Когда закончилась Вторая мировая война, ужасы остались. Европа была почти целиком разрушена, на огромных территориях фактически не было государственной власти и, как пишет Элисабет Осбринк в самом начале книги "1947", даже время куда-то пропало. Только спустя два года из безвременья показались очертания новой Европы — и нового, знакомого нам мира, где бывшие колонии получили независимость, евреи — собственное государство, победители — сферы влияния, а женщины и другие угнетенные — свободу (хотя тут до сих пор есть, над чем работать).
Но кое-что мало изменилось. Глядя на истовую денацификацию Германии, легко забыть, что в других странах фашисты — пусть они смотрели скорее на Муссолини, чем на Гитлера, — никуда не делись и продолжали мечтать об особом пути для Европы, отличающемся от того, что наметили США и Британия с одной стороны и СССР с другой. Элисабет Осбринк изучила архивы Шведской полиции безопасности в Государственном архиве в Арнинге, Бюро по делам иностранцев в Государственном архиве в Мариенберге и выяснила, как ее соотечественник Пер Энгдаль стал собирать вокруг себя общеевропейское фашистское движение.
Пер Энгдаль — худой, фигурой похожий на птицу. Картины его воображения огромны, словно дворцы. Из-за плохого зрения он освобожден от воинской службы, но оружием ему служат слова — он собирает их, использует, вострит. Когда Пер Энгдаль выступает перед публикой, слушателей охватывает странное возбуждение, словно он — это центр, а все остальное — периферия, он притягивает их к себе.
У него есть мечта, и следующие двадцать лет своей жизни он посвятит ее осуществлению. И мечта растет, паучья сеть растет, растет и слава Пера Энгдаля. Разговоры о "националистическом взаимодействии", ведущиеся в переписке, по телефону и через посланцев Пера Энгдаля, учащаются, набирают энергии. Скрытые, без свидетелей, никто не докажет, что они были.
То, что занимает его в эти дни, принесет плоды. Первым зримым камнем постройки, первой манифестацией, которая всего лишь тремя годами позже повергнет в ужас окружающий мир, становится большая конференция в Риме. Первого октября 1950 года нацистские лидеры из Италии, Великобритании, Испании, Португалии, Франции, Швейцарии, Австрии, Германии, Голландии, Бельгии и Швеции соберутся на конференцию. Черный цветок распускается.
Меж тем как демократически настроенные люди преисполняются идеей универсализма, фашизм мутирует от национализма к международному национализму. К идее о растворении всех в общем белом теле с общим черным сердцем.
Итальянское социальное движение продолжает идеи Муссолини, несет их, словно негасимый факел. Вокруг него существует сеть, нити которой протягиваются к фашистам и нацистам в Австрии, Швейцарии, Великобритании, Франции, Бельгии, Нидерландах, Скандинавии, Испании, Латинской Америке и на Ближнем Востоке.
Вокруг лидера шведских фашистов Пера Энгдаля тоже сплетена сеть, как и вокруг британца Освальда Мосли. Вскоре эти сети соединяются, все идет по плану создания третьей Европы, не капиталистической и не коммунистической, — бастиона, который будет строить свою экономику на сырье промышленности африканских колоний и оставит демократию на произвол ее немощной судьбы.
Итак, конференция в Риме, 22–25 октября 1950 года. Перед поездкой туда Энгдаль учит итальянский, что принесет и результаты, и авторитет. Трудно сказать почему, то ли из опасения, что его остановят или забросают грязью, то ли из тщеславия и тоски по легитимности, — так или иначе он завязывает контакт с высокопоставленным чиновником из американского министерства обороны. И в одном из писем подчеркивает антикоммунистические цели Римской конференции. В ответ приходят пожелания удачи, написанные на официальном бланке Пентагона. В боях холодной войны враг врага становится другом.
Освальд Мосли, лидер английских фашистов, тоже присутствует на конференции. Как и Карл-Хайнц Пристер, выходец из верхушки гитлерюгенда, который заявляет:
"В то время как Россия пытается большевизировать Европу, Запад пытается колонизировать нас. <…> Надо встретить угнетателей Германии и Европы сопротивлением, поэтому фронтовое поколение протягивает руку всем национальным силам во всех странах, чтобы в сотрудничестве сделать Европу третьей мощной силой во всем мире. Фронтовое поколение во всех странах сможет достичь этого, если уничтожит препятствия вроде провинциального национализма и чуждых демократических принципов".
