Сергей Носов: прорвемся! И будем жить

— Думали ли вы, Сергей Константинович, что когда-нибудь будете по-хозяйски произносить легендарное "Приезжайте к нам на Колыму"?

— Откровенно говоря, нет.

А фильм "Бриллиантовая рука" — советская классика, его все смотрели. И крылатую фразу, конечно, помнят. Слыша ее, люди обычно отвечают второй частью реплики: мол, лучше вы к нам…

Но в любой шутке, как известно, лишь доля шутки. Чтобы представить размеры России, оценить красоту и просторы, понять проблемы, надо ездить по стране, увидеть ее изнутри.

— Это ясно. Мой вопрос был о "загогулине" в вашей судьбе. Врио губернатора вас назначили в День пограничника. И отправили в Магадан. Защищать дальние рубежи Отечества…

— Как-то совсем не обратил внимания на дату. Видимо, в тот момент мысли были заняты другим…

На самом деле военных на Колыме осталось мало. Правда, пограничников вернули. Морских. Охраняют особую экономическую зону. Не так давно проводили учения.

— Зато здесь должно быть много тех, кто сидит, и тех, кто их сторожит. Как говорится, есть регионы депрессивные, а у вас репрессивный.

— Типичная ошибка приезжающих с "материка". Тут давно нет того количества зон и лагерей, как было во времена ГУЛАГа. Лишь руины кое-где сохранились.

— Тем не менее, согласитесь, дальше Магадана услать трудно.

— Да, предложение возглавить именно этот регион было неожиданным. Вернее сказать, поручение. Сложное и ответственное. А такие задания надо выполнять.

— Предполагалось, что останетесь на Урале.

— Глупо отрицать очевидное: это мои родные края, хорошо их знаю. В Челябинской области родился и учился, в Кемеровской и Свердловской трудился... Мне не нужно ничего объяснять о менталитете и особенностях характера уральцев. Я сам такой!

Но, попав в Магадан, познакомившись с положением дел на месте, понял логику кадрового решения президента Путина.

— Объясните.

— Ситуация на Колыме в чем-то напоминает ту, которая была в Нижнем Тагиле, когда я пришел туда мэром в 2012 году.

— Безнадега-точка-ру?

— Ну почему же сразу безнадега? Сложно, запущено — это да. Но поправимо.

Здесь говорят: "Советский Союз уже ушел, а Россия еще не пришла". По состоянию в экономике, городской инфраструктуре я словно вернулся в поздние 90-е. Местные жители и на личном приеме, и на больших встречах криком кричат о наболевшем. Например, человек приходит в больницу, а его отправляют в аптеку: купите лекарства и возвращайтесь. Иначе лечить не будем — нечем.

Недавно умер главврач Северо-Эвенской районной больницы: на месте помощь оказать не сумели, а самолет несколько дней не летал из-за погоды. В Эвенск по-другому не доберешься, только по воздуху. Ну или по морю, что не быстрее. Человеку было сорок с небольшим. По сути, не смерть, а гибель. И приговор сложившейся системе.

Проблем хватает! С дорогами на Колыме беда. Хотя я видел и похуже. Все в том же Нижнем Тагиле. В своей жизни я не раз и не два попадал в сложные ситуации, и у меня уже выработался определенный алгоритм действий в них. Самое трудное — победить апатию и безразличие, заставить людей поверить, что изменения к лучшему возможны и они произойдут.

Наш народ любит по-шукшински "срезать" начальника, попарить ему мозги, повалять дурака. Помню, как в двадцать шесть лет стал первым заместителем начальника мартеновского цеха на Магнитке и пытался заставить рабочих соблюдать технологические требования. Сначала им это активно не нравилось, поскольку снижало производительность труда и, соответственно, начисляемую зарплату.

Скажем, шлаковую лётку надо было постоянно держать в порядке, а это тяжелая задача. Физически тяжелая.

Знаете, что такое лётка?

— Жду, пока расскажете.

