Генерал, не бросающий слов на ветер, замкнутый, погруженный в себя, себе на уме. Таким современники запомнили Николая Николаевича Юденича — героя Русско-японской и Первой мировой войн, возглавившего силы белых на северо-западе России с начала 1919 года. С отрядом сначала в 6 тыс., а затем в 18 тыс. человек Юденич пробовал захватить Петроград, насчитывавший 1 млн 300 тыс. жителей, и в середине октября 1919-го был почти у цели: с занятых им Пулковских высот виднелся купол Исаакиевского собора. Рискованная, на грани авантюры атака сорвалась из-за нерасчетливых действий генерала Ветренко, не успевшего перерезать трассу Москва — Петроград. По железной дороге в город въехал нарком по военным делам Лев Троцкий, возглавивший сопротивление красных. Прибывшие ему на выручку подкрепления не оставили Юденичу ни шанса.
Генерал погружается в раздумья
Готовность действовать неосторожно, на свой страх и риск и при необходимости игнорировать вышестоящих — характерная черта Юденича-полководца, вполне показанная им еще со времен офицерской службы в войсках Российской империи. Неожиданные и смелые идеи вызревали в голове человека, привыкшего держать их при себе. "Молчание — господствующее свойство моего тогдашнего начальника", — писал о Юдениче его подчиненный, будущий генерал Геруа. От родившегося 30 июля 1862 года, 42-летнего никогда не воевавшего полковника не ждали, что он предпочтет передовую Русско-японской войны генеральскому званию, которое ему обещали при переводе в Среднюю Азию. Но упорный, погруженный в себя Николай Юденич выбрал фронт, где отличился посреди общего отступления войск при Сандепу в 1904-м, поведя в штыковую атаку подчиненную ему 5-ю стрелковую бригаду. Не ожидавший нападения противник был отброшен.
Из безнадежно проигранного Россией Мукденского сражения 1905 года Юденич вышел генералом. В безвыходном положении пробовал прорвать фронт у японцев, превосходивших численно, и был тяжело ранен ими в грудь. Инициативу и смелость Юденича отметил командующий генерал Куропаткин, обычно скупой на похвалы. Последовали награждения: орденом Святого Владимира 3-й степени, Святого Станислава первой и золотым Георгиевским оружием "за храбрость".
Карьерный рост, достигнутый благодаря готовности брать на себя ответственность, сформировал полководческую манеру Юденича. По-прежнему замкнутый ("от него никто не слышал, как он командовал", вспоминал один из подчиненных генерал Веселозеров) Николай Николаевич показал себя генералом, способным отстаивать свое мнение в спорах с вышестоящими. На начавшейся в 1914 году Первой мировой войне он отказался выполнить распоряжение командующего Мышлаевского об эвакуации города Сарыкамыша, застигнутого врасплох наступлением турок. Юденич не поверил, что вынужденные пройти зимними горными тропами Восточной Анатолии войска неприятеля смогли сохранить боеспособность, — и оценил обстановку верно. Турки блефовали — к январю 1915 года их армия, утратившая весь наступательный пыл, была разгромлена. Сарыкамыш остался за Россией.
Позже было взятие Эрзерума, ставшее зенитом военной карьеры Юденича. Вопреки мнению командующего фронтом великого князя Николая Николаевича и самого Николая II генерал решился на быстрый штурм города, справедливо опасаясь переброски турецких войск на его защиту. Обескураженный гарнизон сдался. Империя умела признавать свои ошибки: за победу Юденича не только удостоили ордена Святого Георгия 2-й степени, но и возражавший ему великий князь извинился — прилюдно снял папаху и поклонился "герою Эрзерума".
Империя под ударом
Успевший войти в военную элиту России, Николай Юденич оказался на плохом счету после того, как власть в империи сменилась. Пришедшее на смену Николаю II Временное правительство обвинило генерала в "нерешительности" и отозвало его с Кавказского фронта уже весной 1917 года. Как и многие другие военные, симпатизировавшие правым, нового назначения Юденич не получил. В августе 1917-го он участвовал в работе Государственного совещания в Москве, призванного отыскать компромисс между социалистами, либералами и националистами в условиях нараставшего революционного хаоса. Попытка не увенчалась успехом. Тогда же Юденич поддержал выступление Корнилова, завершившееся поражением. После Октябрьской революции генерал без армии остался в Петрограде на нелегальном положении. Так прошел год. Не видя для себя места в новой России, в конце 1918-го Юденич эмигрировал в страну, где не было большевиков и понимали русский, — Финляндию, независимость которой в декабре 1917 года предоставили красные.
