Дмитрий Кобылкин: глобальных нарушений в деятельности Росгеологии не обнаружено

Тема вторичной переработки твердых бытовых отходов, строительства мусороперерабатывающих мощностей и постепенного внедрения сортировки мусора стала одной из ключевых тем сегодняшней повестки дня. При этом также актуальным остается вопрос реабилитации косаток, которые все еще находятся в бухте Средняя в отсутствие единого решения в споре об их дальнейшей судьбе. С другой стороны, Министерство природных ресурсов и экологии России завершило проверку административно-хозяйственной деятельности Росгеологии, начатую после скандала вокруг бывшего топ-менеджера холдинга, Госкомиссия по запасам одобрила постановку на баланс запасов месторождений Пайяхской группы на Таймыре, а Роснедра провели переговоры о долгосрочных планах нефтяных компаний по разработке шельфа Арктики. О том, что сделано по каждому из этих направлений и каковы среднесрочные планы по их развитию, в интервью ТАСС на полях Петербургского международного экономического форума рассказал глава Минприроды России Дмитрий Кобылкин.    

— Дмитрий Николаевич, давайте начнем с топливно-энергетического блока. В вашем графике встреч на форуме стоят переговоры с членом правления Wintershall Тило Виландом. Что планируете обсуждать?  

— Wintershall традиционно работает на территории Российской Федерации, мы раньше встречались на Ямале неоднократно с этой компанией. Они участвуют в инвестиционных проектах, связанных с ачимовскими атмосферно высокими пластовыми давлениями своими технологиями. И при входе в этот бизнес были определенные условия, которые соблюдаются. Обсудим участие социально ответственной компании в новых совместных проектах.  

— К вопросу о бизнесе. Предполагалось, что в апреле компании-недропользователи расскажут о своих объемах инвестиций в геологоразведку в 2018 году. Какие объемы средств компании планируют инвестировать на эти цели в 2019 году?  

— Мы, безусловно, растем, у нас по сравнению с 2018 годом ожидаемый рост частных инвестиций в геологоразведку порядка 60 млрд рублей. В 2018 году вертикально интегрированными компаниями выполнены геологоразведочные работы на сумму 248,2 млрд рублей, в 2019 году частные инвестиции запланированы в объеме 309,7 млрд рублей.  

— Предполагалось также, что Роснедра проведут встречу с "Газпромом" и "Роснефтью" для обсуждения их долгосрочных планов освоения шельфа Арктики. Насколько известно, компании и Роснедра не смогли найти решения по корректировке условий лицензий компаний по геологоразведке и добыче на шельфе Арктики для выполнения прописанных в них обязательств. Как планируется решать этот вопрос?  

— Тяжело нам договориться, потому что в Роснедрах есть определенные KPI, связанные с привлечением инвестиций, с геологоразведкой, с проходкой, с финансами. Есть определенный KPI со стороны государства к Роснедрам, и, конечно, Роснедра будут стремиться иметь положительную динамику в части исполнения лицензионных обязательств. А компании на сегодня, конечно, просят продлить режим спокойствия еще на десять лет или дальше. Это очень большие горизонты, поэтому у нас эта тема будет еще спорная.  

— Когда в следующий раз компании должны отчитаться или когда следующая встреча?

— Они периодически отчитываются по взятым на себя обязательствам, я не могу сказать, что есть какие-то глобальные неисполнения взятых на себя обязательств нефтегазовыми компаниями в России. Совсем недавно по поручению председателя правительства ревизировали "спящие" лицензии на территории Российской Федерации, процент довольно маленький, и к крупным компаниям он не относится.  

— То есть глобально итогов минувшей встречи как таковых нет?  

— Нет, и на сегодняшний день ищем компромиссы и смотрим варианты.    

— Роснедра по просьбе "Роснефти" могут объявить конкурс на Западно-Иркинский участок недр. При этом в письме Минприроды России к президенту отмечалось, что порядка 70% лицензионного участка находится на территории природного заказника "Бреховские острова". Как вы планируете решать вопрос сохранения биоразнообразия и сохранения редких животных в случае, если добыча на участке будет разрешена?  

— На особо охраняемых природных территориях действует жесткий режим, прописанный на законодательном уровне, нарушать который нельзя никому, неважно, это маленькая компания или крупная компания. И "Роснефть" (основной претендент на участок — прим. ТАСС) прекрасно это понимает. Поэтому будет специальный режим введен, и сделаем все для того, чтобы экологические требования и экологические нормы не были нарушены.  

