Роберт Кеннеди — младший: во время карибского кризиса победили те, кто хотел мира
16 ноября 2019 года исполняется 100 лет со дня рождения выдающегося дипломата и общественного деятеля Чрезвычайного и Полномочного Посла СССР в США на протяжении почти четверти века А.Ф.Добрынина. К этой юбилейной дате выйдет документальный фильм Михаила Гусмана "23 года и 14 дней из жизни Посла". Для этого фильма племянник американского президента Джона Кеннеди и сын министра юстиции США Роберта Кеннеди, основного переговорщика с американской стороны во время Карибского кризиса, профессор Роберт Кеннеди — младший дал эксклюзивное интервью первому заместителю генерального директора ТАСС Михаилу Гусману.
— Господин Кеннеди, спасибо, что нашли время для этой беседы с нами. Я бы хотел спросить вас об очень особом периоде мировой истории — Карибском кризисе. Когда ваш отец сыграл большую роль. Он был одним из наиболее доверенных лиц у президента Кеннеди, его брата — Джона Кеннеди в ходе ведения переговоров с послом Советского Союза Добрыниным. Как вы считаете, почему Роберт Кеннеди был выбран в качестве самого доверенного лица на этих переговорах? А не Госсекретарь, не министр обороны и не советник президента. Я понимаю — между двумя братьями были особенные отношения. Но, все равно, что вы думаете об этом?
— Единственный человек в администрации президента, которому мой дядя мог доверять. Наверное, больше никто, кроме моего отца, не имел такой позиции, которая была так близка к позиции моего дяди, особенно, в стремлении избежать войны. Все остальные члены Исполнительного комитета (EXCOMM) призывали к наземному вторжению на Кубу или нанесению бомбового удара. И именно мой отец с первых дней кризиса говорил о том, что это плохо закончится. Такие действия будут идти вразрез с американскими ценностями и традициями. В конце концов это приведет к эскалации, и ситуация выйдет из-под контроля. Мой дядя, так или иначе, находился в таком же положении, что и Хрущев. И они оба хотели мира. Они вели тайную переписку еще с сентября предыдущего года. Они оба знали о том, что их окружают так называемые "ястребы войны", представители разведслужб и министерств обороны, которые считали войну неизбежной и, в некоторых случаях, предпочтительным вариантом решения конфликта. Мой дядя столкнулся с серьезной обструкцией со стороны Пентагона и ЦРУ, которые пытались втянуть нашу страну в войну с Советским Союзом. Моему дяде нужен был такой человек, которому он мог доверять полностью и всецело. И посол Добрынин, встречаясь с моим отцом, понимал, что его послание исходит напрямую от президента США, и он может говорить о проблемах с моим отцом сразу, не откладывая в долгий ящик. И в те времена не было другого человека, способного сделать такое же для моего дяди.
— Кто, по вашему мнению, из всех ключевых фигур: президент Кеннеди, его брат Роберт, министр обороны Макнамара или кто-то еще из Исполнительного комитета был наиболее решительным в той ситуации?
— Что вы имеете в виду?
— Ну, вот когда они собирались для обсуждения за закрытыми дверями, кто из них вел себя, скажем, не более агрессивно, а более решительно?