Военная карьера закончилась, политическая так и не началась. Юденич, забравший с собой семью, возможно, был готов к эмигрантским будням на чужбине. Иначе бы он выбрал Дон, где с конца 1917 года собирались офицеры, не принявшие захват власти большевиками. Однако по мере того, как конфликт в российском обществе разрастался, эмигранты стали собираться и на севере. Сотни офицеров и несколько тысяч солдат, число которых можно было увеличить, проведя мобилизацию среди антикоммунистически настроенных карел. Не хватало организации и денег. Надежда на них забрезжила после того, как красные обеднели на рекордную сумму: непредвиденно и по собственной нерасторопности потеряли золотой запас Российской империи.
Заблаговременно перевезенные в Казань золотые слитки хранились в отделении местного банка, когда весной 1918 года на Транссибирской магистрали вспыхнул мятеж чешских добровольцев, выступавших за продолжение войны с Германией. Не ожидавшие удара красные отступили, не успев эвакуировать запасы драгоценного металла. В обстановке секретности под конвоем золото отправилось на восток, где антибольшевистские правительства Сибири, Урала и Поволжья договорились об объединении усилий. События, происходившие с драгоценным составом, достойны авантюрного романа — одни группировки белых среди бела дня "умыкали" золото у других, при этом часть ценностей "терялась". В конечном счете их распорядителем сделался адмирал Колчак. В ноябре 1918 года он провозгласил себя верховным правителем России. Именно к нему за помощью и поддержкой обратился генерал Юденич.
Генералу выпадает шанс
К началу 1919 года за плечами у генерала уже имелась административная структура, созданная белыми эмигрантами, — Русский политический комитет. Задачу комитета видели в вытеснении большевиков с северо-запада России, и прежде всего Петрограда. Для этого, писал Юденич Колчаку, "необходима помощь вооружением, снаряжением, техническими средствами, финансами и продовольствием", а кроме того, содействие на переговорах с западными державами. Юденич рассчитывал на помощь Великобритании, развернувшей интервенцию в Россию, содействовавшей также и Колчаку. Но мнения в британском руководстве разделились: премьер Ллойд-Джордж оценивал перспективы небольших войск Юденича скептически, зато поставку им вооружений лоббировал военный министр Уинстон Черчилль.
При недостатке средств Юденичу пришлось обратиться за помощью к державам поменьше: Финляндии и Эстонии. В глазах Белого движения их статус оставался двусмысленным: правительство Колчака выступало за "единую и неделимую Россию" в границах 1914 года. Юденич такой роскоши не мог себе позволить. Другого плацдарма у него не было. Финны и эстонцы ставили жесткие условия. Регент Финляндии Карл Маннергейм "попросил" у Юденича Западную Карелию и Печенгу (район нынешней границы России и Норвегии). Колчак утвердить сделку отказался. Но Юденич все равно пошел на нее — попросту не имея иного выбора.
Возвращение домой?
После этого наступило время действовать. Как и в своих предыдущих кампаниях, Николай Николаевич сделал ставку на стремительность. Овладев Псковом, его войска быстрым ходом продвинулись до Петрограда. Родилась надежда с наскока овладеть бывшей столицей: ближайший помощник Юденича по комитету Карташев считал успех делом времени. Переброска красными войск с других фронтов отрезвила белых. Внезапная — чересчур авантюрная — атака всего 6 тыс. бойцов захлебнулась.
Как считал Троцкий, Юденич делал ставку на измену бывших царских офицеров, вынужденно мобилизованных большевиками. Но несмотря на колебания, гарнизоны Ораниенбаума и Кронштадта сохранили верность красным. Тайные переговоры с бывшими единомышленниками привели к успеху только в куда менее значимом форте Красная Горка под Петроградом. Но и этого оказалось достаточно, чтобы вызвать панику у управлявшего городом Григория Зиновьева, известного склонностью к приступам отчаяния. Чтобы укрепить оборону, в бывшую столицу направили Иосифа Сталина, который, пользуясь численным перевесом, сумел справиться с положением. Будущий вождь с особенной гордостью ставил себе в заслугу отвоевание Красной Горки.