— Отверстие в мартеновской печи, через которое спускают шлак. Лётку необходимо регулярно чистить, иначе она зарастет. А чистят как? Стоят и, держа лом на весу, долбят, долбят… Муторное занятие!

Нет, металлургам не зря давали так называемый горячий стаж с различными льготами и правом раннего выхода на пенсию. Бывало, пластмассовая каска на голове начинала плавиться, а потом, извините, соплей стекала вниз, суконная куртка реально сгорала, ткань рассыпалась в руках, превращаясь в лохмотья. Ведь приходилось постоянно работать с расплавленным металлом, температура которого — тысяча шестьсот градусов по Цельсию…

— Вы это видели?

— Со мной это не раз случалось!

Но пример с лёткой я привел для другого. Наши люди все сделают, если им доходчиво объяснить, а потом правильно организовать процесс. Главное — быть последовательным, не отступать и стоять на своем.

Жить и работать легче, когда усвоишь, что есть правила, которые недопустимо нарушать. Так в любом деле. Прозвучит банально, но в идеале труд должен приносить человеку удовлетворение. Если же он превращается в поденщину, ждать хорошего результата не стоит.

Когда в конце 1998 года я приехал на Нижнетагильский металлургический комбинат (НТМК), там работали две домны из шести, да и те были на грани закрытия. Задолженность по зарплате составляла шесть месяцев. Никто ни во что не верил, от будущего ждали только худшего. Еще раз повторю: самое страшное — обреченность в глазах людей.

В подобной ситуации нужен лидер, который поведет за собой коллектив и скажет: "Прорвемся! Будем жить!"

— Этим человеком стали вы?

— Так вышло. Мы сумели все изменить быстро, буквально за полтора года. К началу 2000-го долги погасили, зарплата росла на 25% в год, начали строить жилье и бесплатно выдавать квартиры очередникам, восстановили прежние объемы производства...

Люди опять с гордостью заговорили, что работают на НТМК. Но сложный этап нужно было пройти — от обреченности до надежды, потом до уверенности и убежденности, что все получится.

— Хотите повторить опыт на Колыме?

— Универсального рецепта, конечно, нет, у каждого случая свои нюансы, но в основе лежат одни законы — экономические, социальные, даже психологические. Когда-то в похожем режиме работал мой дед, возглавивший Магнитогорский металлургический комбинат в предвоенном 1940-м, потом отец, руководивший заводами в Макеевке, Днепродзержинске, "Криворожсталью"…

— Вы в каком поколении металлург, Сергей Константинович?

— Получается, в четвертом. Прадед трудился кузнецом в Катав-Ивановске. Сейчас это райцентр в Челябинской области. Дед получил образование металлурга в Томске, работал в Белорецке, Сталинске (теперь это Новокузнецк). Директором Магнитогорского металлургического комбината Григорий Иванович стал в тридцать пять лет. Стремительная карьера! Дед умер очень рано, в сорок шесть лет, но сделать успел много.

Отец после института начинал на ММК подручным сталевара, отработал там много лет. В 1981 году его отправили на Украину: сначала в Донбасс, потом в Днепропетровскую область.

Каждый из них решал сложные задачи. Дед в годы Великой Отечественной расширял на Магнитке производство, налаживал выпуск продукции для фронта, в кратчайшие сроки искал и находил оптимальные инженерные решения. Все делалось с колес! Женщины сменили мужей у домен и мартеновских печей, дети, подвинув под ноги пустые ящики, заняли места у станков… Убежден — без работы тыла не было бы и 9 Мая. Есть выражение "Магнитка победила Рур". Это так. Промышленность СССР оказалась сильнее, чем у всей Европы.

Деды выстояли, значит, и мы обязаны не уронить планку. Уверен, нынешние попытки давления на Россию не достигнут результата. В критической ситуации наш народ способен на чудо. Это доказывалось много раз.

