Президент РАН: науку не сделать в изоляции

Глобальному развитию науки и высоких технологий посвящен ряд мероприятий Петербургского международного экономического форума (ПМЭФ), в работе которого активное участие принимают представители Российской академии наук (РАН). Об уникальных научных проектах, значимости международного научного сотрудничества и ходе реализации национального проекта "Наука" в интервью ТАСС рассказал президент РАН Александр Сергеев.

— Накануне ПМЭФ делегация РАН во главе с вами провела несколько рабочих встреч с научной общественностью и учеными различных центров и институтов Санкт-Петербурга. Расскажите о том, что обсуждалось в ходе этих встреч. 

— Очень важным было обсуждение в Военно-медицинской академии (ВМА), это организация со славной историей, напрямую связанной с РАН. Сейчас там работают 13 членов РАН. У ВМА тоже были непростые времена, но в последние годы, благодаря существенному вниманию, которое оказывает Академии руководство Министерства обороны России, они в значительной степени восстановились. Построен совершенно замечательный многопрофильный клинический центр вместе с научным корпусом. Сейчас ВМА находится на передовых научных позициях, у них есть все шансы стать лидерами в стране. И мы обсуждали с ними научные задачи, за которыми точно будущее. Важнейший и интереснейший проект, который рассматривали представители РАН и ВМА, — так называемый Генетический паспорт военнослужащего. Проект далеко идущий, научный, фундаментальный. Его суть — найти такие генетические предрасположенности у военнослужащих, которые позволят их правильно сориентировать по военным специальностям. То есть полноценно использовать те преимущества, которые дает генетическая предрасположенность, что очень важно. Считаю, что наша военная медицина сможет в этом проекте высоко поднять планку, уже есть серьезные наработки в данной области. Речь идет о том, чтобы на генетическом уровне понимать, кто более предрасположен, к примеру, к службе на флоте, кто, может быть, более готов к тому, чтобы стать десантником или танкистом. Проект предполагает не только оценку физиологического состояния, но и прогнозирование поведения человека в стрессовых, критических ситуациях, которые как раз связаны с военной профессией. Устойчивость к стрессам, способность в условиях этого стресса выполнять физические и ментальные операции и так далее — все это может содержаться в генетическом паспорте военнослужащего. Кстати, научные результаты этого исследования могут быть применены в будущем и для других, сугубо гражданских профессий. Мы также с коллегами рассматривали развитие военного инновационного технополиса "Эра", в котором военная академия принимает большое участие. Говорили о том, чем занимаются научные роты. В ходе телемоста как раз обсуждали с одной из научных групп вопросы регенеративной медицины. Казалось бы, тематика не очень новая, но посмотрите, сейчас же фантастический прогресс в этом направлении. Изготавливаются целые органы, к примеру, очень существенен прогресс в изготовлении мочевого пузыря, его выращивают, и сейчас уже значительное количество пациентов живут с искусственным мочевым пузырем. Понятно, почему регенеративная медицина важна для военных. Потому что есть серьезная специфика, связанная с ранениями, с боевыми травмами. Очень интересно, что в Военно-медицинской академии и в технополисе "Эра" регенеративная медицина для военных с печатью органов на клеточном уровне активно развивается.

— Академия наук отвечает за нацпроект "Наука", он один из самых важных, ведь без науки ничего нет, ни здоровья, ни экономики, ни промышленности. Первые шаги по пути реализации нацпроекта сделаны, выбраны пять научно-образовательных центров (НОЦ). Но как в целом идет работа по "Науке", как вы ее оцениваете?

— Да, назначены пять НОЦ. Но в реальности обширную деятельность (по нацпроекту — прим. ТАСС) еще только предстоит развернуть. Государство действительно обозначило важность этой темы, обозначило вложения бюджетных средств. На самом деле это только условия. Все зависит от того, каким образом будет организована работа в тех же самых НОЦ, в центрах мирового уровня и так далее. Я сейчас планирую поехать во все эти пять областей, в которых НОЦ будут организованы в первую очередь, посмотреть, каким образом там будет выстраиваться треугольник между промышленностью, наукой и образованием. У нас есть формальные национальные цели, но по большому счету важнейшая из них — ликвидировать технологическое основание. Может быть, это наш последний шанс ликвидировать это отставание, потому что под решение данной задачи выделяются большие средства, в том числе и для нашей промышленности. Промышленность имеет возможность выполнить заказы тех организаций, которые получают средства по национальным проектам. Я считаю, что технологическое отставание — это сегодня основная угроза нашей национальной безопасности, потому что мир движется очень быстро вперед на рельсах научно-технического прогресса. Если мы не сумеем таким же образом продвигаться вперед, никогда мы проценты роста ВВП выше среднего не получим. Надо действительно к этому подходить серьезно. Но это некие общие лозунги и тезисы. Какая конкретика? Конкретика, во-первых, заключается в том, что мы должны добиться того, что наука у нас в существенной степени будет финансироваться за счет промышленности, за счет экономики, за счет бизнеса. Если этого не будет, государство одно не вытянет, просто нет у государства больше средств, даже с учетом того, что запущен национальный проект. Значит, мы должны работать вместе. И я сейчас с радостью вижу, что ряд наших высокотехнологичных компаний, которые внутри себя стали делать научно-инженерные подразделения, приходят к необходимости обеспечения больших  вложений в науку.

