О семье и медицине
— Мы будто изолированы друг от друга теперь, — рассказывает Светлана Нырова. — У нас на скорой из-за пандемии стало больше смен, иногда сутки через сутки выходим. Но реже всех дома бывает дочь, каждый день она уезжает на работу в 7–8 утра, а возвращается часов в 11–12 вечера, мы бежим ее встречать. Так и видимся теперь — перебежками: собрались за ужином или завтраком, обсудили новости и домашние обязанности и — вперед, по своим делам.
Единственный, кому удается поспать подольше, — сын Денис. Осенью он готовится перейти в десятый класс с химико-биологическим уклоном.
— Брат собирается быть врачом, это предсказуемо: 24/7 в доме обсуждается медицина. Мы объясняем, что есть другие сферы, у него, например, очень хорошие артистические способности, и плаванием он успешно занимается. Я пытаюсь его убедить, что медицина — это тебе не сериал "Доктор Хаус" или "Интерны", которые он смотрит запоем. Реальность очень далека от того, что мы видим на экранах.
— Артистичность у нас от папы, — добавляет Светлана. — Он в кружок театральный ходил в школе, выступал много. Новый год на работе, значит, Дед Морозом будет наш папа. Правда, он у нас все серьезнее с каждым годом, да и мы все как будто реже стали улыбаться, знаете, работяги такие. Но юмор и оптимизм все же в нашей семье присутствуют, без этого никак.
— Наследник наш теперь дома сидит, все хозяйство на нем, кошка. Ждет нас, переживает, из дома ходить гулять мы ему не разрешаем, только в магазин за продуктами, — говорит Аркадий.
Светлана и Аркадий учились на фельдшеров в одной группе, после окончания пошли на скорую помощь и первое время работали вместе. Потом их распределили по бригадам: Аркадия — в кардиологическую, Светлану — в педиатрическую.
— На работу приходим, у него машина — налево, у меня — направо. Бывает, за сутки в стационарах встретимся, поговорим немножко, как дела, и дальше. Но с утра после смены уже вместе, ждем друг друга и идем домой.
— Папа почти 25 лет проработал в кардиологической бригаде. Он приносил ЭКГ, учил меня их читать. Сначала объяснял, как выглядит норма, а потом — как разглядеть патологию. На четвертом курсе медуниверситета я ездила с ним на вызовы как практикант. Один раз были у пациента с инфарктом миокарда, при нас у него случилась остановка сердца. Помню ее как вчера: в первый раз увидела настоящую реанимацию — когда человек умирает и нужно принять решение здесь и сейчас. Я стояла в шоке и только смотрела, что делает папа, на его профессионализм и самообладание. Реанимация прошла успешно. Когда я выбирала врачебную специализацию, сердце подсказало: кардиология — это мое. Теперь папа и мама часто со мной советуются по сложным случаям.
О пандемии
— В феврале пошли тяжелые больные с непонятной симптоматикой, — вспоминает Аркадий. — Приезжаешь на вызов, перед тобой абсолютно нормальный человек без хронических заболеваний, был у врача, принимал лечение, но ему очень плохо. Стетоскопом его слушаешь и ушам не веришь — здесь двусторонняя пневмония. Пульсоксиметр показывает низкий уровень кислорода в крови, пациент на твоих глазах бледнеет. Сразу везешь его в инфекционку, а там говорят: "А что вы удивляетесь? Все, начинается". Тогда мы почувствовали, что уже накатывает эта волна ковидности и скоро много их будет таких.
В апреле-мае на Королевской станции из десяти экипажей два-три почти полностью обслуживали вызовы с подозрением на ковид.
— Мы работали в бешеном темпе. Если в прошлые годы во время эпидемии ОРВИ максимальная нагрузка была по 20–23 вызова на бригаду за сутки, то сейчас мы подбирались к 30 вызовам. Если ты с утра в костюме, то до обеда точно будешь ездить по ковидным, чтобы другие бригады не переодевать. Потом перерыв на обычные вызовы, и вечером снова в костюм, — рассказывает Аркадий.
