Серебряный князь Золотого века. К 205-летию со дня рождения Алексея Толстого

В русской культуре среди троицы великих Толстых Алексей Константинович занимает самое скромное место. Бесспорно, "Война и мир" на строгих весах литературной критики куда внушительнее, чем "Упырь", а "Князь Серебряный" уступает "Петру Первому". И даже сам статский советник Козьма Петрович Прутков из Пробирной палаты русского юмора куда менее популярен в России и мире, чем суицидальная Анна Аркадьевна Каренина…

Но все же — при всей скромности Алексея Константиновича на фоне своего троюродного брата Льва Николаевича и четвероюродного внучатого племянника Алексея Николаевича — этот третий Толстой из пантеона русской литературы тоже глыба. Тоже скала, пусть и надломленная судьбою.

"Черная курица" и золотая молодежь

Герой нашего рассказа родился 5 сентября (нового стиля) 1817 года на берегах Невы в столице Российской империи. Происхождения был самого аристократического — сын графа, потомок последнего гетмана Запорожского казачества, родственник знатнейших фамилий империи от Нарышкиных до Шереметевых, он еще и в крестные отцы с матерью получил графа Разумовского и графиню Апраксину. Словом, самые сливки верхов общества. Элита элит.

Если учесть, что официальный отец нашего героя, владелец богатых поместий, был еще и одним из руководителей Государственного ассигнационного банка, главного банка Российской империи, то становится совсем благостно. Даже слишком!

В куда менее благостной реальности маленький Алеша Толстой все детство называл отцом совсем другого человека, не графа Константина Толстого. Папой он называл своего родного дядю, брата матери. Ведь родители по неизвестной причине разошлись сразу после рождения мальчика — склонная к злословию и сплетням столичная молва считала, что граф Толстой был плодом кровосмесительной связи графини Анны Толстой (в девичестве Перовской) с родным братом, Алексеем Перовским.

Что там было, было ли и как — мы уже никогда не узнаем. Зато знаем, что Алексей Перовский, фактический воспитатель Толстого, был не только заслуженным героем Отечественной войны 1812 года, но являлся еще и талантливым писателем. Старший приятель и покровитель молодого Пушкина, под псевдонимом Антон Погорельский он создал ряд колоритных произведений — его "Вечера в Малороссии" фактически предвосхитили и оказали явное влияние на творчество Гоголя.

А специально для маленького Алеши Толстого, своего племянника (а если верить аристократическим сплетням — своего сына), Перовский-Погорельский сочинил сказку "Черная курица". И вот эту сказку, даже спустя два столетия, многие из нас помнят.

Помнят хотя бы по советским мультфильму и кинофильму. Действительно, "Черная курица, или Подземные жители" — волшебная сказка, впервые изданная в 1829 году, — это не просто тонкое и талантливое сочинение, но это еще и первое авторское произведение русской литературы для детей! Алексей Перовский, сочиняя сказку для Алеши Толстого, стал первым детским писателем на русском языке, и "Черная курица" до сих пор идет на сценах российских театров.

Потому неудивительно, что у героя нашего рассказа с детства имелись и вкус, и склонности к искусству с литературой. Этому способствовало и самое лучшее образование. В 13 лет мальчик — помним, самого аристократического происхождения! — становится "товарищем для игр" будущего императора Александра II. Воспитанием и образованием царского наследника тогда руководил поэт Василий Жуковский, один из талантливейших первопроходцев Золотого века русской литературы. То есть вместе с царским сыном поэт и педагог Жуковский воспитывает и юного Алешу Толстого.

Алеша Толстой и Саша Романов (будущий царь) не только вместе учатся у лучших преподавателей, но и вместе растут. Будущий писатель и будущий император вместе путешествуют по Италии и Германии, вместе бегают наперегонки по коридорам Зимнего дворца и даже играют в солдатики с обычно строгим императором Николаем I. Они не могут знать, что спустя полвека двоюродная племянница Алексея Толстого — знаменитая революционерка Софья Перовская, руководительница "Народной воли" — организует убийство Александра II.