— Вы имеете в виду — в фундаментальные научные исследования?

— Нет, пока не фундаменталку. НИОКР они свой делают всегда. Но до фундаментальных исследований есть еще поисковые исследования. Со временем будем ожидать, что и в фундаменталку они будут вкладывать. Чем глубже бизнес берет научные знания и коммерциализирует, тем больше у них прибыль, и они это начинают понимать. Мы посетили в Санкт-Петербурге одну крупную фармацевтическую компанию, и она произвела на нас очень сильное впечатление. Компания приличные деньги вкладывает в свои научно-исследовательские подразделения. И сейчас они видят, что должны вкладывать еще больше. Мы с ними намечаем совместные действия по выявлению тех компетенций, которые у нас есть, фундаментальных и поисковых исследований для того, чтобы они их могли подтянуть и уйти с этими новыми знаниями в рынок. То, что ПМЭФ посвящен в том числе и нацпроектам, — это очень своевременно. Напомню — национальный проект "Наука" предполагает, что вложения от частных инвесторов в науку росли бы более быстрыми темпами, чем в целом шел бы рост средств в науку. И необходимо в ближайшие годы (в России — прим. ТАСС) довести до соотношения, как в мире: 30% — государственных инвестиций в науку, 70% — от частных инвесторов. 

— Что нужно для этого сделать, на ваш взгляд?

— Первое — притянуть высокотехнологичную промышленность, понявшую, что ей нужно в науку идти. Это цель, кстати, форума. И второе — это, конечно, вопрос, связанный с образованием. Мы уже сегодня оказались в очень нетипичной для мирового развития ситуации. Потому что, посмотрите, в Китае, Корее и других странах в науку идут большие средства. Но они же начали инвестировать в науку тогда, когда разбогатели на простой экономике. Они разбогатели, стали вкладывать в исследования — и у них все закрутилось. У нас не очень радужные перспективы разбогатеть просто так. Что-то к нам много инвесторов не идет. Поэтому мы же постоянно говорим, что как мы ни улучшаем инвестиционный климат, все равно мало инвестиций. А может быть, нам нужно, как всегда, пойти другим путем и инвестировать в человеческий капитал? Почему? Да потому что мы видим, что в самом дорогом высокотехнологичном продукте больше половины стоимости складывается из инвестиций в человеческий капитал. Это как раз технологии. Поэтому подстегнуть нашу экономику можно за счет умножения человеческого капитала. Тут явственен и международный разрез. Для иностранных специалистов мы тоже должны стать интересными. Конечно, во-первых, это должны быть очень интересные проекты, над которыми они работают. Не просто деньги, на которые мы их берем. А интересные проекты. И во-вторых, очень важной является также атмосфера, которую мы можем в России создать. Иностранцы должны увидеть в стране те творческие возможности, которые, может быть, они не могли реализовать у себя.

— У РАН с иностранными коллегами выстраиваются прекрасные отношения. Это может помочь?

— Прекрасные отношения, да. Но это не значит, что они сюда готовы (в большом количестве — прим. ТАСС) приезжать и работать. У нас контакты для академического сотрудничества, научного обмена в рамках краткосрочных командировок. Наука по определению международная, поэтому в изоляции ничего не сделаешь. Но если говорить про ПМЭФ, я хочу сказать, что РАН раньше не принимала участия в экономических форумах, но я считаю, что российскую экономику можно долгосрочно и устойчиво поднять только на рельсах научно-технического прогресса. За счет организационных мер что-то можно немножко улучшить, что-то за счет дисциплины. Но глобально — только с помощью науки. И конечно, с помощью приумножения человеческого капитала. Все вместе это позволит подтолкнуть вперед нашу экономику, я в этом уверен.

Беседовал Андрей Резниченко