Отступившие из-под нее войска Юденича вскоре потеряли почти все свои завоевания. Финляндия увидела в этом повод прекратить отношения с белыми. Потеряв источник помощи, Юденич переехал в Эстонию. Ситуация, сложившаяся там, была близка к фантасмагорической: добровольческие части зависели от Таллина и получали от него деньги, но отказывались признать состоявшийся де-факто распад Российской империи. В дело вмешались англичане, применившие силу. Белым поставили ультиматум: сформировать правительство, совместимое с Эстонией, не выходя из кабинета британского военного представителя. Так и было сделано — Юденич получил в нем портфель военного министра, а еще обещание скорых военных поставок. И те действительно начали поступать. Таллин и Лондон поставили цель: возобновить наступление на Петроград.
Петроград в бинокль
В изменившихся условиях Юденич мог рассчитывать на большее, чем весной 1919 года: вместо 6 тыс. — 18 тыс. бойцов. Но даже и такое приращение не лишало его планы доли авантюризма. Верный своей манере герой Эрзерума распорядился наступать стремительно. От планов взятия Пскова на этот раз отказались. Все силы сосредоточили на продвижении к столице. В октябре 1919-го войска Юденича вновь стояли там, откуда отступили летом: у пригородов Петрограда, но на этот раз продвинулись дальше — удалось взять Гатчину, Царское Село и закрепиться на Пулковских высотах, откуда открывался вид на центр бывшей столицы.
Вновь, как и за полгода до этого, горячим головам победа показалась неминуемой. Генерал Родзянко, одновременно ближайший сподвижник и конкурент Юденича, видел себя на Невском проспекте: и называл сроки, когда выйдет на него с прогулкой. Пресса белых, издававшаяся на юге, написала о взятии Петрограда как о свершившемся факте. На совещании в Москве возможность отступления публично допускал Ленин. И даже горячо выступивший против этого Троцкий на какое-то время расценивал перспективы сопротивления пессимистично. В опубликованной им статье упоминались сцены городской герильи, которые вот-вот развернутся в Петрограде, призванном стать "западней для белых".
Как наркома вооруженных сил Троцкого направили возглавить оборону лично, чтобы заодно отстранить вновь запаниковавшего Зиновьева. Но куда большую роль сыграли подкрепления, переброшенные с других фронтов. Численный перевес красных над белыми быстро сделался нестерпимым: 2,5 к 1. Юденичу пришлось пойти на риск — оголить фланги, но успеха это не принесло. Кровопролитные бои на подступах к городу завершились контрнаступлением красных: повторно, и так же быстро, генерал Юденич лишился всего, что только что успел приобрести.
Позднее в стане белых не соглашались, что с самого начала у затеянного им наступления не было шансов. В неудаче обвинили двух офицеров, ослушавшихся приказа: генерала Ветренко, не справившегося с блокированием железной дороги на Москву, вместо чего атаковавшего станцию Тосно. И Бермондта-Авалова, поступившего еще более экстравагантно. В разгар наступления на Петроград он развернул собственную маленькую военную операцию по захвату Риги, чтобы неожиданно для всех попробовать ликвидировать независимость Латвии. Войск Бермондта Юденичу отчаянно не хватало на петроградском фронте.
Последние годы
Третьего шанса судьба Юденичу не предоставила. После успеха красных под Петроградом эстонское правительство поспешило принять советское предложение о мирных переговорах, завершившихся взаимным признанием 31 декабря 1919 года. К разбитому генералу в Таллине пришли полицейские, взявшие его под арест. В чем обвинить Юденича, Эстонская республика не нашла, поэтому вскоре ему возвратили свободу. Всегда молчаливый генерал сделался еще более мрачным. На месте его побежденной армии была сформирована ликвидационная комиссия. Ей достались денежные средства и снаряжение, кроме того, которое взяли с собой самые отчаянные добровольцы. Часть из них отправилась в Крым к Врангелю, другие продолжили сопротивление в Белорусском Полесье, продлившееся до 1922 года.
Юденич продолжать проигранную войну отказался. Он эмигрировал в Великобританию, а последние дни провел в Ницце, где скончался 5 октября 1933-го в возрасте 71 года.
Писатель Александр Куприн, участник Белого движения в составе войск Юденича, посвятил генералу строки рассказа "Купол св. Исаакия Далматского": "Это был хороший военачальник. Но <...> было бы в интересах армии, если бы генерал Юденич, находясь в тылу, умел дипломатично воздействовать на англичан и эстонцев, добиваясь от них обещанной реальной помощи. Но он не умел с ними разговаривать, стеснялся перед апломбом англичан и перед общей тайной политикой иностранцев. По натуре храбрый покоритель Эрзерума был в душе — капитан Тушин, так славно изображенный Толстым..."
Игорь Гашков