В 1842 году, 26 октября по новому стилю, в небольшом уездном городе Череповце родился величайший в истории России художник-баталист Василий Верещагин.

Кавалер ордена Святого Георгия 4-ой степени воевал в Средней Азии и на Балканах, путешествовал по Индии и Японии, собирал полные залы на персональных выставках в Европе.

Верещагин раскрывал истинное лицо войны, несущей бедствия и смерть. Войны он не боялся, но именно она унесла его жизнь: броненосец "Петропавловск", на котором находился художник, подорвался на японской мине и затонул близ Порт-Артура.

Спустя 180 лет со дня рождения мастера ТАСС рассказывает о самых удивительных фактах его биографии и его шедеврах, вошедших в историю живописи.

Императорская Академия и влияние Европы

Василий Верещагин воспитывался в дворянской семье. В возрасте девяти лет отец направил его в морской кадетский корпус. Став гардемарином флота, Верещагин решил бросить военную службу и отправился в Санкт-Петербург поступать в Императорскую Академию художеств.

Его учителями в Санкт-Петербурге были академисты Федор Моллер, Александр Бейдеман и Алексей Марков; в Париже, куда он отправился, так и не закончив обучения в Академии, — французский академист и ярый противник импрессионизма Жан-Леон Жером.

Как и его консервативные учителя, Верещагин долгое время стоял особняком от новых веяний искусства.

В то же время, как отмечает искусствовед, старший научный сотрудник Государственной Третьяковской галереи Любовь Головина, его обучение в Европе могло сказаться на выработке неповторимой для России XIX века интерпретации темы войны.

"Представители академической школы баталистики того времени давали совершенно парадную сторону войны: полководцы на фоне взрывов гарцуют на конях со знаменами, природа идеализирована, раненые лежат в чистых одеждах", — рассказывает Головина.

Верещагин же, напротив, представлял войну абсурдом и ненавидел ее. Тем не менее на войну его тянуло.

Оборона Самарканда и "Варвары"

В возрасте 25 лет Верещагин оказался в Самарканде по приглашению Константина фон Кауфмана, генерал-губернатора Туркестанской области. В ту пору Российская Империя воевала с Бухарским эмиратом и двумя соседними ханствами — Хивинским и Кокандским.

Когда Кауфман занял Самарканд и отправился дальше, оставив за собой небольшой гарнизон, местные жители восстали. Оставшийся в Самарканде Верещагин участвовал в обороне города, причем воевал он столь доблестно и умело, что получил орден Святого Георгия 4-ой степени.

"Это была единственная принятая художником награда", — отметил искусствовед Яков Брук.

За время, проведенное в Средней Азии, Верещагин написал более 20 картин. Художник включил их в "Туркестанскую серию", в которую вошли такие полотна, как выдуманные Верещагиным "Двери Тимура", леденящая душу картина "Смертельно раненый" и этнографический портрет под названием "Богатый киргизский охотник с соколом".

Была у "Туркестанской серии" еще и подсерия — "Варвары". В нее входит "Апофеоз войны" — самая знаменитая картина художника. Верещагин написал ее под впечатлением от жестокости правителя китайского Кашгара, усмирявшего мусульманское население региона. 

На переднем плане картины — пирамида из человеческих черепов. На заднем — развалины опустошенного города.

"Апофеоз войны", 1871 г.

© Репродукция картины из собраний Государственной Третьяковской Галереи

Такие пирамиды оставлял за собой Тамерлан в XIV веке. А правитель Кашгара Валихан-торе, следуя "традиции", приказывал сооружать подобные, но уже спустя пять веков.

"Посвящается всем великим завоевателям — прошедшим, настоящим и будущим", — выгравировал Верещагин на раме картины.

Шипка-Шейново и лицо войны

Разгар русско-турецкой войны 1877–1878 годов. Военачальник Михаил Скобелев одерживает блестящую победу в сражении при Шейново на территории современной Болгарии. Русские войска и командование ликуют: путь на Константинополь открыт.

Василий Верещагин, отправившийся на войну в качестве адъютанта с правом свободного перемещения по войскам, этого оптимизма не разделяет.

"Что мы видим на картине Верещагина? На переднем плане — люди, ценой жизни которых куплена эта победа. Генерал Скобелев со свитой уже в глубине", — отметила в беседе с ТАСС Любовь Головина.

В битве при Шейново только с российской стороны погибло более 5 тысяч человек.

"Шипка-Шейново (Скобелев под Шипкой)", 1879 г.