— Экспертиза Госкомиссии по запасам полезных ископаемых недавно одобрила постановку на баланс 1,2 млрд тонн нефти извлекаемых запасов Пайяхской группы месторождений на Таймыре, разработку которых ведет "Нефтегазхолдинг" Эдуарда Худайнатова. При этом источники газеты "Коммерсантъ" сообщали, что данные эти получены на основе геолого-геофизической информации и еще не подтверждены испытаниями скважин и что последний раз "Нефтегазхолдинг" предоставлял пробы четыре года назад. Не могут ли предоставленные данные оказаться сильно завышенными? В какие сроки компания должна конкретизировать границы залежей геологоразведкой?  

— На текущий момент можно с полной уверенностью утверждать, что мы имеем дело с крупным месторождением, запасы которого подтверждены испытаниями скважин. В 2019–2020 годах недропользователем запланировано бурение трех скважин и проведение сейсморазведочных работ 3D в объеме 500 кв. км. После проведения всех запланированных работ полученные новые данные позволят уточнить геологическую модель строения месторождения и оценить его потенциал. Между тем, по мнению экспертной комиссии ГКЗ, месторождение имеет потенциал расширения на север и юго-запад. При этом добавлю, что из пробуренных на месторождении девяти поисковых и разведочных скважин в семи получены промышленные притоки нефти, в районе этих скважин выделены запасы категории С1.  

— То есть компания подтвердила данные реальными испытаниями скважин?  

— Совершенно верно. После предыдущего подсчета запасов, которые компания проводила в 2015 году, на месторождении провелась сейсмика на 700 кв. км, проведена переинтерпретация ранее полученных сейсморазведочных данных, пробурены две поисковые скважины, а также выполнена детальная корреляция разрезов скважин продуктивных отложений на основании новых сейсморазведочных данных и бурения новых скважин. В результате проведенных геологоразведочных работ на государственный баланс запасов были поставлены извлекаемые запасы нефти по сумме категорий С1+С2 — 1,2 млрд тонн. В том числе 82,2 млн тонн по разведанным запасам (С1) и 1,131 млрд тонн — по оцененным (С2). Я очень внимательно вник в структуру ГКЗ, и сказать, что возможно кого-то заставить сделать неправильный прогноз или неверно посчитать что-то — так нельзя. Решение о постановке на баланс принимает не один человек, там очень консервативная системная работа, она проверяется многими экспертами. То, что компании еще предстоит сделать дополнительную геологоразведку и уточнить данные по этой зоне, в которой они работают, в Красноярском крае, безусловно, эти обязательства они знают, они будут их выполнять. Но, повторюсь, там есть нефть, она непростая, она сложная, она уже не из разряда легкой нефти, которую мы добывали в Западной Сибири.  

— Насколько мне известно, там достаточно высококачественная нефть.  

— Да, высококачественная. При этом она, вероятнее всего, будет доминировать в поставках на Северный морской путь.  

— Уже достаточно долго обсуждается вопрос вторичного использования труб в нефтепроводах — нефтяные компании предпочитают ремонтировать старые трубы, но Росприроднадзор относит их к отходам. Есть ли какие-либо подвижки в этой истории? Прошло уже немало совещаний и встреч между министерствами и ведомствами и представителями бизнеса. Выработана ли какая-либо общая позиция?  

— Мы не "слезем" с этой темы, потому что она ведет за собой экологические последствия, все это должны понимать. И Росприроднадзор за этим будет, конечно, очень жестко следить. Это позиция государства, и это нормально.  

— Вы уже озвучивали ранее, что проверка Росгеологии завершена. Мы можем уже о каких-то итогах говорить?  

— В этой проверке мы участвовали как эксперты. Все данные, которые мы получили, безусловно, были отданы новому генеральному директору, он принимает решения. С теми вопросами, которые у него еще, может быть, дополнительно возникают, он будет дальше двигаться. Не исключаю, что что-то может отдать в правоохранительные органы. Но в целом мы не увидели глобальных нарушений в Росгеологии. Там есть специфика, связанная с тем, что компания предполагает, что она выиграет тот или иной подряд изначально, и она же не может идти на этот подряд, не имея тех или иных мощностей, которые ей нужны. Вот они купили, например, буровую вышку или две буровые вышки, понимая, что вот-вот будет подряд. И, естественно, компания, которая разыгрывает конкурс на производство этих работ, смотрит, есть ли у компании такие мощности. В результате купили две вышки, проиграли конкурс — две вышки остались, они ищут другой рынок. Сказать, что это неправильная закупка техники или неправильно спланированная, очень тяжело. Воровства или других грубых нарушений проверка не обнаружила.  

