Миграционный вопрос: что опять не поделили Италия и Франция
Вера Щербакова — о новом витке миграционного кризиса в Италии из-за людей на Ocean Viking
Новый конфликт Рима и Парижа — лишь очередной акт давней пьесы. Эта долгая история соперничества Франции и Италии на этот раз отразилась в теме незаконной миграции, ставшей с приходом нового правительства в Италии вновь актуальной.
Речь идет о морском маршруте, пролегающем от берегов Северной Африки (из Ливии и Туниса) через Сицилийский пролив к Италии (реже Мальте, Греции и Испании). На протяжении последних полутора лет о спасенных африканцах экипажами судов неправительственных организаций (НПО) почти не было слышно. Но, как оказалось, они никуда не исчезали, и спасенных в море людей исправно продолжали завозить в итальянские порты. Стоит отметить, что на такую гуманитарную акцию приходится лишь часть прибывающих — многие добираются самостоятельно до Сицилии или до небольшого острова Лампедуза, который ближе к африканским берегам, чем к материковой Италии. Периодически островные власти жаловались на переполненность местного центра приема, но новости с "морских фронтов" не занимали первые полосы газет. В этом, очевидно, была линия правительства Марио Драги. Дискуссия на европейском уровне по пересмотру условий приема — пресловутых Дублинских соглашений, предполагающих обязательство приема мигранта в стране прибытия, — тоже ушла на дальний план на фоне новых более важных вызовов (энергетического рынка, например).
Возвращение на круги своя
Но сейчас к власти в Италии пришла правоцентристская коалиция (в том числе с партией "Лига" Маттео Сальвини), одна из заявленных целей которой — пресечь незаконную миграцию, начиная с морских перевозок судами НПО. И Сальвини, и премьер-министр страны Джорджа Мелони называют их службой "такси" и видят мало гуманитарного в их деятельности. Или, по крайней мере, это гуманитарное бремя должно, по убеждению правоцентристов, равномерно ложиться на плечи всех европейских стран.
Рекордное число мигрантов по морю прибыло в Италию в 2016 году, тогда их число превысило 180 тыс. человек за год. Так, впервые остро встал вопрос о необходимости "европейской солидарности" в их приеме. Уже тогда глава МВД страны Марко Миннити начал ограничивать деятельность НПО в Сицилийском проливе, однако он был министром левоцентристского кабинета. Хотя уже тогда откровенно признавали, что большинство прибывающих (пусть среди них и было всегда много женщин и детей) не подпадают под определение беженцев и являются экономическими мигрантами.
В 2018 году в правительство вошла "Лига", а ее лидер Сальвини возглавил МВД. При нем число мигрантов, прибывших по морю, сократилось и в 2019 году составило едва 10 тыс. Но он за это поплатился двумя судебными процессами по обвинениям в превышении полномочий и незаконном удержании людей. Тактика Сальвини заключалась в том, чтобы не пускать суда НПО (и не только) в итальянские порты до того, как не будут получены гарантии от европейских стран, что они заберут себе часть спасенных. Этот механизм перераспределения был закреплен даже на уровне ЕС, но на добровольных основах. В последующие два года число прибывающих по морю стало постепенно расти, и с начала 2022 года их число достигло почти 90 тыс. человек.
Правительство Мелони вернулось к старой формуле "неприема", за что сразу получило заряд критики, главным образом от ближайшего соседа — Франции и ее президента Эмманюэля Макрона. Этот практически дипломатический конфликт Рима и Парижа спровоцировали чуть более 200 мигрантов, которым Рим не дал высадиться с борта судна Ocean Viking в итальянском порту после того, как (хотя не без скрипа) все-таки принял почти 600 мигрантов с двух других судов НПО.
Вроде бы это уже неоднократно повторяющаяся история и просто все вернулось на круги своя, если бы не одна деталь. Мэр Марселя поначалу как будто заявил, что готов принять скитающихся, за что Мелони даже публично поблагодарила Францию, сочтя эту позицию проявлением столь драгоценной (и часто отсутствующей) солидарности. Но не тут-то было. Официальный Париж не только не стал проявлять эту самую солидарность, но обрушился на Рим с обвинениями чуть ли не в человеконенавистничестве.