Пер Энгдаль подхватит заявление Пристера и изложит свой план структуры и администрации, которые сделают все это возможным. Аплодисменты. Целостная централизованная Европа с сильным руководителем.
Далее конференция решает установить контакт с Asociación Argentina Europa (Ассоциация Аргентина — Европа), комитетом, который возглавляет один из лучших пилотов нацистской Германии, Ханс-Ульрих Рудель. Он принадлежит к числу тех, кто вместе с Ватиканом организует для нацистов пути бегства.
Римская конференция 1950 года станет успехом правых экстремистов, а Пер Энгдаль — ее королем. Десять пунктов, которые он формулирует касательно европейского будущего, Carta di Roma (Римская хартия), принимаются как официальный заключительный документ. Слово "демократия" там вообще не фигурирует.
Участники конференции намерены собраться вновь, и в скором времени. Но лучше в более тихом месте, нежели Рим, где-нибудь, где нацистская оккупация не омрачила образ авторитарного будущего, сборный пункт на периферии, подальше от глаз антинацистского мира. Ответ приходит от Пера Энгдаля и звучит так: Мальмё.
Придет день, когда национал-социализм восстанет в новой форме и вновь будет маршировать, говорит Пер Энгдаль. Первым шагом станет его Мальмёская конференция в мае 1951 года. Участников приглашают со всех концов Европы. Пер Энгдаль связывается со шведским премьер-министром Таге Эрландером, и тот обещает, что ходатайства зарубежных гостей о визах будут рассматриваться в срочном порядке.
Но все идет не вполне так, как планировалось. В последнюю минуту Освальд Мосли сообщает, что не сможет присутствовать, вероятно по причине разгорающегося конфликта с Карлом-Хайнцем Пристером.
В ходатайствах о визе приглашенные немцы указывают личные причины поездки в Мальмё. Один пишет, что хочет повидать родственников, другой намерен выступить с лекциями по радиотехнике, третий хочет съездить в Швецию, чтобы "встретиться и поговорить лично после переписки". Однако шведское Бюро по делам иностранцев получает от западногерманской полиции секретную информацию о нацистской деятельности гостей. В частности, один из приглашенных представляет нацистский журнал "Дер вег". Ему и еще шестерым немцам в шведских визах отказано. В том числе Карлу-Хайнцу Пристеру с супругой.
Что касается грозного полковника Отто Скорцени, проживающего пока что в Мадриде, то Пер Энгдаль очень хочет, чтобы он смог участвовать. Скорцени приобрел широкую известность, поскольку по личному желанию Гитлера выкрал Муссолини из плена. После войны он был арестован в Дармштадте, где получили информацию о том, что он организует агентурную сеть для вывоза нацистов из страны. На первых порах эта сеть носит название "Братство", затем, кажется, "Одесса" (Название не имеет отношения к городу; это аббревиатура от "Organisation der ehemaligen SS-Angehörigen — Организация бывших служащих войск СС"; организация была создана в 1945 году после капитуляции нацистской Германии с целью оказания помощи скрывающимся эсэсовцам, высшим нацистским партийным чинам и высшим офицерам вермахта, изготовления поддельных документов, переброски означенных лиц за границу и т. д. — прим.), но подтверждений тому найти так и не удалось. По слухам, он также создал в Германии сеть надежных укрытий для белых беглецов, под названием "Шпинне" ("Паук"). Но что здесь правда, что тайна, что миф, а что чистейшая выдумка, неясно. При невыясненных обстоятельствах Скорцени удается бежать из-под ареста в Испанию. Шведская тайная полиция очень обеспокоена тем, что Энгдаль поддерживает связь с такой "опасной" персоной. Теперь этот человек включен в список участников конференции в Мальмё, и Пер Энгдаль обращается к шведским властям с особой просьбой принять ходатайство о визе для Скорцени.
Но происходит нечто неожиданное. Другие немцы решительно протестуют против присутствия Скорцени. Энгдаль вынужден дать полный отбой, звонить ответственному чиновнику Бюро по делам иностранцев и просить его отклонить ходатайство Скорцени.