Вообще, глядя сквозь два минувших столетия, все это вычурное благополучие золотой молодежи, вкупе со странностями происхождения, с талантливой и депрессивной "Черной курицей", с венценосным другом детства, которого убьет племянница, — все это воспринимается как какой-то аристократический надлом. Как тревожное очарование едва наметившегося упадка посреди искусного и искусственного великолепия…

"Листок для светских людей"

В 16 лет юного графа Алешу Толстого зачисляют на государеву службу в непривычном для нас чине "студента" в Архив Министерства иностранных дел. Напомним, в том самом Архиве МИДа тогда служит титулярный советник Пушкин А.С., уже очень известный литератор, но все еще не "наше все".

Первые 15 лет на госслужбе аристократ Толстой работал в МИДе — побывал в загранкомандировках в Германии (представлявшей тогда собой конгломерат разных государств), послужил в Департаменте хозяйственных и счетных дел (аналоге канцелярии и отдела кадров МИД). В 1849 году в чине надворного советника — соответствует подполковнику в армии — перешел на службу в Собственную Его Императорского Величества канцелярию — в наше время ближайшим аналогом этого учреждения будет администрация президента.

Поскольку Толстой и аристократ, и приятель сначала наследника, а потом царя, то он получает еще и ряд почетных придворных должностей. В год отмены крепостного права, 161 год назад, 44-летнему Алексею Толстому присваивают звание императорского егермейстера — к охоте это отношения уже не имело, зато приравнивало носителя к генеральскому званию.

Так что из всей троицы великих Толстых русской литературы именно Алексей Константинович был самый чиновный и титулованный. Он же, кстати, был и самый богатый, если судить по поместьям с крепостными.

Впрочем, госслужба никогда не была главной в жизни аристократа. С детства увлекаясь литературой, он с юношества начал писать. Первая его книга вышла из печати весной 1841 года — фантастическая повесть "Упырь". По сути, это большой и многослойный рассказ в жанре модной тогда "готической литературы" — предтечи современных хоррора и мистики.

Дебют 23-летнего Толстого, вышедший в свет под псевдонимом Краснорогский (в честь имения Красный Рог, где литератор "Антоний Погорельский" воспитывал мальчика Алешу), нельзя назвать выдающимся шедевром на все времена, но это крепкий литературный уровень для его эпохи. Вполне уверенный старт.

Осенью 1843 года публикуется и первое стихотворение нашего героя — стиль характерен для лирики того столетия:

Когда солнце зайдет, когда месяц взойдет

И звезда средь моих закачается вод,

Приходи ты тайком, ты узнаешь о том,

Что бывает порой здесь в тумане ночном!

Что там "в тумане ночном" бывало у графа Толстого, мы можем только догадываться, зато знаем, что его первый поэтический дебют состоялся на страницах "Листка для светских людей" — главного журнала мод в столичном Петербурге.

В следующие три десятилетия из-под пера Алексея Константиновича выйдет два десятка стихотворных баллад, посвященных русской истории в ее романтическом прочтении. Названия баллад говорят сами за себя — "Курган", "Князь Ростислав", "Князь Михайло Репнин", "Богатырь", "Старицкий воевода", "Змей Тугарин", "Песня о Гаральде и Ярославне", "Песня о походе Владимира на Корсунь", "Три побоища", "Роман Галицкий", "Ушкуйник", "Илья Муромец", "Алеша-Попович", "Садко" и пр.

Например, в балладе "Роман Галицкий" Толстой описывает реальный исторический факт, как папа римский обещал королевскую корону русскому князю в обмен на переход в католичество:

К Роману Мстиславичу в Галич послом

Прислал папа римский легата.