И это при том, что французские жандармы ежедневно на границе с Италией, по информации Radio-1, разворачивают по 80 мигрантов, пытающихся прорваться во Францию через десять пунктов перехода, в том числе в горах. За последние восемь лет там погибли 28 человек. Несколько лет назад СМИ ежедневно вели репортажи из города Вентимилья, где тысячи мигрантов, не допущенных во Францию, разбили палатки на скалах. В 2021 году оказаться на французской стороне удалось 24 тыс., но нелегально, сообщает Radio-1.
При этом французские власти в "наказание" Рима за негуманное отношение к прибывшим на Ocean Viking еще и пригрозили не участвовать больше в программе перераспределения мигрантов, по которой Париж должен был забрать более 3 тыс. человек. Но тут выяснилось, что механизм перераспределения не работает — за последний год из 90 тыс. прибывших в Италию по морю мигрантов европейские страны-союзницы приняли у себя лишь 117 человек, из которых Франция — 38. Когда как должны были — не менее 8 тыс. Эти данные озвучила премьер-министр Мелони, а представители ее партии в своих комментариях СМИ практически посмеялись над угрозой Парижа кого-то там не принимать.
Из пункта А в пункт В
Левоцентристская пресса тут же не преминула выступить со своими разоблачениями: мол, в Италии за убежищем обращаются гораздо меньше (45 тыс.), чем во Франции (103,8 тыс.) и Германии (148 тыс.). Даже в Испании таких запросов более 65 тыс. Но это другое: речь-то идет о первом приеме — следуя международному праву оказания первой помощи терпящим бедствие в первом безопасном порту. И здесь Италия возглавляет список. По данным газеты Il Giornale, первый прием с идентификацией и прочими услугами, например, в 2020 году обошелся Италии в €1,3 млрд. Средства, поступающие из ЕС "на солидарность", гораздо меньше. И в этом кроется главный клубок проблемы. Первое: мало кто из мигрантов из бедных стран к югу от Сахары желают оставаться в Италии. Эта страна (как, впрочем, и Испания, и Греция) — только первая точка, но не конечный пункт назначения. Второе: в Италии отсутствуют программы интеграции мигрантов. Прибывающие часто попадают в сети этнических мафий и в лучшем случае за копейки нанимаются на тяжелые сельскохозяйственные работы на юге Апеннин, а в худшем — просят милостыню или занимаются проституцией (и мало ли еще какой преступной деятельностью).
Не буду вдаваться в подробные размышления о нехватке рабочей силы во многих секторах итальянской экономики и быстростареющем населении на фоне рекордно низкой рождаемости ("демографическая зима"), что чуть ли не ставит выживание нации в зависимость от здоровой миграции. Данность здесь и в том, что прибывающие по морю в Италию составляют менее 10% всех мигрантов в стране.
В целом ничего нового. Не нов даже сам факт стычки Парижа и Рима — до точки, близкой к дипломатическому скандалу, две столицы неоднократно доходили. Достаточно вспомнить лишь последние эпизоды, когда, будучи министром правительства Италии, Луиджи Ди Майо (тогда еще представлявший почти антисистемное "Движение "5 звезд") поехал поддерживать протесты "желтых жилетов". Или когда французские остряки наподобие журнала Charlie Hebdo печатали малоуважительные карикатуры на темы итальянских трагических событий, таких как землетрясение или пандемия коронавируса, жертвой которой Италия стала первой в Европе.
Их нравы
Были и гораздо более серьезные прецеденты еще раньше, когда ссорились Сильвио Берлускони и Николя Саркози. Не говоря уже о том, что Италия и Франция всегда соперничали за Ливию (и ее природные ресурсы). В определенных кругах журналистов и аналитиков давно убеждены, что кампания НАТО в Ливии в 2011 году, следствием которой стало убийство Муаммара Каддафи, была инициирована во многом Саркози, раздразненного аппетитами на ливийские нефтяные месторождения, на которых давно и плотно работала итальянская Eni. А если вспомнить, что за несколько лет до этого Берлускони еще и подписал Договор о дружбе с Ливией, чтобы закрыть страницу колониализма 100-летней давности, то сомнения отпадают даже у скептиков. И видится мне, что нынешняя ситуация с миграцией — еще одно последствие тех событий.
Но последний акт Марио Драги в этой итало-французской истории любви-нелюбви закончился на высокой ноте: на излете своего мандата он слетал к Макрону на ужин. Новый акт уже с Мелони в качестве действующего лица тоже как будто начинался за здравие — Макрон стал первым, с кем она побеседовала на одной из римских крыш сразу после назначения премьером. Все, что последовало далее с мигрантами, — это словно первый ей урок высокой европейской политики и предательства.