Кстати, премьер-министр Таге Эрландер держит свое обещание о быстром реагировании: отказы приходят уже через неделю.
Тем не менее в 1951 году в Мальмё, в гостинице "Крамер" на площади Стурторгет, встречаются около 60 европейских нацистов и фашистов, они строят планы. Так рождается Европейское, или Мальмёское, социальное движение. Эта сеть намерена построить новую Европу без чужеродных элементов, без коммунистов, без феминизма и без демократии.
Центром движения становится Мальмё, руководство осуществляет совет четырех, куда вошли лидер Итальянского социального движения и фашист Аугусто де Марсанич, немецкий нацист Карл-Хайнц Пристер и мсье Морис Бардеш. Возглавляет четверку швед Пер Энгдаль, паук в большой паутине, корреспондент в большой корреспондентской сети, идеолог, который вместе с ближайшими сподвижниками опутывает своими идеями всю Европу, словно добычу.
В проекте резолюций и в предложениях можно вычитать их тон, мечты и амбиции:
"После тысячелетних раздоров между европейскими народами и полувековой уничтожительной войны, которая подорвала мировую экономику и повлекла за собой несказанное обнищание, западноевропейские народы и их культура оказались на краю пропасти. Чтобы не допустить окончательной гибели, необходимо оставить проторенные дороги мировой политики и начать новую эпоху человеческого прогресса".
До нового мира рукой подать. Его построит фронтовое поколение. Основу заложат десять пунктов, собранные в документе, который заканчивается такими словами:
"Материальный уровень жизни зависит от уровня морального. Социальный и экономический прогресс невозможен без прогресса морального. Европейское обновление должно одновременно быть духовным обновлением человека, общества и государства".
Необходимо затронуть и расовый вопрос. Можно ли использовать это слово в Европе после… ну да, все знают. Швейцарские нацисты четко видят:
"Под "культурой" мы понимаем самое для себя святое. Культура есть выражение расы. Она исчезнет, если исчезнет раса. Вот почему главная наша цель — сохранение нашей культуры — включает и защиту нашей расы. Поскольку с точки зрения расы европейские народы родственны друг другу, существует европейская культура. Для защиты европейской культуры мы создадим континентальное единство".
Пер Энгдаль и Морис Бардеш — оба поэты, журналисты, словесники. Они знают, что язык — носитель ценностей и оценок. Невозможно установить, кому первому приходит мысль, откуда идет влияние, но начинается сдвиг, от одного к другому. От расы к культуре.
Позднее Бардеш заявит, что именно это — замена идеи наследственности идеей культуры — намного облегчает развитие правоэкстремистского движения. Ведь можно "признавать, даже утверждать расовые различия, но одновременно называть себя противником расизма".
Немецкие фашисты хотят накопить денег на помощь нацистским военнопленным. Итальянские фашисты утверждают, что конституция "государства Европа" будет органическим выражением европейской души, и подчеркивают принцип неоспоримого культурного превосходства Европы над всем остальным миром.
Знаменательные дни, знаменательные мысли. Штурмовик Херберт Бёме сообща с эсэсовцем Артуром Эрхардтом, служившим под началом Гиммлера, учреждают ежемесячный иллюстрированный журнал. В редакционный совет из пяти человек входит — разумеется — Пер Энгдаль. А труд его жизни, книга под названием "Обновление Запада", принимается за идеологическую основу движения.
Идеи распространяются быстро, сети ширятся. Присоединяются около сорока движений по всей Европе. Одно из них — венгерское, под руководством генерала Арпада Хеннеи. Его организация считается продолжательницей нацистских и глубоко антисемитских "Скрещенных стрел". Он также возглавляет военную боевую организацию и состоит в редакционном совете газеты "Út és Cél" ("Цель и путь"), которую в Австрии запрещают по причине крайне антисемитского содержания и откровенно нацистского характера. Редакция переезжает в Западную Германию.
Все это произойдет в ближайшие годы. Шаг, который Пер Энгдаль предпринимает сейчас, в 1947-м, слова, которые произносятся громко и шепотом, планы, которые получают одобрение, все ведут вперед, в общее фашистское будущее. Произойдет еще много всего.