— Защитный костюм всегда с собой на случай вызова с температурой, — добавляет Светлана. — Как только позвонил пациент с симптоматикой ОРВИ, диспетчеры дают команду: "Надеваем костюмы". Мы уже как в армии научились: спичку зажги и засекай время, переодеваемся теперь мгновенно.
Остальные экипажи кроме экстренной помощи были тоже брошены на борьбу с пандемией, но выезжали и по другим диагнозам: никуда не делись астма, гипертония, травмы. Отдельные случаи — беременные с симптомами ОРВИ. Рожать их везут из Королева в Мытищи: там находится роддом, который принимает зараженных коронавирусом.
Когда в больнице Королева закончились места, больных стали распределять по другим городам. Это тоже увеличило время прибытия бригады, из-за большой нагрузки машины иногда опаздывали на вызов на 30–40 минут.
— Госпитализации были у нас и в Сергиев Посад, и в Мытищи, а один раз я парня возил вообще на юг Подмосковья, — вспоминает Аркадий. — Нужна была хирургическая операция, плюс коронавирус у него. В обычное отделение нельзя. Повезли его в Посад, пока ехали, нам позвонили по рации оттуда: "Ребята, извините, мы заняли ваше место последнее". Мы развернулись и стали другую больницу искать. Ближайший ковидный хирургический стационар оказался аж в Видном. На дорогу туда-обратно ушло больше часа.
В марте-апреле 25 сотрудников станции скорой помощи Королева ушли на больничный, большинство — с подозрением на COVID-19. Нагрузка на оставшихся фельдшеров выросла, но сейчас работать стало спокойнее — коллектив снова в полном составе. Отдел госпитализаций и стационары уже тоже приспособились к распределению инфицированных и действуют более слаженно.
О пациентах
— Зараженные ковидом болеют по-разному, — отмечает Светлана. — Некоторые не температурили, два раза кашлянули, практически не лечились, а через неделю мазок уже отрицательный. Среди тяжелых все же больше мужчин, работяги такие, а еще — полных людей, ну и пожилые, конечно. Очень коварный этот вирус. Как протекает заболевание и отчего это зависит, еще предстоит доказать ученым, наверное.
— У меня и среди молодых были тяжелые, — добавляет Аркадий. — Неделю назад увозил крупного мальчонка, два метра ростом, здоровый нормальный парень. Неделю он поболел дома, к врачу не обращался, ел лук, чеснок, жаропонижающее, думал, у него обычная ОРВИ. Вызвал нас ночью, говорит, спать не могу, задыхаюсь. Мы приехали и срочно его в стационар увезли.
Первое время интересовались судьбой каждого своего пациента, говорят Ныровы. Например, когда из-за отсутствия свободных мест перевозили больного из стационара одной больницы в реанимацию другой.
— Ухудшение состояния происходит резко, за пару дней, — говорит Светлана. — Везем их: лицо бледное, худое, в глазах страх. Но сколько радости, когда обратно забираем их в стационар. Они улыбаются, расспрашивают всю дорогу, как мы работаем, устаем ли, много ли еще случаев коронавируса. Еще слабенькие, но пытаются встать, идти самостоятельно. Но мы все же уговариваем, везем их на каталочке. Когда человека с того света вытащили, он на этот мир, на небо и нас смотрит другими глазами. Мы любим забирать выздоравливающих.
— Первого своего ковидного пациента мне не забыть, — вспоминает Аркадий. — Это был мужчина, чуть больше 40 лет с жалобами на сердце. Мы приехали в масках, но без костюмов, зашли, сняли кардиограмму. Спрашиваем, что волнует, из-за чего сердце может болеть. А он отвечает: жду результатов на COVID-19, был контакт с зараженными. Непонятно, почему люди умалчивают об этом? Зато теперь мы умные: с порога спрашиваем, есть ли температурящие и контактные. Если нет, проходим, если да — возвращаемся, одеваемся в машине.