И вот над Днестром, среди светлых хором,

В венце из царьградского злата,

Князь слушает, сидя, посольскую речь,

Глаза опустив, опершися на меч…

Некоторые из исторических баллад — это настоящие и очень сильные драмы, где Толстой раскрывает всю неоднозначность большой истории, которую не описать лишь черно-белыми красками. В балладе "Василий Шибанов" царь Иван Грозный и князь Курбский вновь сходятся в заочной дискуссии, длящейся уже который век.

Надо сказать, что и форма у Толстого соответствует сложному содержанию. Он часто творил не привычными нам четверостишиями, а куда более редкими стихотворными комбинациями. Например, упомянутый "Василий Шибанов" — это сплошной октет восьмистишия. И одно из этих восьмистиший есть самое яркое и бессмертное описание опричнины в русском искусстве и литературе:

В ответ властелину гудят терема,

Звонит с ним и Вяземский лютый,

Звонит всей опрични кромешная тьма,

И Васька Грязной, и Малюта,

И тут же, гордяся своею красой,

С девичьей улыбкой, с змеиной душой,

Любимец звонит Иоаннов,

Отверженный Богом Басманов.

Впрочем, еще раз повторим, Алексей Константинович Толстой сложен и по форме, и по содержанию — даже страшная "опричня" с Иваном во всех смыслах Грозным у него отнюдь не черные персонажи, а очень непростые символы тяжкой, но необходимой государевой власти.

"Средь шумного бала, случайно..."

Свою судьбу герой нашего рассказа встретил на маскараде в Большом театре в январе 1851 года. Правда, сначала его грядущей судьбой увлекся Иван Тургенев (тот самый, с "Муму" и "Бежиным лугом"). Они с Толстым были ровесниками и приятелями. Неудивительно, что Тургенев, заметив в разгар гуляний фигуристую девицу в маске, потянул знакомиться и Толстого.

Без маски незнакомка показалась Тургеневу не столь привлекательной. "Что же я тогда увидел?.. Лицо чухонского солдата в юбке!" — злословил он позднее. А вот Алексей Толстой влюбился. И влюбился на всю жизнь.

Софья Миллер (в девичестве Бахметьева) действительно не была красавицей. Но, как писал один из очевидцев — журналист и дипломат Константин Головин, кстати, позднее один из основателей черносотенного движения, — "Софья Андреевна была живым доказательством, что обаяние не нуждается в красоте. Черты лица ее привлекательными не были, но умные глаза и умный тоже золотой голос придавали малейшему ее слову что-то особенно завлекательное".

Влюбленный Толстой после первой встречи с Софьей написал знаменитые стихи, позже ставшие романсом на музыку Чайковского:

Средь шумного бала, случайно,

В тревоге мирской суеты,

Тебя я увидел, но тайна

Твои покрывала черты.

Лишь очи печально глядели,

А голос так дивно звучал,

Как звон отдаленной свирели,

Как моря играющий вал.

Мне стан твой понравился тонкий

И весь твой задумчивый вид,

А смех твой, и грустный и звонкий,

С тех пор в моем сердце звучит.

В часы одинокие ночи

Люблю я, усталый, прилечь —

Я вижу печальные очи,

Я слышу веселую речь;

И грустно я так засыпаю,

И в грезах неведомых сплю...

Люблю ли тебя — я не знаю,

Но кажется мне, что люблю!

В личных письмах возлюбленной он писал уже прозой, но тоже романтично: "Бедное дитя, с тех пор, как ты брошена в жизнь, ты знала только бури и грозы… Мне тяжело даже слушать музыку без тебя".

Софья, женщина бурной биографии и не мене бурной личной жизни, ради Толстого поначалу отвлеклась от многочисленных романов. Счастливый Толстой хотел жениться. Однако семья графа — прежде всего, его мать, которую Алексей очень уважал, — высказалась категорически против брака с "ужасной женщиной". Да и сама Софья была замужем, а развод в те времена был делом сложным и долгим.

