Мастер комедийной оттепели: в чем особенности авторского стиля в фильмах Леонида Гайдая

Гайдая можно уверенно назвать народным режиссером — не одно поколение советских и российских зрителей выросло на его фильмах и знает их наизусть, фразы героев разобраны на цитаты, а песни из картин давно живут собственной жизнью. Работы Гайдая стали неотъемлемой частью эпохи оттепели. Режиссер мастерски подчинил себе физическую комедию, которую расцвечивал краткими, но точными диалогами и абсурдистскими шутками.

Леонид Гайдай родился в Амурской области, а детство его прошло в Иркутске. Сразу же по окончании школы, через два дня после начала Великой Отечественной войны, он попытался записаться в армию. Сначала его туда не взяли, поэтому Гайдай устроился рабочим сцены в Иркутский драматический театр. Когда же его все-таки записали в ряды советских солдат, он отправился на фронт. В 1943 году Леонид подорвался на мине и был признан непригодным для военной службы. После окончания войны Гайдай вернулся в театр, где попробовал себя в качестве актера. Спустя пару лет молодой человек поступил во ВГИК. 

Полное КУКУ

Режиссерская карьера Гайдая началась с трагедии, которая чуть не отбила у молодого режиссера всякое желание снимать. После дебютного фильма, драмы "Долгий путь", снятой совместно с Валентином Невзоровым, у Гайдая возникла возможность поработать самостоятельно, причем в жанре, который был ему гораздо ближе. Его художественный руководитель Михаил Ромм предложил снять комедию "Жених с того света" по сценарию известных драматургов Владимира Дыховичного и Мориса Слободского. По сюжету глава учреждения КУКУ (Кустовое управление курортными учреждениями), прилежный бюрократ Петухов, попадает в неудобное положение: он обнаруживает, что его объявили покойником и планируют похоронить. Из-за того, что Петухов потерял документы, герой никак не может доказать, что он — это он. Мужчина пытается добыть справку о том, что жив, и на своей шкуре проверяет принципиальность советской бюрократии.

Сценарий "Жениха с того света" для середины 50-х был смелым и незаурядным, поэтому Ромм решил проверить на молодом Гайдае, насколько руководство готово к художественным экспериментам. Оказалось, что совсем не готово. Гайдай разбавил суровую мрачность сценария Дыховичного и Слободского, который изначально походил на смесь "Мертвых душ" Николая Гоголя и произведений Франца Кафки. Для этого режиссер усилил комедийную часть и добавил случайностей, то есть забавных, как бы непредвиденных моментов, которые придавали действию живости. К сожалению, зрителям не суждено было увидеть этот фильм. На "Мосфильме" все были довольны картиной, но руководство Министерства культуры приказало полностью ее переделать. В результате труды Гайдая и съемочной группы подверглись цензуре — фильм порезали, сократив, по сути, до короткометражки в 47 минут. 

По словам режиссера Саввы Кулиша, Гайдай был "талантливым" и "печальным" человеком и после трагичного случая с его картиной он закрылся "как раковина", чтобы "защитить то нежное и прекрасное, что внутри". Кулиш настаивал на том, что "Жених с того света" — необычайно жесткая и смелая картина, в которой Гайдай проявил свой сатирический талант. Ее фактический запрет убил в нем "кинематографического Салтыкова-Щедрина или Свифта".

Создание знаменитой троицы

Действительно, после такого обидного поражения Гайдай переключился на более безобидную физическую комедию (когда юмор строится вокруг забавных телодвижений, клоунады, фарса), хотя в некоторых его картинах, например в "Кавказской пленнице" и "Иван Васильевич меняет профессию", все-таки проскальзывает свойственная ему сатира. Однако перед новой пробой пера в комедийном жанре Гайдаю пришлось "искупить грехи" и снять что-нибудь духоподъемное. Его пригласили поработать над практически детским фильмом "Трижды воскресший", в котором снова повторялись потусторонние мотивы. Только воскрешать режиссеру пришлось не советского бюрократа, а старый пароход "Орленок", когда-то участвовавший в Гражданской и Великой Отечественной войнах, а теперь позабытый и разваливающийся. По сюжету благодаря инициативным комсомольцам у парохода появляется возможность отправиться в новое, третье плавание. У Гайдая не было иллюзий по поводу этого проекта, но цель была достигнута: он справился, восстановил свою репутацию и снова мог вернуться к более интересным для себя темам.

