От крестьянина до иконописца
Александр Борисов родился в простой крестьянской семье в небольшой деревушке на севере Вологодской губернии. С детства он любил перерисовывать картинки из журналов и тянулся к северной природе. Позже в одной из своих книг он признался, что с ранней юности мечтал отправиться за пределы Архангельской губернии. Такой случай ему представился.
"Помогая отцу по хозяйству, десятилетний Саша случайно уронил себе на ноги поленья, из-за этого он оказался обездвижен на долгие годы. Мать сказала, что если он выздоровеет, то она отправит его в Соловецкий монастырь. Борисов действительно начал ходить, и в 15 лет она привезла его на Соловки. Он хотел попасть в мастерскую к иконописцам, но поскольку был физически крепок, его назначили работать на рыболовную тоню (промысловый участок на водоеме). Весь следующий год он ловил рыбу на Белом море. После работы трудником он вернулся в родной Красноборск, но мечтал снова оказаться на Соловках и овладеть иконописью. Сделать это он смог только спустя несколько лет", — рассказывает Стас Бородин, художник, исследователь творчества Борисова.
Художественное образование Борисова началось в 1886 году — помог приехавший на Соловки собиратель живописи генерал Андрей Боголюбов. Борисову выделили специальную стипендию, он поступил в Петербургскую рисовальную школу Общества поощрения художеств. Боголюбов договорился также, чтобы ведущий военно-морской инженер Михаил Кази учил юного художника инженерии и математике.
Курс рисовальной школы Борисов сумел пройти за год вместо трех и уже в 1888 году был зачислен вольнослушателем в Императорскую Академию художеств. "Борисов получил там хорошую основу, позволившую ему обратить на себя внимание нескольких значимых людей, которые выступили благотворителями и оплатили его учебу", — говорит Елена Боровская, доктор искусствоведения, профессор Санкт-Петербургской академии художеств имени Репина.
В 1893-м Борисов поступил в класс Ивана Шишкина и проучился там около года. Шишкин научил молодого художника точно отражать увиденное в своих картинах. В 1895 году Шишкин подал в отставку, а Борисов перешел в мастерскую Архипа Куинджи.
Боровская считает, что именно Куинджи дал мощнейший творческий толчок для развития Борисова. "Куинджи, не имея специального педагогического образования, своих учеников представлял как свою семью, жил с ними практически одной жизнью. Не только проводил с ними занятия, но и постоянно беседовал, вывозил на экскурсии, этюды. Его подход к ученикам был индивидуалистичным. Никогда не было единого задания для всех, к каждому подходил избирательно", — отмечает исследователь.
Первые экспедиции
Путешествовать по Крайнему Северу Борисов начал в 1890-х годах. В 1894-м в составе экспедиции министра финансов Сергея Витте он снова попал на Соловки и Кольский полуостров. Там художник фотографировал и делал зарисовки гаваней и бухт Мурманского побережья.
Увиденное настолько поразило его, что он пообещал себе вернуться сюда вновь уже с собственной экспедицией. Как он сам позже напишет, ему хотелось прежде всего "дать истинную картину того таинственного мира, куда не ступала еще нога художника".
Через два года он попал на Новую Землю, присоединившись к экспедиции Академии наук, чтобы посмотреть на удивительные природные явления — снежные торосы, солнечные затмения. Его вдохновляли полярные ночи или, наоборот, рассветы, когда солнце ползет вдоль горизонта, создавая ощущение световоздушной среды. Из этих поездок художник привез более 150 этюдов.
Публика увидела арктические картины на Весенней академической выставке 1897 года, и они вызвали сильнейший эмоциональный отклик. Коллекционер Павел Третьяков приобрел 65 его работ, выделив в своей галерее для них отдельный зал. Позднее Третьяков купил еще два больших полотна — "В области вечного льда. Лето" и "Весенняя полярная ночь".
