти два года. Если бы этого не было, мои оппоненты давно бы пошли на импичмент. Они не идут, потому что знают, что у меня есть этот самый важный элемент. Других пока нет, но если есть это, остальное мы доберем с помощью народа