Применительно к Магнитке часто вспоминают эпизод из военного периода, когда принималось решение о прокатке танковой брони на блюминге. Ответственность колоссальная, риск немалый, в случае ошибки персональную ответственность нес бы директор. Бабушка вспоминала, что в те дни дед носил браунинг в кармане, чтобы застрелиться, если случится авария. Это был даже не 1937 год, а 41-й, по законам военного времени деда наверняка расстреляли бы, предварительно обвинив в смертных грехах. Но оставался маленький шанс, что пощадят хотя бы семью.

— А чем был чреват срыв эксперимента?

— Мог выйти из строя блюминг, иначе говоря, прокатный стан. С высокой долей вероятности он остановился бы навсегда. Надо объяснять, что это такое? Даже не вредительство, а диверсия!

Но выбора не оставалось, нужно было оперативно принимать решение, поскольку армия ждала танки, а им требовалась броня. Дед взял ответственность на себя…

Не меньше впечатляет и то, что буквально за пару месяцев удалось разработать технологию выплавки броневой стали в мартеновских печах.

— Это сложно?

— Как бы объяснить доходчивее? Если раньше сталь варили в тридцатитонных печах, то тут начали в трехсоттонных. И не за шестнадцать часов, а за двенадцать. Есть разница, правда? Американцы лишь через два года, в 1943-м, заявили, что такой способ производства стали в мартеновских печах перспективен. А мы уже вовсю делали это…

И броня у нас получалась лучше. Для защиты танков от снарядов немцам приходилось наращивать толщину металла, ставить более мощные двигатели. А советские Т-34 были легче, быстрее и маневреннее.

После смерти деда западные журналисты писали: "Умер стальной король России". Я видел, как над его могилой в Магнитогорске плакали совершенно посторонние люди. Они шли на кладбище, чтобы рассказать, каким замечательным человеком был Григорий Иванович. Одним не дал погибнуть от голода, когда потерялись талоны на продукты, другим помог с жильем…

Застать деда мне было не суждено, он скоропостижно скончался за десять лет до того, как я появился на свет. Тем не менее Григорий Иванович повлиял и на мою судьбу. Сами понимаете, в Магнитогорске всегда было особенное отношение к людям с фамилией Носов…

— Честно говоря, слабо представляю, каково учиться в институте, носящем имя деда. Вы, наверное, и вступительные экзамены не сдавали, вас взяли автоматически?

— Да, Магнитогорский горно-металлургический институт назван именем Григория Ивановича Носова…

На самом деле в старших классах школы меня приглашали в физико-математический интернат при МГУ. Я активно участвовал в олимпиадах, показывал неплохие результаты. Родители долго молчали, никак не комментировали мой возможный отъезд, потом отец не выдержал и сказал: "Лучше быть хорошим металлургом, чем средним физиком". Этих слов хватило, они все расставили по местам.

В итоге я пошел в МГМИ имени Носова. Учился хорошо, был ленинским стипендиатом. А как иначе? Фамилия обязывала!

У сталеваров базовый предмет — химия. Помню, сдал на отлично экзамен и услышал от профессора Частоты: спасибо. Я удивился, спросил: за что? За качественный ответ, оказывается.

По физической химии у профессора Гольштейна, который преподавал еще моему отцу и поставил ему четверку, я тоже получил высший балл. Не скрою, было приятно хотя бы в мелочи превзойти родителя…

— Заочно соревновались?

— Хотел соответствовать. Так точнее. Постоянно сам себе задавал вопрос: неужели я хуже?

Жизненный путь деда и отца служил для меня примером, ориентиром.

— Вы ведь возглавили Нижнетагильский комбинат в тридцать восемь лет? Почти как дед.

— На три года позже его, но на пять лет раньше отца…

Деда знали все и постоянно напоминали мне об этом. Я уже работал заместителем начальника цеха, но, знакомя с новым человеком, земляки неизменно говорили: "Сергей Носов — внук Григория Ивановича…"

— И когда же вы стали самодостаточной единицей, без отсыла к генеалогическим корням?

— Все произошло как-то незаметно. Думаю, в конце 90-х, еще на Магнитке.

