Томас Грэм: в новой эпохе отношений США и России будет преобладать соперничество

В начале февраля в Москве побывал один из ведущих американских экспертов по России Томас Грэм. Он был главным советником президента США Джорджа Буша, а ныне является управляющим директором фирмы Kissinger Associates и руководителем программы российских исследований в Йельском университете. В Москве у Грэма не было времени для общения с прессой, однако он согласился дать интервью ТАСС по возвращении в США. 

- Российские специалисты считают, что проблемы в наших отношениях на самом деле начались задолго до украинского кризиса (дело Магнитского, эпизод со Сноуденом и т.д.). На их взгляд, если бы не подвернулся этот кризис, то была бы найдена другая причина для разрушения сотрудничества с Россией. Они также считают, что такой подход будет "долгоиграющим" и скорее всего не изменится после смены администрации в Вашингтоне. Согласны ли вы с этим?

- Сложные отношения были неизбежными - хотя бы потому, что США и Россия придерживаются радикально разных взглядов на мировой порядок. Мы по-разному толкуем такие ключевые принципы, как суверенитет, территориальная целостность и самоопределение; мы расходимся в представлениях о законном применении силы; не соглашаемся в вопросе о легитимности сфер влияния; ну и, конечно, по-разному считаем число "полюсов" в сегодняшнем мире.

Две страны со столь глубокими разногласиями могут сосуществовать и даже взаимодействовать в многополярном мире, но никогда не могут быть стратегическими партнерами, на что многие в обеих странах надеялись при окончании холодной войны. Жесткое соперничество было и остается неизбежным; в начальный период после завершения холодной войны недоставало лишь России, достаточно сильной для защиты своих интересов. После прихода к власти Путина эта ситуация изменилась.

Однако, разрушение отношений, полный сбой на линии связи не был неизбежным. Это произошло вследствие того, как Москва и Вашингтон отреагировали на украинский кризис. Каждая сторона винит в разрыве другую, ни одна не готова проявлять инициативу в восстановлении связей. Просто заверять, как это делает Москва, что она готова к диалогу с Вашингтоном, - не то же самое, что предпринимать шаги для содействия возникновению диалога. "Не мы это начали" - это не приглашение к восстановлению отношений. На самом деле Вашингтон тоже готов положить конец разрыву, - но только если Москва пойдет на попятную по всем вопросам, особенно по Крыму и Восточной Украине, которые лежат в основе нынешней напряженности. Mutatis mutandis (лат., "если изменить то, что следует изменить" - прим. ТАСС) - это и позиция Москвы.

Если в постсоветских американо-российских отношениях имелся критический поворотный пункт, то я бы отнес его к концу 2004 года. Он наступил сразу после того, как был достигнут пик улучшения отношений.

Хотя тогда это не было осознано, самый многообещающий период в наших отношениях датируется периодом примерно с сентября 2001 года, т.е. с террористических атак на США, до середины осени 2002 года, когда появились острые разногласия по поводу подходов к Ираку и Саддаму Хусейну. Пиком стала Совместная декларация президентов Путина и Буша, принятая в мае 2002 года и заложившая основы для стратегического партнерства на равных, основанного на прагматичной оценке национальных интересов.

По тону и по сути эта декларация разошлась с теми совместными заявлениями, которые до этого делали Клинтон и Ельцин, а после - Обама и Медведев. Администрация Клинтона вознамерилась преобразовать Россию в свободную рыночную демократию американского образца, а если и говорила о партнерстве, то с Россией в качестве откровенно младшего партнера. Администрация Обамы готова была работать с Россией лишь по узкому кругу вопросов, в которых без России было не обойтись, - прежде всего в области контроля над стратегическими вооружениями, в соответствии с исходным любимым "коньком" Обамы - переходом к миру без ядерного оружия. В обеих администрациях, и у Клинтона, и у Обамы, были созданы большие двусторонние комиссии (Гора-Черномырдина и Двусторонняя президентская комиссия), создававшие иллюзию широкого партнерства. Но конкретные результаты в обоих случаях оставляли желать лучшего.

Конечно, и в администрации Буша были люди - в основном неоконсерваторы, - которые не стремились искренне к такой цели, как стратегическое партнерство; так же и с российской стороны имелись ретроградные силы, особенно в силовых министерствах, которые боялись последствий подлинного стратегического партнерства и работали над тем, чтобы его не допустить. Но здесь важен тот факт, что оба президента разделяли стремление к созданию такого партнерства. Это совместное устремление пережило даже американскую интервенцию в Ираке весной 2003 года. Уже к осени того же года обе стороны прилагали энергичные усилия к восстановлению основ партнерства.