С момента распространения COVID-19 стало больше вызовов с паническими атаками, говорят Ныровы. Люди жаловались, что не могут уснуть, задыхаются, чувствуют жар. Много тревожных было среди одиноких и молодежи до 35 лет. Отличить паническую атаку от коронавирусной пневмонии медики могут по нескольким признакам.
— У здорового человека уровень кислорода в крови в норме, даже если он чувствует затрудненное дыхание, — рассказывает Аркадий. — Пневмонию же, кроме показаний приборов, видно даже по цвету лица и кожных покровов. А люди с панической атакой подвижные, мечутся, цвет лица у них хороший, особенно если днем они выспались.
— Я их понимаю: телевизор, паника свое дело делают, — говорит Светлана. — Сама иногда ложусь спать — и страшно: вдруг этот вирус где-то во мне бегает? Все мы живые и беспокоимся. А когда выходим от пациента с атакой, даже выдыхаем: человек здоровый, без пневмонии. Подбодрим его, потом он уже сам вместе с нами смеется.
О здоровье
— Пациенты прямо тянутся к нам: слушают, благодарят, жалеют, что мы такие запыхавшиеся. Никогда не думала, что у меня есть одышка, пока в этом костюме на пятый этаж не поднялась. Моему коллеге-врачу однажды плохо стало во время одной из таких "пробежек" по лестницам. Мы его в машину погрузили и помогли снять комбинезон. В тот день его на вызовы к ковидным больше не направляли, — рассказывает Светлана.
Безопасность сейчас важнее удобства, но Ныровы все же надеются: летом ситуация улучшится и надевать экипировку придется реже. А вот привычка постоянно мыть руки точно останется.
— Мы теперь как только видим кран, сразу бежим к нему, — смеется Светлана. — С вызовов возвращаемся — моем руки, идем в туалет — моем руки, после туалета — снова моем. Сверху еще обрабатываем антисептиком. Первое время кожа сохла, но теперь привыкла и ручки у нас идеальные.
Весь экипаж после вызова с подозрением на ковид проходит обработку в специальном боксе. Машину обливают снаружи и внутри, проветривают, специальным средством опрыскивают костюмы. Если снял комбинезон — его нужно утилизировать.
— Мы себя из-за этих белых костюмов называем ангелами, — говорит Светлана. — Но все же для нас настоящие ангелы — те, кто в реанимации и стационарах работает: 24 часа за закрытым стеклом, среди тяжелеющих и умирающих. И привозят все новых и новых. Я бы, наверное, такого не выдержала.
Справляться с нагрузкой на работе и ограничениями пандемии помогают мысли о будущем. Юля мечтает сесть на поезд и проехать полстраны, как в детстве со своей бабушкой-проводницей. У Аркадия и Светланы планы на отпуск более прагматичные — завершить ремонт в квартире.
— Хочется погулять всей семьей в парке, съездить куда-нибудь. Не хватает сейчас простых радостей, — говорит Светлана. — В выходные у нас теперь в основном сон, проваливаешься в него, просыпаешься в каком-то бреду, слабый совсем. Говорят, люди дома включают какие-то онлайн-тренировки, бегают в парках. Недавно видели мужчину на пробежке нашего примерно возраста, в спортивной форме, молодец. Мы с мужем как раз возвращались со смены, и я подумала: что бы меня сейчас заставило взять и побежать? Ничего. Мы домой идем медленно, почти ползком, как говорит Аркадий: "Ведем друг друга!" Так что я желаю, чтобы пандемия закончилась, все мы были здоровы и наконец как следует отдохнули.
Беседовала Евгения Горкунова
За помощь в организации интервью благодарим Общероссийский народный фронт