МОСКВА, 26 июня. /Корр. ТАСС Оксана Полищук/. Евгений Примаков, скончавшийся сегодня в возрасте 85 лет, оставил яркий след в современной российской истории. Событий, которыми была так богата его биография, хватило бы на несколько жизней, а его ученики и последователи работают сегодня не только в России, но и по всему миру. С виду спокойный и интеллигентный, даже несколько медлительный, он в нужные моменты умел принимать жесткие решения, которые оказывались единственно правильными в кризисных ситуациях.
Родом из СССР
Первые годы жизни будущего политического и государственного деятеля во многом типичны для многонационального Советского Союза. Родился в 1929 году в Киеве, рос и учился в Тбилиси, поступал в подготовительное военно-морское училище в Баку (стать моряком не получилось - подвело здоровье), высшее образование получил в Москве, окончив арабское отделение Института востоковедения и аспирантуру экономического факультета МГУ.
Трудовую деятельность Евгений Примаков начал в 1956 году в службе вещания на арабские страны, где за шесть лет прошел путь от корреспондента до главного редактора. Одновременно он строил и научную карьеру, будучи старшим научным сотрудником Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) АН СССР. В 1959 году он защитил кандидатскую диссертацию, которая была посвящена работе иностранных нефтяных компаний на Аравийском полуострове.
Из корреспондентов - в члены-корреспонденты
Науку и журналистику Примаков продолжал сочетать и в дальнейшем: перейдя в 1962 году на работу в "Правду" - главную советскую газету. Вскоре он был командирован в Египет в качестве собственного корреспондента издания. В тот период Примакову довелось свести знакомство со многими арабскими политиками и журналистами, которые впоследствии стали широко известны, например, с будущим президентом Ирака Саддамом Хусейном и его министром иностранных дел Тариком Азизом. Параллельно Примаков продолжал научную деятельность и в 1969 году получил степень доктора экономических наук. Год спустя он окончательно выбрал науку, став заместителем директора ИМЭМО.
В 1974 году Примаков был избран членом-корреспондентом Академии наук СССР, в 1977-1985 годы возглавлял Институт востоковедения, в 1979 году стал академиком АН СССР, с 1985 по 1989 год был директором Института мировой экономики и международных отношений, в 1988-1991 годах был академиком- секретарем, членом Президиума АН СССР.
Научная карьера в те годы была невозможна без членства в партии. Примаков вступил в КПСС в 1959 году, а четверть века спустя, во время горбачевской перестройки, он стал сначала кандидатом в члены, а затем и членом ЦК КПСС. В 1989 году его избрали кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС, которое было главным руководящим органом страны в ту пору.
Все это время Примаков, формально не занимавший постов в государственной иерархии, фактически выполнял на Ближнем Востоке роль спецпосланника советского руководства. СССР тогда стремился играть активную роль в ближневосточных делах, и вроде бы неформальные контакты Примакова с руководителями Египта, Сирии, Иордании, Израиля и других стран, а также его личное знакомство с палестинскими руководителями активно использовались Москвой для налаживания официальных связей и продвижения своих интересов в арабском мире.
Из политики - в разведку
В конце 80-х годов Примаков оказался востребован и в "формальной" политике: он был избран народным депутатом СССР и возглавил Совет Союза Верховного Совета СССР, а также входил в состав Президентского совета, где занимался внешнеполитическими вопросами. Выступал он тогда и в привычной роли советника и консультанта: в рамках подготовки участия Михаила Горбачева в саммите "семерки" в Лондоне Примаков был назначен шерпой, то есть проделывал всю предварительную работу.
Этот саммит, на котором Примаков присутствовал вместе с Горбачевым, состоялся в июле 1991-го, а месяц спустя произошел путч, который организовали члены так называемого ГКПЧ, которые, как и Примаков, входили в состав высшего советского государственного и партийного руководства. Евгений Максимович публично выступил тогда против путчистов, назвав их действия антиконституционными. Его позиция не осталась незамеченной, и вскоре после провала путча Примакова привлекли к реформированию КГБ: он был назначен начальником Первого главного управления КГБ, а затем, когда на основе этого управления была создана Служба внешней разведки, возглавил ее и успешно руководил СВР до 1996 года. Так бывший журналист, ученый и публичный политик переквалифицировался в разведчика.