Поворотный пункт наступил осенью 2004 года, в промежутке между двумя событиями: бесланской трагедией в сентябре и "оранжевой революцией" на Украине в ноябре-декабре.

Эти события привели Путина и остальное российское руководство к выводу, что США на самом деле стремились к ослаблению и сдерживанию России, что борьба с терроризмом и продвижение демократии - всего лишь "дымовая завеса", призванная замаскировать геополитическое продвижение Америки в глубь бывшего советского пространства. К середине 2005 года Москва выработала связную стратегию отпора американскому влиянию во всем этом регионе. Это соперничество обострило и отравило отношения в целом.

В то же время Москва потеряла всякое желание интегрироваться в трансатлантические структуры, что было до этого основным мотивом российской политики Вашингтона. Путин дал это ясно понять в своей знаменитой речи на Мюнхенской конференции в феврале 2007 года. Далее последовала августовская российско-грузинская война 2008 года, в которой Москва впервые продемонстрировала, что готова силой препятствовать посягательствам США, через расширение НАТО, на то, что она считала "зоной своих привилегированных интересов". Вашингтон же увидел в этой войне фундаментальное нарушение правил, на которые отношения в сфере безопасности в Европе опирались по меньшей мере со времен хельсинкских договоренностей 1975 года.

С тех пор отношения по-настоящему так и не восстановились.

"Перезагрузка" стала лишь кратким антрактом, принесшим ограниченные достижения и окончившимся в один конкретный день - 24 сентября 2011 года, когда Путин объявил о своей решимости вернуться в Кремль в качестве президента. С тех пор каскад событий лишь углублял отчуждение: это и протесты после думских выборов, вину за которые Путин возложил на США, и законы имени Магнитского и Димы Яковлева, и дело Сноудена, и украинский кризис, и теперь Сирия.

Если украинский кризис имеет особое значение, то оно заключается в следующем: обе стороны пришли к выводу не просто о том, что возврата к ведению дел "как обычно" быть не может, но что такой возврат более и не желателен. Хотя отношения не обязательно должны быть такими конфронтационными, как сейчас, в будущем они будут строиться на иной основе - исходя из сугубо прагматичной оценки национальных интересов. Целью более не является стратегическое партнерство. Каждая сторона будет жестко сосредоточиваться на том, что другая может положить на стол на пользу или наперекор ее политическим целям, и поступать соответственно.

Эта ситуация не изменится с появлением новой администрации в Вашингтоне, кто бы ни был избран в ноябре, если только Россия радикально не изменит свои позиции. Американский внешнеполитический истэблишмент пришел к выводу, что Путин стремится подорвать позиции Америки в мире; российский внешнеполитический истэблишмент давно уверен, что Соединенные Штаты полны решимости ослаблять и сдерживать Россию.

Таким образом, американо-российские отношения вступили в новую эпоху. Период после окончания холодной войны окончен. Время покажет, будут ли новые отношения ознаменованы больше соперничеством или сотрудничеством, но пока соперничество будет преобладать.

- Если все сводить к возвращению Путина, то политика США по определению направлена на "смену режима" в Москве. Согласны?

- Возвращение Путина было поворотным пунктом для администрации Обамы из-за того, что та делала ставку на второй срок Медведева. Возвращение Путина их шокировало и ознаменовало окончание "перезагрузки".

Но, как я только что объяснил, проблемы уходят гораздо дальше в прошлое и затрагивают не персоналии, а фундаментальные вопросы миропорядка. Поэтому они будут сохраняться, кто бы ни стал следующим президентом США.

Улучшение отношений произойдет тогда, когда развитие событий в мире убедит обе стороны, что для продвижения своих национальных интересов им надо работать вместе. Когда наступит такой момент, американскому президенту будет без разницы, является ли Путин президентом России или нет. Он станет иметь дело с президентом России, кто бы то ни был.

- Санкции против России - лишь инструмент для оказания нажима. Поэтому в той или иной форме они будут сохраняться, пока Вашингтону нужен такой инструмент, т.е. до бесконечности. Соответственно нет смысла даже заговаривать с США об отмене санкций. Пусть Вашингтон поступает, как знает; его такой российский подход только злит. Согласны?

- Санкции постоянно присутствуют в американо-российских отношениях уже по меньшей мере несколько десятилетий; они будут оставаться инструментом политики США и на отдаленную перспективу (для использования как против России, так и против других стран). Даже если бы минские соглашения были полностью выполнены, Соединенные Штаты сохранили бы санкции, введенные за аннексию Крыма, да и закон Магнитского тоже никуда бы не делся.