— А верно ли, что были задержки по выплате заработной платы?  

— Были такие сигналы.  

— Сейчас ликвидирована эта задолженность?  

— Сегодня, насколько мне докладывал (глава Росгеологии) Сергей Горьков, задержки зарплаты нет.  

— В минувшем году Россия и Норвегия наконец подписали соглашение о бывшей "серой зоне" в Баренцевом море. Однако вы сообщали, что могут возникнуть сложности при совместном с Норвегией освоении углеводородов на континентальном шельфе и их последующей транспортировке. О каких конкретно сложностях идет речь? Как планируется их решать?  

— Не проблемы, а трудности. Разные законодательства, и понятно, что линия разграничения ясна. В случае обнаружения, например, того или иного месторождения, которое затрагивает границы и российской зоны, и норвежской зоны, нужно понимать, как дальше производить добычу на этом месторождении и с учетом законодательства Норвегии, и с учетом законодательства Российской Федерации. То есть какие-то будут созданы определенные условия.  

— То есть здесь вопрос в регулировке законодательства?  

— Да, в регулировке законодательства. Могут быть созданы какие-либо специальные условия, спецконтракт, по которому будет недропользователь работать. Но все это станет актуально, когда найдем такие месторождения, когда нащупаем эту проблему. Потом уже будем двигаться дальше.  

— Минприроды подготовило изменения в закон "О недрах", которые предусматривают освобождение недропользователей от уплаты разовых и регулярных платежей за пользование недрами в период проведения работ по поиску и испытанию новых технологий добычи ТРИЗов (трудноизвлекаемых запасов полезных ископаемых — прим. ТАСС). Есть ли подсчеты, сколько средств недополучит бюджет, если эту категорию недропользователей освободить от разовых платежей? Чем предлагается компенсировать эти потери?  

— Это несоизмеримые доходы от выручки при продаже добытой сегодня низкорентабельной нефти. Некоторые опасаются, что гидроразрывы пласта приведут к серьезным экологическим последствиям. Я хочу немножко успокоить население — в США, где применяется этот метод, очень большое количество компаний, которые занимаются сланцевой нефтью и сланцевым газом, многие из них созданы недавно. В России небольшое количество нефтегазовых компаний, и они имеют большую историю и очень серьезную научную базу. И ни одна из компаний — ни "Газпром", ни "Роснефть", ни "Лукойл", ни "Новатэк", ни "Газпромнефть" — не пойдет на гидроразрыв и на то, чтобы достать трудную нефть, но испортить себе репутацию. Я думаю, что добыча трудноизвлекаемой нефти на территории России в будущем такого высокого класса, что мы еще сможем делиться ею со всем миром.  

— Теперь вопросы из блока экологии. Премьер-министр Дмитрий Медведев дал поручение Минприроды до 17 мая проработать вопрос целесообразности открытия новых площадок для накопления ТКО. Какие выводы уже сделало министерство, будут ли открываться новые площадки?  

— Речь идет и о создании новых площадок контейнерных, и о реконструкции старых. В любом городе ранее существовала схема размещения отходов. Когда мы переходили на эту реформу с 1 января, региональный оператор вместе с муниципальной властью, с субъектом Российской Федерации должны были создать региональную схему размещения отходов и переработки. Вот эта региональная схема подразумевала под собой перенос каких-либо контейнерных площадок либо создание новых, их более оптимальное размещение, чтобы минимальные затраты нес региональный оператор. Вот с этим была связана "карта боевых действий" каждого субъекта Российской Федерации, в том числе маленькой деревни, отдаленных населенных пунктов, района в целом и городов, которые есть. Деньги на такие работы, на обустройство стандартизированной контейнерной площадки, не у каждого субъекта есть. Есть субъекты, которые не нуждаются в денежных средствах, а есть субъекты, которые дотационные, естественно, каждая копейка для них важна. Вот именно для таких регионов, которым нужна поддержка, было дано распоряжение. Дмитрий Анатольевич на это обратил внимание и сказал, что такие вопросы губернаторы начинают задавать, им нужно помочь. Мы сейчас проранжировали полностью все то, что мы имеем, проинвентаризировали весь этот рынок, понимаем масштаб. Сегодня буквально на предыдущей сессии Республика Башкортостан сказала, что они вложили уже 500 млн рублей в обустройство контейнерных площадок, Чувашия сказала, по-моему, что около 200 млн рублей. То есть многие субъекты эти деньги находят. Страна разная у нас, она не может развиваться по одному единому шаблону, везде разная ситуация. Вот где мы увидим, что нет возможности у регионального оператора, у муниципальной власти и у субъекта помочь, конечно, тем регионам мы выделим денежные средства. Вот именно такая работа проводится.  