— Но вы же ушли оттуда. И не по доброй воле, а из-за конфликта с Виктором Рашниковым, гендиректором комбината.

— История приключилась любопытная, в принципе, о ней можно было бы и книжку написать. Это же, напомню, 90-е годы. Период становления капитализма в России. Нас ведь никто не учил, как вести и строить бизнес, акционировать предприятия, проводить эмиссии. Азы постигали по ходу дела…

Но мы с Виктором Филипповичем потом во всем разобрались и сегодня уважительно относимся друг к другу.

— А с Эдуардом Росселем, всесильным некогда главой Свердловской области, вы что не поделили?

— Тут другое. Я активно работал в Нижнем Тагиле, занимался в том числе социалкой, и в начале нулевых годов в областной прессе стали писать, мол, Носов — будущий губернатор. Естественно, Эдуарду Эдгартовичу такие разговоры не нравились. Россель — настоящий политический боец, соперников не терпел.

Хотя до этого мы нормально общались, вместе на рыбалку летали, на охоту ездили. Можно сказать, дружили… Но когда он почувствовал во мне возможного конкурента, отношения мигом изменились…

Тут еще вот какой нюанс важен. В 2002 году одновременно с НТМК я возглавил Западно-Сибирский металлургический комбинат. Так совпало. Холдинг "Евраз", в который входили оба предприятия, готовился к IPO, управляющая компания лишь создавалась, а дела в Новокузнецке шли не слишком хорошо. Вот меня и командировали, чтобы навел порядок. Но и Нижний Тагил оставался за мной.

В течение года с лишним мотался по кругу между разными городами. У компании был собственный Ту-134, его передали в мое распоряжение, и я, по сути, жил в самолете. В воскресенье вечером улетал из Москвы в Новокузнецк, спал на борту. После приземления ехал в гостевой коттедж, быстро приводил себя в порядок, принимал душ, завтракал и — на комбинат. Плотно работал до четверга, принимал так называемый очный рапорт от ключевых специалистов и улетал в Екатеринбург. Оттуда ехал в Нижний Тагил, где работал еще два дня. С НТМК было объективно проще, там мы все отладили как часы.

В субботу поздно вечером возвращался из Екатеринбурга в Москву, а в воскресенье опять отправлялся в Новокузнецк. И так — на протяжении года с гаком.

А потом бывший министр черной металлургии СССР Серафим Колпаков, легендарная личность, сказал главе "Евраза" Александру Абрамову: "Что ты творишь с Носовым? Хочешь угробить мужика?" Серафим Васильевич хорошо ко мне относился, по-отечески. И с Александром Григорьевичем мы дружили, он чтил моего отца как учителя, к мнению Колпакова тоже прислушивался. Словом, встретились, и Абрамов предложил: "Серега, выбирай — Новокузнецк или Тагил. Хватит разрываться между двумя комбинатами". Я ответил: "Конечно, НТМК". И вернулся в Свердловскую область.

— В апреле 2005-го вам предлагали мандат депутата Госдумы, но вы отказались.

— Не видел резона. Извините, не мое. Я все же боевой генерал…

— С середины нулевых вы ушли в тень. По слухам, эмигрировали во Францию.

— Брехня! Никуда я не уезжал. Дочери действительно учились за границей, старших отправил еще в конце 90-х, когда работал на Магнитке. Сначала в Швейцарию улетела Таня, через год к ней присоединилась Наташа. Катя, младшая, получала образование в Англии, сейчас переехала во Францию, хочет там продолжать изучать моду и искусство.

Старшие отучились, вышли замуж. Для меня, как и для любого отца, главное, чтобы у детей дома все было хорошо и они чувствовали себя счастливыми. Я давно уже дед, у меня растут пять внуков.

— Прекрасно, но вы не ответили, куда пропали с радаров лет десять назад.