© Репродукция картины из собрания Русского Музея

Слово императора и сожженные полотна

За три года до событий русско-турецкой войны антивоенный настрой Василия Верещагина и некоторые его картины привлекли внимание не только многочисленных критиков, но и будущего императора Александра III, которого тогда именовали великим князем Александром Александровичем.

Весной 1874 года "Туркестанская серия" была выставлена в Санкт-Петербурге. Посетив ее, будущий император заявил:

Впоследствии Верещагин лично уничтожил некоторые из своих полотен. В их числе — картина "Забытый", написанная в 1872 году. На ней было изображено бездыханное тело русского солдата с выклеванными глазами и стая слетевшихся на "пир" воронов.

Белая гимнастерка солдата говорит о том, что погиб он именно в Туркестане, вдали от дома, сражаясь за чужие земли.

Очевидно, такое освещение туркестанских походов императору понравиться не могло.

Несмотря на недовольство, через месяц после выставки Императорская Академия художеств присвоила Верещагину звание профессора. Художник, в свою очередь, от звания отказался, пояснив, что считает "все чины и отличия в искусстве безусловно вредными".

Путешествия и зарисовки этнографа

Война привела Василия Верещагина на Балканы и в Среднюю Азию. А тяга к путешествиям — в Индию, Тибет, Японию, США, Кубу и даже на Филиппины.

Поездки в Индию и в Японию отражены в одноименных сериях картин, отличающихся особым подходом художника к местным традициям, обычаям и действам. В них можно увидеть не Верещагина-баталиста, а Верещагина — исследователя, этнографа, ученого.

"Индия. Дели. Повозка богача", 1875 г.

© Репродукция картины из собрания Государственной Третьяковской Галереи 

Художник настолько детально описывал увиденное на холсте, что критик Бенуа сравнивал картины Верещагина с анатомическими атласами и гербариями.

Как объясняет старший научный сотрудник Государственной Третьяковской галереи Любовь Головина, Верещагин придерживался позитивистской философии.

"Для него факт — это Бог. Верещагин не ставил перед собой чисто художественных задач. А ставил глобальные, философские, мировые, общечеловеческие. И решал их так, как понимал", – говорит Головина.

"Мавзолей Тадж-Махал в Агре", 1874-1876 гг.

© Репродукция картины из собрания Государственной Третьяковской Галереи 

"Шутка" и "Петропавловск"

В самом начале русско-турецкой войны Верещагин попросился на борт миноносца "Шутка". Корабль этот обстреливался как с берега Дуная, так и с вражеских миноносцев и броненосцев, и чуть было не затонул. Изрешеченная "Шутка" на две трети погрузилась под воду, а сам художник был ранен в бедро и чуть было не скончался.

Во второй раз на борту военного корабля Верещагин оказался лишь через 27 лет после событий на Дунае. Российская Империя вела войну уже с другой державой — Японией.

Эскадренный броненосец "Петропавловск" преследовал корабли противника близ Порт-Артура 31 марта 1904 года по старому стилю. В 9 часов 43 минуты он нарвался на японскую мину и уже через минуту ушел носовой частью в воду, после чего раскололся надвое и затонул.

Трагедия унесла жизни почти 700 человек, среди которых был и Василий Верещагин.

Григорий Островский, искусствовед, художественный критик: "Не романист-психолог и не занимательный рассказчик — Верещагин был по складу своего дарования художником-документалистом, "специальным корреспондентом" русского искусства на театрах военных действий. Свое призвание он видел в том, чтобы стать историком современности, поведать людям правду о войне и тем самым возбудить ненависть к ней."

Оценки и критика

Современник Верещагина Илья Репин назвал его в траурной речи "сверхчеловеком", сравнив художника с Наполеоном и Петром Великим.

"Верещагин любил размах. В то время как мы работаем, мучимся над одной картинкой, сомневаешься, не доверяешь себе, он быстро писал целые серии, целые коллекции. Ах, какой это был успех!", — сказал художник на траурном заседании в Императорской Академии.

Критики Верещагина, такие, как Александр Бенуа, утверждали, что Верещагин вовсе не был художником в классическом понимании этого слова. По словам критика, заслуга художника перед искусством, стремящимся "найти в загадочной значительности форм разгадку высших тайн, равняется нулю".

Мастерская Василия Верещагина в Нижних Котлах

При этом Бенуа отметил, что заслуга Верещагина "перед человечеством, как повествователя, очень верного и остроумного, проницательного и сведущего о таком важном деле, как война, огромна".

А Островский сумел одной строчкой объяснить, почему одни Верещагиным восторгались, а другие — критиковали: "Творческому воображению художник не давал воли, и в этом была его и сила, и слабость".