— Количество таких площадок уже понятно сейчас?  

— Их миллионы. Много.   

— Как Минприроды планирует ограничивать объем загрязненных стоков, которые попадают в Байкал сегодня?  

— Во-первых, это все уже проинвентаризировано, и мы понимаем, кто сбрасывает в Байкал и какую неочищенную воду. Инвентаризация вся сделана, есть дорожная карта, есть программа до 2024 года, выделены денежные средства, которые пойдут на реконструкцию водоочистных сооружений, сбросных коллекторов. Мы, может быть, не большими темпами пошли в этой работе, это касается и Волги в том числе. Я могу объяснить почему. Потому что, когда мы формировали национальный проект "Экология", он состоял из десяти федеральных проектов, а потом появился 11-й проект — наилучшие доступные технологии. Это надо учитывать во всех других проектах. С учетом этого происходит небольшая задержка в актуализации проектных работ. Я думаю, что в ближайшее время эта работа будет завершена, и мы хорошими большими темпами пойдем уже в освоение денежных средств. Хочется не просто освоить денежные средства, а хочется их освоить на высоком уровне качественно и с результатом. Вот это вот очень правильная задача, поставленная президентом и премьером.   

— Министерство к июню планировало определиться с вопросом регулирования медицинских отходов, очень важная тема для нашей страны. Какие решения видите здесь?  

— Решения простые. Нам надо четко разделить твердые бытовые отходы на те, которые мы можем просто передать регоператору с территорий, и те, которые подлежат специализированной утилизации. Такого сертификата по утилизации отходов, а там бывает 1-й, 2-й класс опасности, у регоператора не существует. Тогда кто должен заниматься этой работой? Может быть, мы должны в больницы поставить специальные высокотемпературные шкафы по утилизации — то, что можно сжечь самим у себя на территории, а что-то должен забрать региональный оператор, который занимается 1–2-м классом отходов. То есть вот это все сложное надо разбить на простое, и из простого потом создать эту схему. Мы ее все понимаем, за столом сидят и Роспотребнадзор, и Минздрав, и Росатом, мы понимаем, что игроки все абсолютно проблему видят и знают. Нужно немного подправить законодательство, скорее всего, придется это сделать, и поработать по СНиПам. И это пойдет в общей федеральной системе размещения отходов, которой занимается публично-правовая компания (ППК).   

— Что касается разработки базы для перехода на оплату вывоза мусора от жителей по фактически накопленному объему. Завершена ли эта работа?   

— Здесь главное — не навредить. Это очень важная формулировка, много мнений здесь. Есть мнение о том, что если сегодня всех привести к единому нормативу, то мы обрушим регоператоров, есть другие мнения. Надо все считать, надо не торопиться и очень аккуратно идти по этому минному полю. Пока мы идем очень внимательно, оценивая все риски, потому что она такая филигранная, эта реформа, она задевает интересы бизнеса, интересы местной власти, интересы жителей. Конечно, не хочется, чтобы люди платили лишние деньги, этого нужно не допустить. Но и нельзя допустить, чтобы регоператор просто ушел с территории, потому что там нет никакой инвестсоставляющей и он несет убытки. Ну тогда кто будет заниматься этим вопросом? Я скажу вам, кто будет заниматься — муниципалитет и региональная власть. То есть это опять вернется от бизнеса к чиновникам. А если это бизнес, то чиновники не смогут заниматься этим так эффективно, как этим занимается бизнес. Это надо признать.  

— Косатки и белухи, заточенные в бухте Средняя в Приморье. Вы сегодня сказали, что август — крайний срок, когда их должны выпустить в естественную среду обитания. С вашей точки зрения, есть ли смысл более жестко регулировать вылов китообразных на территории России? Может быть, только коренным народам дать право?  