Со Смоленской площади - на Краснопресненскую набережную
Впрочем, и работа в разведке оказалась всего лишь эпизодом в столь разносторонней карьере Примакова: в 1996 году его назначили министром иностранных дел РФ. В отличие от своего предшественника Андрея Козырева, который проводил откровенно проамериканской курс и при котором позиции и авторитет России на международной арене стремительно сокращались, Примаков решительно взялся за отстаивание российских интересов. Принято считать, что именно тогда были заложены основы современной многовекторной и сбалансированной внешней политики, отрицающей господство одной сверхдержавы и нацеленной на укрепление позиций России за счет сотрудничества и добрососедства со странами как на Западе, так и на Востоке.
На посту руководителя МИД и впоследствии, уже будучи главой правительства, Евгений Максимович отличался принципиальностью и решительностью. Кабинет министров он возглавил в 1998 году после памятного дефолта, когда экономика страны, казалось, неотвратимо катилась в пропасть. За несколько месяцев Примакову удалось не только остановить падение, но и приступить к возрождению экономической и финансовой системы. Однако в то время эти действия не были оценены по достоинству, и в мае 1999 года правительство Примакова было отправлено в отставку.
Одним из самых ярких эпизодов недолгого пребывания Примакова на посту премьера стал его несостоявшийся официальный визит в Вашингтон, который в СМИ тут же окрестили "петлей Примакова". Это произошло в марте 1999 года, когда самолет главы российского правительства пересекал воздушное пространство над Атлантическим океаном. В этот момент на борт авиалайнера поступил телефонный звонок: вице-президент США Альберт Гор сообщил Примакову, что в Вашингтоне принято решение о начале бомбардировок Белграда. Выслушав собеседника, российский премьер приказал развернуть самолет и отправиться обратно: по его словам, в такой ситуации визит главы правительства РФ в США стал бы предательством по отношению к Сербии.
Обычный человек
Характерно, что Примаков не только мог совершать решительные поступки, но и не боялся открыто признавать собственные ошибки. В этом довелось на собственном опыте убедиться и автору этих строк. В 1997 году я была начинающим журналистом дипломатической редакции ТАСС. Так сложилось, что в выходной день глава МИД РФ давал интервью одному из телеканалов и, по сложившейся практике, для того чтобы "подсветить" это событие заранее, позвали агентского журналиста. Это было мое дежурство, пришлось идти на запись. Пока мы шли по коридорам МИДа к кабинету министра, руководивший тогда департаментом информации и печати Геннадий Тарасов проинструктировал меня, что я не могу задавать вопросы, а выпускать можно будет сообщения по тем темам, которые разрешит дать журналист телеканала. Запись прошла нормально. После нее я получила еще несколько указаний и в итоге написала несколько заметок.
В понедельник, когда я пришла на работу, мой начальник печально сообщил, что, скорее всего, меня уволят. "Нашему генеральному лично звонил Примаков, который возмущался из- за того, что ты там что-то напутала", - сказал он, не объяснив, однако, в чем именно состояла ошибка в моем материале. Не знаю, уволили бы меня или нет, но я решила, что терять мне все равно нечего, и позвонила Тарасову. "Да, - сказал он. - У вас прошла ошибка, Евгений Максимович был очень рассержен". Геннадий Павлович объяснил мне, что именно не понравилось министру. Не буду утомлять читателя подробностями, но оказалось, что Примаков счел, что некоторые фразы в прямых цитатах приведены не точно.
"У меня есть диктофонная запись", - уныло сказала я Тарасову, не рассчитывая, впрочем, что кто-то захочет ее слушать. "Да? А дать вы мне ее можете?" - тут же среагировал он. Я отвезла кассету в МИД. Мне больше никто ничего не говорил на работе, все сделали вид, что ситуация разрешилась сама собой. Буквально через несколько дней я пошла в мидовский особняк на Спиридоновке на очередную пресс-конференцию министра. После нее Тарасов попросил меня не уходить. "С вами хочет поговорить Евгений Максимович", - сказал он. Через несколько минут меня подвели к Примакову.
"Я послушал пленку и убедился, что вы верно процитировали. Это я решил, что сказал немного не так. Устал, видимо. Извините", - сказал мне, молодой журналистке, Примаков. "А вы молодец, что записи храните", - добавил он, улыбнулся и неожиданно подмигнул. Жаль, что этот разговор я на пленку не записала. Но запомнила на всю жизнь.