Уроки английской грамматики. Почему исход Brexit все сложнее предсказать

Те, кто изучал английский язык, должны прекрасно помнить о таком явлении грамматики, как модальные глаголы. О том, насколько их много. О том, как поначалу бывает сложно перевести некоторые из них на русский. О том, как степень вероятности события возрастает по ходу движения по списку — от самого слабого may ("возможно") до железобетонного will, когда событие уж точно произойдет.

Читая статьи британских газет по Brexit, я вдруг поймал себя на мысли, что лучшего времени для того, чтобы освежить в памяти подобные глаголы, давно не предоставлялось. Путь, по которому вскоре пойдет британский политический процесс, выглядит настолько запутанным и тупиковым, что даже ведущие аналитики не обходятся без этой грамматической подушки безопасности. Описывая текущий период политической неопределенности, они вовсю соревнуются в использовании модальных глаголов, за чем скрывается одна простая истина — мало кто понимает, чего именно ожидать.

Особенно наглядно это стало видно в последние дни, когда доподлинно никто не знал, будет ли голосование в британском парламенте по тексту соглашения с Евросоюзом об условиях Brexit или нет. В итоге британский премьер-министр Тереза Мэй объявила, что процедура, изначально запланированная на 11 декабря, откладывается на неопределенный срок. Ясности и определенности от этого не прибавилось, сумбура тоже меньше не стало. 

Простая задачка со сложным ответом

С одной стороны, условия этой арифметической задачки крайне просты — 29 марта следующего года Великобритания должна покинуть Евросоюз, в котором она пробыла около 40 лет. Лидер британской Консервативной партии, премьер-министр Тереза Мэй, достигла в прошлом месяце сделки с Брюсселем по условиям "развода". Теперь это соглашение должно быть вынесено на рассмотрение британских депутатов, которые скажут последнее слово — принимать сделку или нет.

С другой стороны, все ох как непросто. Судя по нынешним раскладам в парламенте, вероятность того, что законодатели одобрят эту сделку, равна нулю. Соглашение раскритиковали не только оппозиционная Лейбористская партия, не только Демократическая юнионистская партия Северной Ирландии, без которой Мэй теряет большинство в парламенте, но и многие члены самой правящей партии.

Причем противодействие Мэй среди однопартийцев-тори настолько велико, что ей предсказывали два исхода голосования — плохой и очень плохой. При первом депутаты отвергали ее сделку с перевесом голосов в 20. При втором — голосов в 100−200. Понятно, что поражение с таким разгромным счетом привело бы к неминуемой отставке Мэй.

На премьера тем временем оказывается все большее давление с тем, чтобы она вернулась в Брюссель и провела новые переговоры. Все активнее раздаются требования добиться для Лондона более приемлемых условий выхода из ЕС, особенно в том, что касается границы на острове Ирландия. От премьера требуют таких договоренностей, при которых Северная Ирландия не оказывалась бы постоянно привязанной к таможенной зоне и общему рынку ЕС, причем в полном отрыве от остальной Великобритании.

Согласна с этим и Мэй. Выступая накануне в парламенте, она признала, что всем хороша сделка, но не вызывает консенсуса именно по теме Северной Ирландии.

Заграница не поможет

Сложность заключается в том, что переломить существующие настроения в Брюсселе британским политикам вряд ли удастся. Евросоюз изначально занял крайне жесткую позицию по отношению к Великобритании. Отчасти это было сделано, чтобы страны, которые начнут взвешивать шансы выхода из ЕС, дважды подумали перед тем, как решиться на такой шаг. Как писал Александр Пушкин, правда, вовсе не про Brexit, — "его пример другим наука".

Поэтому отказываться от жесткой линии европейские бюрократы вряд ли захотят. Все это повышает риски для Мэй. Заявить о достижении хорошей сделки, потом признать, что она и не столь великолепна, вернуться в Брюссель, чтобы, вероятнее всего, получить вежливый, но твердый отказ, — этот сценарий столь же верно приведет к ее отставке, как и предыдущий. К слову, в Брюсселе уже заявили, что новых переговоров с британцами начинать они не собираются.

На что в этой ситуации рассчитывает Мэй, остается только догадываться. Может, у нее есть какие-то козыри в рукаве, может, на то все и рассчитано, чтобы, получив от ЕС "от ворот поворот", вернуться обратно на родной остров и сказать строптивым депутатам: "Я сделала все, что могла. Или вы принимаете сделку на моих условиях, или Brexit не будет вовсе".

Между тем, словно Мэй не хватает проблем, лейбористы не скрывают своего желания объявить о недоверии нынешнему премьер-министру. Вероятнее всего, это у них не получится, но нервы Терезе Мэй это изрядно потреплет. Да и неясно, пройди действующий премьер жернова нынешнего кризиса, как ей существовать дальше, потеряв важнейшую поддержку североирландских юнионистов.

Модальность премьера

Конечно, есть еще ядерный вариант — провести второй референдум. Задать населению вопрос, готово ли оно сейчас, увидев на деле, какой неразрешимый кубик Рубика представляет собой этот Brexit, вновь высказаться за разрыв связей с Брюсселем. Но тут, глядишь, возмутятся те 17 млн британцев, которые искренне заявили два года назад о желании не иметь ничего общего с ЕС. И что же сейчас им на голубом глазу предложат: "А давайте попробуем еще раз, может, на этот раз итоги голосования будут другими?"

Ситуация рискует быстро выйти из-под контроля. Как показал пример движения "желтых жилетов" в соседней Франции и разгромленный центр Парижа, реакция населения на открытое пренебрежение запросами общества может быть стремительной и очень жесткой. Сама Мэй, кстати, обратила накануне на это внимание, заметив, что новый референдум лишь вновь расколет страну, так же как и в 2016 году.

Так что на данный момент с уверенностью можно сказать лишь одно — голосования сегодня не будет. По остальным вопросам никакой ясности нет.

Особую ироничность в таких обстоятельствах приобретает фамилия нынешнего премьер-министра Великобритании Терезы Мэй. На русский язык may можно перевести не только как месяц май, но и как модальный глагол "может быть". И это выглядит очень симптоматично в ситуации, когда политическая модальность безраздельно завладела Великобританией.