— Да не пропадал я! Почитайте мою биографию, там нет никаких "дыр". После продажи пакета акций "Евраза" и ухода из холдинга около года я не работал. Это была часть нашей договоренности с другими акционерами. Путешествовал по разным странам, но потом понял, что не готов привязывать себя якорем ни к Майами, ни к Майорке, ни к чему-либо еще. Мир гораздо шире и богаче.

— Но сладкую жизнь вкусили?

— Да, попробовал, но пришел к выводу, что настоящий драйв получаю лишь от работы. Чтобы осознать это, понадобилась некоторая пауза. Я работал в структурах Ростеха, занимался бизнесом, а летом 2012-го стал вице-губернатором Свердловской области.

В октябре того же года победил на выборах мэра Нижнего Тагила. И началась новая жизнь…

Честно говоря, не думал, что когда-нибудь стану чиновником. Когда предложение прозвучало впервые, попытался отнекиваться. Мол, у меня бизнес, то-се… Сказали: "Надо". Ответил: "Понял. Когда приступать?"

С другой стороны, ждал чего-то подобного. Все к тому шло…

— Откуда вас выдернули, чтобы поставить под ружье?

— К тому моменту я уже месяц загорал под ласковым солнцем юга. Вдруг звонок: срочно прилетай в Екатеринбург. Оставил семью — и в самолет. Есть фото с выставки "Иннопром" 2012 года. Выгляжу на снимках неприлично отдохнувшим…

С тех пор полноценного отпуска у меня так и не было.

— Не пожалели, что ввязались?

— Ни на секунду. Очевидно, у всех Носовых в генах заложена тяга к преодолению трудностей.

У автора "Молодой гвардии" Александра Фадеева есть неоконченный роман "Черная металлургия". Писатель работал над ним в Магнитке. Попробую по памяти воспроизвести цитату: "Заставить говорить о себе десятки, сотни тысяч человек можно двумя способами. Первый. Работать так хорошо, что любому будет ясно: без тебя это сделали бы хуже или не сделали вовсе. Второй. Работать так плохо, чтобы люди радовались твоему увольнению и уходу".

О моем деде, которого Фадеев вывел в образе главного героя под именем Сомова, в романе сказано: "Такие, как он, проявляются в кризисных ситуациях. В этом их сила".

Однажды был случай. В мартеновском цеху Магнитки упал ковш с жидким металлом, погибли чуть ли не пятьдесят человек. Прибежали сотрудники НКВД, стали искать виноватого. Дед никогда не сдавал своих, вот и в тот раз не позволил арестовать никого из инженеров и рабочих, объяснив, что не было диверсии или небрежности, все случилось из-за адски тяжелых условий труда, когда не успевали соблюдать технику безопасности.

И еще эпизод. Совещание у Сталина о танке КВ. Машину создали мощную, но траки у нее оказались слабыми, постоянно летели, ломались. Кто-то из руководителей оборонной промышленности доложил: "Решить задачу по силам Магнитке, но она дико перегружена. Если лично вы, Иосиф Виссарионович, переговорите с директором Носовым, он возьмет заказ…" Сталин спросил: "Как танк называется? КВ? Вот Клим Ворошилов пусть и звонит, договаривается с директором…" Деда уважали и в Кремле!

— Ну да, лауреат двух Сталинских премий.

— Дело не в наградах, а в отношении…

Надеюсь, какие-то положительные качества предков перешли ко мне по наследству…

Много сегодня говорю про деда, но ведь и отец именно в критические моменты демонстрировал лучшие фамильные черты. Когда его направили в Макеевку, завод хронически не выполнял план. А уже через год производство увеличилось на 20%. Картина повторилась на родине генсека Брежнева в Днепродзержинске, затем — в Кривом Роге. Отец не боялся ответственности, всегда смотрел проблеме в глаза. Как и дед, он умер рано — в пятьдесят семь лет. В последние годы не был востребован, и это его откровенно тяготило.

Я тоже не люблю "гонять ковши", как говорят металлурги.

— То есть?

— Заниматься имитацией, изображать бурный процесс. Гораздо интереснее решить реально сложную задачу, сделать так, чтобы лежавшее вчера в руинах производство вдруг заработало, закрутилось.