— Так называемый Комитет ЭксКом собирался для обсуждения кризиса. Это была группа, состоящая примерно из 13 человек. Хотя состав членов и количество менялось. С самого начала мой отец… Хотя, нет! Не с самого начала. Потому что первоначальная реакция моего отца, когда он узнал об обострении ситуации, была такой же, как почти у всех – "их надо забросать бомбами". Но, уже, наверное, после первого часа обсуждения ситуации мой отец понял, что любой упреждающий удар по Кубе будет ошибкой. Это будет противоречить американским ценностям. Но, кроме того, было понимание, в каком положении находился Хрущев. Если бы произошло нападение и погибли 60 тысяч советских военных на Кубе, если бы мы стали наносить бомбовые удары по военным базам, Советский Союз был бы вынужден нанести ответный удар. И самой логичной мишенью для ответной атаки представлялся Берлин. А вторжение в Берлин автоматически привело бы к целой серии ответных ударов со стороны Соединенных Штатов, после чего уже наступила бы совершенно неконтролируемая ситуация. Мой дядя уже представлял такое развитие событий, потому что буквально год назад мы преодолели Берлинский кризис. Тогда советником президента Кеннеди в Берлине был весьма строптивый генерал Люсиус Клэй, сторонник жесткой линии, который все время пытался спровоцировать СССР на какие-либо действия, что дало бы нам предлог бомбить их. Надо понимать менталитет военных в нашей стране. Им казалось, что русские уже догоняют нас. В тот год СССР должен был достичь ядерного паритета. Поэтому в США зрело желание превентивного удара, и вся верхушка вооруженных сил была единодушна в этом вопросе. Там речь шла не об одном или двух генералах, все руководство вооруженных сил и ЦРУ хотели начать войну. Мой дядя находился в окружении людей, пытавшихся обманом вынудить его сделать ошибку, которая бы втянула нас в войну. Как мне кажется, он понимал, что Хрущев находился в точь-в-точь таком же положении в Кремле, и им двоим нужно осторожно пройти по этому минному полю и уберечь нас от войны. Любая ошибка, которую он мог бы совершить, привела бы к войне. Во время кубинского кризиса адмирал Джордж Андерсон (начальник штаба ВМС США - прим. ТАСС) подвел нас к опасной черте, когда Советский Союз понимал, что обстановка стала очень опасной и спусковой крючок может быть нажат мгновенно. Это адмирал, вопреки приказам моего дяди, отправил корабли ВМС к берегам Кубы с десантниками, сотрудниками ЦРУ. Военные постоянно создавали провокационные ситуации, которые могли бы заставить русских совершить ошибку. И, затем, в октябре, кажется 27 октября, ситуация дошла до критической точки. Советский Союз уже прервал морскую блокаду Кубы. Пилот Военно-воздушных сил США майор Рудольф Андерсон был сбит у берегов Кубы на самолете-разведчике U-2. И после этого генералитет сказал: "Все, их надо бомбить!" В эти дни президент находился под чудовищным давлением.
— Прошло уже более 50 лет. Что вы думаете о последствиях кризиса? Была ли это сделка, выгодная для обеих сторон или кто-то проиграл, а кто-то выиграл? Как вы сейчас оцениваете эту ситуацию?
— Я думаю, что победили те люди, которые хотели мира, те, кто был против сторонников боевых действий. Моему дяде был гораздо ближе и понятнее Хрущев, чем многие другие мировые лидеры. Мой дядя понимал, что им с Хрущевым необходимо найти общий язык. Хрущев писал ему письма очень личного характера. 29 сентября 1962 года мой дядя - президент Кеннеди выступил в ООН с речью, в которой затронул вопрос демилитаризации отношений между Советским Союзом и Соединенными Штатами. Что было сродни ереси в те времена в нашей стране. Еще одной объединяющей чертой Хрущева и моего дяди было то, что оба были в армии во время войны. Хрущев был под Сталинградом. Что же касается моего дяди, то он числился пропавшим без вести, а потом погибшим. У него на глазах погибли его родной брат, многие члены экипажа его катера. Был убит его зять. И вообще за войну он потерял много своих друзей. Он питал стойкое отвращение к войне. Однажды, Бен Брэдли, главный редактор газеты The Washington Post, с которым они были в хороших отношениях, спросил его, какую надпись ты бы хотел иметь на своем надгробии? И он сказал: "Он сохранил мир". И он также сказал, что главная задача президента Соединенных Штатов, его основная функция – это уберечь страну от войны.
— Это важно и сегодня
— Говоря о советско-американских отношениях, следует сказать, что в ЦРУ действовал так называемый "крот" (внедренный агент), которого так и не поймали. Мы до сих пор не знаем, кто это был. Но, как только ЦРУ засылала своих агентов в Кремль, их уничтожали по информации крота. И в результате ЦРУ не было ничего известно о том, что происходит в Кремле. Мой дядя не знал ничего о планах Хрущева. Он спрашивал у ЦРУ: "Что за человек этот Хрущев? Что у него на уме? Что он собирается делать?" Но не мог получить никакой информации. Он еще никогда не общался с Хрущевым напрямую. После Берлинского кризиса впервые в истории между Белым домом и Кремлем была установлена прямая телефонная линия. И в доме моего брата, на мысе Код (Кейп-Код), до сих пор остался телефонный провод этой линии, торчащий из стены. Когда я был маленьким, в президентской резиденции моего дяди на Кейп-Код стоял "красный телефон", и, если он по нему звонил, на том конце ему отвечал Хрущев. Такая горячая линия им была нужна, чтобы говорить напрямую, потому что они знали, что не могут доверять своему окружению, военным, разведке и администрации: ни Хрущев, ни Кеннеди. У их окружения были совершенно другие цели и планы. И, совершенно очевидно, что в такой ситуации нашим лидерам было необходимо говорить друг с другом напрямую.
— Большое спасибо!