— Мы точно на это обратим особое внимание после этого случая. Не могу сказать, как вообще так произошло, что вроде все делали по закону, потому что была выделена квота, вылов произведен, дали определенные согласия все структуры. Но история очень печальная, к сожалению. Таких ошибок еще в России не было, но мы точно понимаем, что так быть не должно. Может быть, для каких-то научных целей, океанариумов что-то должно быть сделано, но делать из этого бизнес... В этом направлении двигаться нельзя. Это нужно делать очень аккуратно и разумно.   

— То есть вылов стоит регулировать, ужесточать правила?  

— Конечно. Многие специалисты, например ВНИРО, говорят о том, что косатка — животное, которое питается определенной пищей, и, если их будет много, они как волчья стая. И, например, горбуша может не дойти до потребителей, мы просто не получим в стране вылов горбуши. Это же тоже ненормальная история. Если человек начал это регулировать, надо смотреть на то, что стоит в приоритете. Но это не говорит о том, что мы должны косаток всех подвергнуть той или иной опасности, ни в коем случае.  

— Когда выпуск состоится, будете ли с помощью GPS-датчиков следить за ними?  

— Я буду настаивать на том, чтобы GPS-датчики были установлены на косатках. Я сделаю все возможное, чтобы они выжили. Потому что это основная задача нашего министерства — сохранить им жизнь. Мы долго взвешиваем все это именно потому, что не хотим, чтобы они были выпущены и умерли. Или чтобы они не доехали из-за штормов или онемение плавников произошло при пятидневной транспортировке. Одна наука говорит о том, что нужно вывозить до Шантарских островов, а другая — что ни в коем случае нельзя вывозить, не довезли, и надо выпускать скорее в бухте Средняя. Вот почему мы позвали Жан-Мишеля Кусто — чтобы иметь альтернативное мнение. Но он тоже склонен к тому, что оптимальней из всех возможных вариантов вывозить в место вылова. Как именно вывезти и не навредить в дороге млекопитающему — это очень важный момент. Но проследить за их жизнью мы должны.  

— В прессе так или иначе возникает информация о несчастных случаях на охоте. Я знаю, что Минприроды готовит ужесточение правил выдачи охотничьего билета, в частности, предлагается пройти обучение обращению с огнестрельным оружием на коммерческой основе тем, кто хочет получить такой билет. Когда будут изменения законодательные? Нужны ли они здесь?    

— Они нужны точно, в ближайшее время мы этот вопрос будем поднимать и законодательство будет меняться. Ну неужели автомобиль более агрессивен, чем ружье? Мы же понимаем, что для того, чтобы получить права на автомобиль, человек должен отучиться. Сегодня мы можем выдать 12-й калибр охотнику, а потом через пять лет он может получить нарезной карабин. Но угроза от гладкоствольного ружья не меньшая, чем угроза от карабина. Поэтому мы должны очень четко понимать, кому мы выдаем оружие и кто должен пройти обучение. Человек не просто должен уметь обращаться с оружием, он должен знать охотничий минимум, отличать самку животного, например кабана, от самца. Он должен четко понимать, кого можно стрелять, а кого нельзя. Учеба — это нормально. Во многих странах мне довелось побывать, по миру поездить, такое обучение идет на вылов рыбы, чтобы не нанести ей вред, это считается нормой обращения с животным миром. Поэтому нам надо выходить из берлоги на цивилизованные рельсы.

— И последний мой вопрос вновь по теме мусора. Почему национальный проект, предполагающий переработку и раздельный сбор мусора, прогнозирует доведение этого показателя только до 60% к 2024 году? Почему не установлены сроки 100% переработки?  

—  Это не "только", а это "целых" 60%. Потому что чудес не бывает, надо просто понимать, что за пять лет до 2024 года пройти путь в 50–60 лет мы не успеем. Нет таких сегодня фокусников, которые могли бы это создать, сделать. Это очень тяжело.  

— На мой дилетантский взгляд, логичнее было бы принять сразу долгосрочную программу.  

— А она будет, безусловно, но просто есть определенный рубеж — 2024 год, и сделан указ президента на срок его полномочий, до 2024 года. Но я абсолютно убежден и по настроению президента, и по настроению премьера, что тема национального проекта "Экология" будет продолжена до тех пор, пока мы не наведем порядок.  

— Спасибо вам большое.  

Беседовали Ирина Мандрыкина, Екатерина Ефимова