— Возможно на Колыме добиться такого результата?

— Безусловно. Нужно выбрать приоритетные направления и идти по ним. Поддержка со стороны главы государства есть, это очень важно. С другой стороны, нельзя уповать лишь на помощь руководства страны, как я уже говорил, надо самому проявлять инициативу и подавать пример.

У меня был случай в Магнитке, когда все могло закончиться печально. Я уже работал замдиректора комбината по производству. Прогорел передвижной миксер, возивший расплавленный чугун. Миксер — такая футерованная сигарообразная штуковина на колесах с шестьюстами тоннами раскаленного металла внутри. Отдельный локомотив толкал эту дуру из-под доменной печи в конверторный цех.

И вот в какой-то из дней (кажется, было воскресенье) мне доложили о ЧП с миксером. Я прыгнул в машину и понесся из заводоуправления на место. (Кстати, после того эпизода директор комбината выделил мне двух водителей, работавших посменно. Объяснил, мол, слишком быстро гоняешь, а твоя жизнь нужна заводу.)

Словом, приезжаю и вижу: миксер застрял на полпути, чугун тонкой струйкой стекает на шпалы, и те уже вовсю дымятся. Температура внутри — тысяча четыреста градусов, металл нашел щель между огнеупорными кирпичами и прожег дырку в кожухе. Капает вроде по чуть-чуть, но лужица образовалась, рельсы покраснели.

В такой обстановке решения принимаются моментально, автоматически. Раздумывать некогда. Говорю машинисту электровоза: "Трогай!" Он отвечает: "Нет, не поеду". Испугался человек, и его понять можно. Я сам несколько раз убегал от раскаленного металла, по сравнению с которым вулканическая лава — пустяк.

Что делать? Поднялся по лесенке в кабину и повторил машинисту: "Вперед! Не бойся, мы вместе". И он тронулся. Потихоньку. Когда миксер проезжал над поврежденным участком полотна, локомотив слегка качнуло, однако он устоял. Чугун продолжал течь, но мы больше не останавливались, добрались до места.

— А что могло приключиться в худшем случае?

— Из-за аварии на несколько дней пришлось бы приостанавливать работу всего комбината. И дело не в разрушенных железнодорожных путях, черт бы с ними. Гораздо хуже, что металл остался бы в домнах и печи могло разорвать. Дальнейшие последствия были бы катастрофическими.

Я потом сходил на место, где все начиналось. Рельс прогнулся, мы висели на волоске…

— Вывод? Каждый раз самому забираться в кабину?

— Нет, конечно. Городом, тем более крупным регионом нельзя управлять как цехом или комбинатом.

Нужна команда, способная держать под контролем ключевые направления, а от первого лица требуется правильный подбор кадров и точная постановка задач.

— Но на первых порах вы стимулировали колымских подчиненных вопросами, не обпились ли они отвара из мухоморов. Не все оценили образность ваших сравнений.

— Не хотел никого обидеть, однако смолчать, слушая безответственные заявления иных ответственных лиц, тоже не мог.

Времени на раскачку нет. Люди ждут от власти позитивных перемен в обозримом будущем, а для этого всем придется поднапрячься.

— А чем докажете, что не соскочите на "материк" через годик-другой?

— Меня уже спрашивают, надолго ли приехал. Честно отвечаю, что нацеливаюсь минимум на пять лет, а дальше — как пойдет. Определять народу и президенту.

Но, кстати, схожие вопросы задавали и после моего прихода на НТМК, и потом, когда возглавил мэрию Тагила. Нигде, как видите, не "соскакивал", пока не выполнял того, что обещал.

Уже говорил, у меня такой характер: чем труднее, тем интереснее. Здесь точно не будет скучно…

— О синдроме отложенной жизни слышали, Сергей Константинович?