Станет ли Россия обсуждать с США санкции и их отмену, - это вопрос, отвечать на который россияне, как я подозреваю, будут, в частности, в зависимости от воздействия этих санкций. Даже при наличии санкций США могут применять их с большим или меньшим рвением (администрация Обамы, например, не особенно активно вводит санкции по акту Магнитского, но гораздо более энергично использует санкции, связанные с действиями России на Украине). У американских президентов зачастую есть полномочия приостанавливать их действие на более или менее долгий срок (с конца холодной войны президенты приостанавливали действие ограничений по поправке Джексона-Вэника вплоть до самой ее отмены). В какое-то время обсуждение санкций будет иметь смысл с точки зрения российских национальных интересов, в какое-то - нет.

- В целом, поскольку не Россия рушила отношения, лучше изъявлять готовность к их восстановлению, но не просить об этом. И вообще лучше ничего не просить. Пусть американцы сами звонят и просят. Согласны?

- Разрушение отношений - плод действий и ответных реакций Москвы и Вашингтона за последние несколько лет.

Другими словами, Москва несет определенную долю ответственности за это разрушение. Она что, в самом деле считала, что Соединенные Штаты спокойно воспримут аннексию Крыма? Если срыв вредит обеим странам - а я думаю, это именно так, - то нет особого смысла препираться, кто больше виноват. Настоящие государственные деятели нашли бы способ восстановить отношения. И страна, чувствующая себя сильной, готова была бы проявить инициативу, поскольку, будучи уверенной в своей силе и возможностях, не имела бы нужды "спасать лицо". Она бы знала, что взять на себя инициативу - значит проявить не слабость, а мудрость. Только те, кто в себе не уверен, заботятся о спасении лица.

- Риторика - дело обычное. Но личные выпады против лидеров со стороны официальных лиц неприемлемы. И.о. замминистра финансов США Шубин не мог давать "Би-Би-Си" комментарии по поводу президента Путина, не согласовав их с начальством. Соответственно это изменение политики, опасная эскалация. Согласны?

- Как общее правило, я считаю, лидерам крупных стран следует публично выказывать уважение друг другу - и в словах, и в поступках. Это требует и от Белого дома, и от Кремля принятия всех возможных мер во избежание прямых личных нападок на лидеров. В этом отношении ни одна из сторон не безупречна. Каждая сторона многое сделала для разжигания атмосферы, в которой для СМИ приемлема демонизация лидера другой страны.

- Украина, кажется, движется к саморазрушению, экономическому и политическому. А Россия всегда будет рядом, чтобы собрать черепки. Согласны?

- На Украине, действительно, кошмар. Россия, Европа, США - все заинтересованы в ее стабилизации. И в конечном счете всем придется играть какую-то роль в том, чтобы успокоить там ситуацию и восстановить экономику. Россия не может сделать это в одиночку, особенно в период растущей внутренней социально-экономической напряженности (именно поэтому Москва так настаивает, что Донбасс должен оставаться частью Украины). И США или Европа тоже этого не могут, особенно с учетом растущего разброда в Европейском Союзе.

- В Сирии Россия, кажется, добивается успеха там, где Америка потерпела неудачу. С Асадом или без него, но российские интересы будут соблюдены. Согласны?

- В Сирии вопрос в том, как определять успех. Со времени начала своих военных операций в сентябре прошлого года Россия обезопасила свои военные базы на Средиземноморском побережье и помогла (президенту САР Башару) Асаду консолидировать его позиции на западе страны.

Это гарантирует, что Россия получит место за столом при любом будущем геополитическом сведении счетов на Ближнем Востоке.

Но Россия все еще далека от победы над ИГИЛ (наименование экстремистского "Исламского государства", запрещено в России - прим. ТАСС) и полного искоренения террористической угрозы для России. Более того, что бы ни сталось с Асадом, да, если на то пошло, и со всей Сирией, вопрос о будущем равновесии на Ближнем Востоке все еще остается открытым. В этом свете российские успехи - тактические; они не стратегические, т.е. не необратимые.

Будущее равновесие покажет, добилась Россия успеха или нет. Россия, однако, не может сама по себе создать такое новое равновесие. Ей надо будет так или иначе иметь дело с США, а также с крупными региональными державами, включая Израиль, Иран, Саудовскую Аравию и Турцию. Самые сложные вызовы на Ближнем Востоке еще впереди.

Беседовал Андрей Шитов