В 1960 году на пост министра культуры назначили Екатерину Фурцеву, и климат заметно улучшился. Тогда директор "Мосфильма" Иван Пырьев решил сделать комедийный альманах из короткометражек, снятых молодыми режиссерами. Одним из них стал Гайдай. В юмористическом журнале он натолкнулся на фельетон поэта Степана Олейника "Пес Барбос и необычный кросс" про трех недотеп-браконьеров, за которыми гонится собака с динамитом, привязанным к палке. В режиссерском сценарии Гайдая браконьеры превратились в Труса, Балбеса и Бывалого — легендарную троицу, которая будет главенствовать в комедийном кино практически все 60-е.

Изначально на роль Бывалого Гайдай хотел взять Ивана Любезнова или Михаила Жарова, но те отказались, потому что фильм требовал хорошей физической подготовки, а им обоим было за 50. В итоге режиссеру посоветовали Евгения Моргунова, и он оказался самым молодым из всей троицы. На момент съемок ему было 32 года. Георгию Вицину, которого режиссер сразу же хотел взять на роль Труса, был 41 год, а Юрию Никулину — 39 лет.

Гайдай хотел снять короткометражку в неочевидном для 60-х жанре слэпстик, или буффонады, когда действия актеров гиперболизированы для комического эффекта. Жанр зародился в США в начале ХХ века. Именно благодаря ему стал популярным любимый актер Гайдая Чарли Чаплин. Если учитывать, что режиссер хотел снять фильм без диалогов, слэпстик выглядел довольно органичным решением. Картину про горе-браконьеров показали не только в СССР, но и на Каннском фестивале, где короткометражку номинировали на "Золотую пальмовую ветвь". Гайдай утвердился в качестве одного из самых многообещающих советских режиссеров нового поколения и начал работу над очередными приключениями Труса, Балбеса и Бывалого.

Правда, вернулся к троице режиссер не по своей воле. Написать сценарий того, что потом станет "Операцией "Ы", ему предложили соавтор "Жениха с того света" Морис Слободской и сценарист Яков Костюковский. Гайдай не горел желанием снимать одно и то же и поставил сценаристам условие — он снимет фильм, если они придумают хорошего положительного персонажа. Так родился Шурик, точнее, сначала его назвали Владиком, но потом посчитали, что имя слишком сильно напоминает Владимира Ленина. На роль Шурика претендовали Александр Абдулов, Юрий Соломин, Евгений Петросян и Андрей Миронов, но Гайдай остановился на кандидатуре неизвестного артиста Александра Демьяненко, который сразу понял, что "Операция "Ы" обречена на успех. 

Авторский режиссер

Гайдай вообще любил открывать таланты и огромное внимание уделял работе с актерами. Так, в "Кавказской пленнице" он доверил главную роль комсомолки Нины совсем молодой артистке цирка Наталье Варлей. В фильм "12 стульев", после мучительного всесоюзного поиска Остапа Бендера, он решил пригласить театрального актера Арчила Гомиашвили и подарил вторую творческую жизнь Сергею Филиппову, взяв его на роль Кисы Воробьянинова.

По словам многих артистов, работавших с Гайдаем, режиссер давал точные инструкции о том, каким он хочет видеть персонажа и сцену. Не зря его называют авторским режиссером: практически все сценарии писались в соавторстве с Гайдаем. Его режиссерский сценарий был гораздо толще литературного и включал в себя точное описание и раскадровку сцен. Несмотря на то что актеры любили хвалиться, что шутки в фильмах Гайдая — их импровизация, большинство из них были заранее прописаны и придуманы самим режиссером. Такой особый, слегка абсурдистский юмор был свойственен именно ему, например, когда в "Кавказской пленнице" голова у Труса поворачивалась на 180 градусов, а Балбес чесал себе пятку в положении лежа. 