— Когда люди вроде и не живут, а пишут черновик, чтобы по-настоящему все начать, перебравшись на "большую землю"? К сожалению, распространенная история. Главная печаль, что обычно на черновике все и заканчивается…

Надо менять психологию. Не бежать куда-то, а создавать условия для достойной жизни здесь. Для этого необходимо произвести ребрендинг Колымы. Красивейшие места, богатая ископаемыми природа… Да и недавнее гулаговское прошлое края — достойный повод, чтобы хотя бы раз приехать сюда. А тем, кто тут живет, — остаться. Зачем искать счастье в дальних краях, если можно обрести его дома? Помимо материальной мотивации людям нужна и моральная, чтобы они гордились работой, городом, областью.

У руководства своя программа: нельзя скатываться в популизм, раздавать невыполнимые обещания. Лучше сказать меньше, а сделать больше.

Эти истины мне не в академиях преподносили, постигал их сам, получая от жизни урок за уроком… Всегда надо работать по максимуму, люди увидят и оценят. Даже если не все сразу получится. Помните, в "Поднятой целине" Давыдов упал на пашне от усталости и сказал: "Позор всему рабочему классу. Не допахал…"

— Значит, намерены пахать?

— А по-другому здесь ничего не получится.

— И все же: в чем заключается ваш личный вызов?

— Ситуация на Колыме сложная. Попробую ее изменить.

Как ни парадоксально, у директора завода возможностей больше, чем у губернатора. Руководитель предприятия может стукнуть по столу, добавив крепкое русское слово в качестве напутствия: "Идите и делайте. Об исполнении доложите". У главы региона такие методы не прокатят. Буду использовать тот инструментарий, который есть.

Надо бюджет области переверстывать, какие-то расходные статьи реструктуризировать. Федеральный центр обещает помочь деньгами, но в любом случае опираться придется на внутренние резервы.

Скажем, есть отдаленные поселки, где живут по два десятка человек. Внешне эти населенные пункты напоминают брошенную после аварии Припять. Пустые дома, выбитые окна, раздолбанные дороги… При этом работают котельные и, по сути, отапливают воздух ─ пару квартир на микрорайон. Электроэнергия тоже расходуется ─ фонари на улицах, лампочки в подъездах. Десятки миллионов рублей вылетают на ветер. Да на эти деньги можно купить жилье в другом месте и всех переселить. Элементарный разумный подход! Согласитесь.

И таких ситуаций много. Затраты надо снижать за счет правильной балансировки и перегруппировки бюджета. Оптимально загруженные мощности дают экономический эффект и снижают себестоимость. Для меня уже это аксиома, пройденный этап.

И пора уже перестать таскать сюда с "материка" грузы для жизнеобеспечения. Львиную часть можно производить на месте. Если трубы с Урала везти через две Америки, они будут золотыми.

Во времена СССР на Колыме построили две крупные ГРЭС. Здесь электроэнергию девать некуда! То, что должно быть конкурентным преимуществом, превратилось в проблему. Гидроэлектростанции давно не используются в полном объеме, а любые расходы закладываются в стоимость киловатта. Вот тарифы и кусаются! Из-за этого у нас в год идет три с половиной миллиарда рублей дотаций. С населения и бизнеса берется меньше реальной себестоимости. Но это же ненормально!

Ребята, давайте посчитаем, что нужно сделать, чтобы не дотировать производство электроэнергии. К сожалению, Советский Союз не успел построить на Колыме горно-обогатительные комбинаты. А тут море полезных ископаемых! Не только золото, но и медь, серебро, железная руда, высококачественный каменный уголь, вольфрам, молибден, редкоземельные металлы… Вся таблица Менделеева, как говорится. Значит, надо закончить то, что отцы не доделали. Сможем открыть ГОКи, наладить выпуск продукции, перестанем стоять с протянутой рукой, клянчить у федерального центра. Да, на первом этапе будут затраты, но они возвратные, инфраструктурные проекты всегда окупаются, если правильно все рассчитать. На мой взгляд, в горнодобывающей отрасли оптимальный вариант — государственно-частное партнерство.