Несколько лет они встречались тайно. Открытые отношения начались во время Крымской войны — когда Англия и Франция начали боевые действия против России, граф Алексей Толстой, хотя и был сугубо гражданским человеком, не остался в стороне. По примеру своего дяди и воспитателя, героя 1812 года, он вступил добровольцем в ополчение. Но по пути к местам сражений заболел тифом и едва не умер. Во время болезни Софья ухаживала за ним.

Толстой выжил, но узами брака влюбленные сочетались спустя аж 12 лет после первого знакомства, когда Софья, наконец, развелась с предыдущим мужем, а Толстой похоронил любимую матушку и вышел в отставку с чиновничьей службы. Обвенчавшись в 1863 году, вместе они прожили еще 12 лет. И для Толстого они едва ли были счастливыми — темпераментная Софья к тому времени явно разлюбила бывшего любовника, ставшего мужем. Как говорили в высшем свете, новоиспеченная графиня Толстая "скучала". Слишком влюбленный и покладистый муж, прощавший все измены (среди любовников Софьи был и модный тогда писатель Григорович, приятель Достоевского), ее раздражал.

Графиня еще и дразнила влюбленного по уши графа, подчеркивая, что проза Тургенева сильнее прозы Алексея Толстого. Тут, правда, признаем, что коловшая мужа Софья в этой оценке была права. Но граф был интеллигентом и в хорошем, и в самом плохом смысле слова… Потому любящий Толстой страдал и выплескивал накопленные чувства в творчество.

"Золотой узор на темной ткани…"

Кое-что из этого творчества мы еще помним по школьной программе. Первой публикации исторического романа "Князь Серебряный" как раз этой осенью исполняется 160 лет. Помимо романа были театральные трагедии ("Царь Борис", "Смерть Иоанна Грозного" и др.), множество стихов — от лирики до сатиры. Почти забытая ныне сатира Алексея Константиновича Толстого была весьма популярна у его современников. Зачастую она не проходила официальную цензуру и распространялась в рукописях.

Созданный Толстым совместно с братьями Жемчужниковыми образ "благонамеренного чиновника" Козьмы Пруткова — это, безусловно, один из лучших образцов русской социально-политической сатиры XIX века. Были у него и чисто хулиганские поэтические юморески типа "Бунт кастратов в Ватикане".

Кое-что из его поэтического юмора и в наши дни звучит на удивление актуально. Вот кусочек из сатирической поэмы "Сон Попова", в которой безусловный патриот Толстой пародирует казенный патриотизм:

Искать себе не будем идеала,

Ни основных общественных начал

В Америке. Америка отстала —

В ней собственность царит и капитал…

Напомним, что Толстой прекрасно владел не только русским языком — он удачно переводил с немецкого и французского стихи Байрона, Гете, Гейне, Шенье. Сам же ряд своих стихов перевел на немецкий, в том числе и это:

Что ни день, как поломя со влагой,

Так унынье борется с отвагой.

Жизнь бежит то круто, то отлого,

Вьется вдаль неровною дорогой,

От беспечной удали к заботам

Переходит пестрым переплетом,

Думы ткут то в солнце, то в тумане

Золотой узор на темной ткани.

"Золотой узор на темной ткани" — это прямо просится на эпиграф к биографии Алексея Константиновича Толстого. Незадолго до смерти он был избран членом-корреспондентом Императорской академии наук. Любопытно, что в тот же день членом-корреспондентом стал и его троюродный брат Лев Толстой, уже опубликовавший "Войну и мир".

Лев Николаевич был младше троюродного брата на 11 лет, а переживет аж на 35. Алексей Толстой умер осенью 1875 года. Сегодня бы сказали, что умер как типичный "контркультурный герой" от передоза наркотиков. Однако в XIX веке морфий прописывали врачи — граф спасался им от приступов головной боли и несчастной любви. И однажды, в один из сентябрьских дней 147 лет назад, не спасся.

Редакция ТАСС не поддерживает употребление наркотической, табачной и алкогольной продукции.​​​​​