"В фильмах Михалкова всегда видно, что он каждому актеру показывает, как надо играть. И в каждом актере я вижу режиссера. Все его персонажи похожи на него… А вот Леонид Иович умел показывать так, что на экране его ни в одной роли видно не было. Он влезал в шкуру персонажа и играл Нину, Шурика, Балбеса или еще кого-нибудь. Но это ведь непросто показать молоденькой 18-летней девочке, как ее героиня Нина должна посмотреть на Шурика? А Гайдай превосходно это делал", — вспоминала Наталья Варлей.

И хотя режиссеру удавалось растворяться в персонажах, есть распространенное мнение, что интеллигентный Шурик списан именно с него. Конечно, это не совсем так, но Гайдай использовал некоторые факты своей биографии. Например, сцена, где Шурик вызывается на все виды работ на стройке, вдохновлена армейским опытом режиссера. Когда во время Великой Отечественной войны набирали солдат в действующую армию и объявляли виды войск: "Кто в разведку?", "Кто в артиллерию?", Гайдай на все отвечал: "Я!"

Один из немногих случаев, когда режиссер разрешил импровизацию, — исполнение песни "Остров невезения" Андреем Мироновым в "Бриллиантовой руке". По воспоминаниям постоянного композитора Гайдая Александра Зацепина, сначала в фильме планировались только две песни, но ему очень понравились стихи Леонида Дербенева "Остров невезения", и он быстро сочинил для них музыку. Гайдай не хотел включать третий музыкальный номер, опасаясь, что это нарушит ритм повествования. Однако Миронов ухватился за идею и поставил номер сам, Гайдаю осталось только включить камеру. 

Коротко и ясно

Несмотря на то что режиссер отказался от стилистики немого кино, в новых приключениях знаменитой троицы по-прежнему было достаточно погонь и не так уж много диалогов. По отношению к последним Гайдай любил краткость и яркость. Персонажи должны были говорить емкими репликами, но так, чтобы каждая била наотмашь. О его любви к краткости шутили сценаристы Слободской и Костюковский — так родилась реплика Балбеса: "Короче, Склихасовский".

По мнению некоторых киноведов, в самый активный период своего творчества (1965–1975 годы) Гайдай создавал альтернативную советскую действительность — яркую, позитивную, процветающую, как из рекламного проспекта. При этом другие видели в его картинах явные политические намеки. Так, например, киновед Евгений Марголит считал, что Гайдай превращает страшную государственную машину в несущественную и мелкую: Иван Грозный носит тренировочные штаны, а Сталин в лице товарища Саахова понижен до коррумпированного чиновника районного масштаба. Наученный горьким опытом Гайдай со временем умело отводил глаза руководства от острых шуток. Прямо перед показом "Бриллиантовой руки" начальству режиссер вставил в последнюю сцену ядерный взрыв, объясняя это тем, что хотел показать "всю сложность нашего времени". Все были в таком ужасе от режиссерского решения, что практически не обратили внимания на весь остальной фильм, поэтому "Бриллиантовой руки" цензура почти не коснулась.

Несмотря на то что множество фильмов Гайдая стали настоящими советскими блокбастерами и одними из самых популярных картин за всю историю отечественного кинематографа, о нем так и не узнали зрители на Западе. Притом что многие его картины с преобладающей физической комедией были бы понятны и иностранцам. Режиссер видел в себе наследника Бастера Китона, Макса Линдера и Чарли Чаплина, хотя не уставал над этим иронизировать: "В подобных случаях я каждый раз вспоминаю вундеркинда из фельетона Ильфа и Петрова, который ужасно беспокоился о том, чтобы будущий фильм не получился как у Чаплина. А ему отвечали: "Не бойся, мальчик. Как у Чаплина  — не получится".

Тамара Ходова