Зависимость от золота тоже надо сокращать. Нельзя делать ставку только на него. Да, постараемся добыть тридцать семь тонн, производство вырастет благодаря мерам, принятым по поручению президента. Но это не спасение. Нужны и другие источники пополнения казны.

— Суток хватает, чтобы с ворохом проблем разбираться?

— Нормально! В полседьмого утра я на ногах, но могу и в десять вечера быть в кабинете. Особенно с учетом того, что в Москве на восемь часов меньше, самый разгар рабочего дня.

График плотный, но хочу, чтобы и остальные добросовестно выполняли обязанности. Каждый — свои. Вспоминаю июньскую поездку на стройплощадку онкоцентра в Магадане. Контракт на четыреста пятьдесят миллионов рублей был заключен в мае 2017-го. На момент моего визита освоили десять миллионов рублей. Десять! А срок договора истекает в декабре.

На стройке пусто — хоть шаром покати. Спрашиваю у подрядчика: где рабочие? Отвечает: на обеде. Но я-то не вчера на свет родился. Люди нюх потеряли, врут в глаза и не краснеют! Доходчиво объяснил, что дальше так не пойдет.

Десять лет роддом не могут построить! Поручение давал еще президент Медведев в 2008 году. До сих пор не готова проектно-сметная документация. И ответственный за объект спокойно рассказывает мне об этом. Я искренне изумился: какие-то отважные герои живут на Колыме, ничего не боятся!

— А вы пуганый?

— У меня были хорошие учителя, не делали поблажек на фамилию и не оставляли выбора, обязывая всегда работать на лучший результат.

Я воспитал в себе здоровую наглость. Знаете, как мы построили прекрасный спорткомплекс в Нижнем Тагиле? История вопроса вкратце. В 2013 году позвонил Игорь Холманских, тогдашний полпред президента на Урале, и как бы в шутку спросил: "Сергей Константинович, сколько вам для счастья надо?" Я ответил, что лично мне всего хватает, но у города есть нерешенные вопросы. Игорь Рюрикович продолжил: "Владимир Владимирович выделил два миллиарда рублей на социальную программу по Тагилу. Думайте над заявкой". Ну мы и решили: театр отремонтируем и ФОК построим — с бассейном и ледовым катком.

Опускаю детали, каких трудов стоила эта стройка, но в итоге в 2015-м Владимир Путин приехал в Тагил на открытие спорткомплекса "Президентский".

— Это была ваша первая встреча?

— Четвертая. В 1999-м мы встречались по проекту стана-5000, через год на юбилее НТМК Владимир Владимирович награждал меня орденом Почета. В 2002-м на совещании в Кремле обсуждали современную промышленную политику в России. Я тогда сказал, что по степени удаленности нашего правительства от реального сектора экономики мы — самая рыночная страна в мире…

Потом была встреча в 2015-м на открытии ФОКа и отреставрированного драмтеатра. Ну и в минувшем мае, когда президент назначил врио в Магаданскую область.

Когда согласился переехать на Колыму, словно сжег мосты. Теперь только вперед. Другого не остается.

Понимаете, люди должны почувствовать, что их проблемами занимаются, что они для России — не отрезанный ломоть. Пока же продолжается исход на "материк". Местные жители продают, если не получается — бросают квартиры и уезжают. Надо переломить тенденцию.

Но словами делу не поможешь. Необходимы зримые перемены к лучшему. И я приехал сюда ради них. Командир в любой ситуации обязан знать, что делать.

Вот вы спросили про личную мотивацию. Я ведь не мальчик и нынешний жизненный этап воспринимаю как возможность доказать что-то важное другим и себе, подтвердить человеческую состоятельность.

Примерно за месяц до смерти отец сказал: "Сергей, мне больше нечему тебя учить. Дальше двигайся сам". Вот и иду уже двадцать лет…

Помню, как земляки вспоминали отца и деда. Добрым словом.

Не хочу, чтобы люди кривились, говоря обо мне. Так не будет, твердо решил для себя…

Магадан