"Картины Борисова стали пользоваться большим спросом, их начали активно скупать. Над одной картиной Третьяков очень долго думал, не купил ее сразу, а когда захотел, было уже поздно, картина была продана, он попросил Борисова "перекупить ее за любые деньги", но человек, который ее купил, сказал, что не собирается ее перепродавать, и тогда было решено сделать с нее повтор. Так, будучи еще студентом, он стал довольно значимым художником", — рассказывает Стас Бородин.
Все деньги от продажи картин Борисов тратил на подготовку к экспедициям и на строительство своей новой усадьбы недалеко от Красноборска. В апреле 1898 года он организовал экспедицию на санях по Большеземельской тундре на остров Вайгач, а затем к Югорскому Шару и после этого написал множество новых работ, посвященных полярному дню. Он работал сутки напролет при температуре минус 40, от холода не чувствовал рук, краски густели и не хотели держаться на холсте.
Художнику удалось найти общий язык с местным населением — самоедами (ненцами): он изучал их обычаи, традиции, жил их укладом. Староста ненцев сделал для Борисова специальную бумагу, чтобы самоеды оказывали ему всякое содействие и не нападали на него, поскольку многие из них впервые увидели художника, но эта бумага ему не понадобилась. Самоеды настолько ему доверяли, что даже показали свой обряд поклонения идолам. Все это легло в основу его книги "У самоедов. От Пинеги до Карского моря", переведенной на 12 языков.
"Он решил, что должен копировать жизнь ненцев. Если европейцы ставили палатку и к утру их находили там мертвыми, то он, как местные, вырывал глубокую яму в снегу и спал там. Через снег воздух проходит, но температура внутри позволяет пережить ночь. У ненцев нет витаминов, и чтобы не было цинги, они надрезали вену у оленей и пили кровь, Борисов делал так же, кроме того, ему приходилось есть сырое оленье мясо", — говорит Стас Бородин.
К Новой Земле на "Мечте"
В 1898−1890 годы Борисов готовил грандиозную экспедицию с зимовкой на Новой Земле. В Красноборске он срубил огромную двухэтажную избу-мастерскую с баней и хлевом, потом ее перевезли на Новую Землю и установили там, завезли коров, собак, оленей, оружие и припасы. Для путешествий по морю художник построил укрепленное парусное судно и дал ему имя "Мечта".
Художник собирался до наступления зимы вместе с командой пройти на яхте вдоль восточного побережья Новой Земли. Однако экспедиция отправилась позже запланированного и в Карском море на пути к проливу Маточкин Шар вмерзла в лед, стала неуправляемой и начала дрейфовать, все дальше отдаляясь от намеченного курса и дома-мастерской.
Когда яхту отнесло примерно на 200 км на юг, было решено проститься с "Мечтой" и продолжить путь на шлюпках, оставив только самые ценные вещи. Но и этот план не сработал, поскольку долго пробивать лед не получилось, он становился все толще, и команде пришлось передвигаться практически ползком несколько дней. По счастливой случайности Борисова и членов его команды заметили ненцы-рыбаки, которые и доставили всех на берег. Возвращение в дом-мастерскую заняло около трех недель.
В общей сложности на Новой Земле художник провел 14 месяцев, в результате появилось множество новых картин, этюдов, монография "В стране холода и смерти". Бухты и мысы Новой Земли обрели имена — на карте появились мысы Крамского, Куинджи, Шишкина, Васнецова, Верещагина, Репина, а также ледник Третьякова. Всего он нанес на карту 35 наименований.
Мастерскую, холсты и краски на Новой Земле Борисов оставил своему ученику-ненцу Тыко Вылка, впоследствии получившему известность не только благодаря своим картинам, но и рукописным дневникам.
Покорение Европы
В начале XX века Борисов отправился с картинами в Европу. В Праге выставлялась первая цветная репродукция его картины, в Берлине Борисов познакомился со своей будущей женой — вдовой профессора Заблудовского Матроной, урожденной Жуковой.
Он побывал в Мюнхене и Вене, затем прибыл в Париж. "Зал, который все обычно получали бесплатно, он снял за деньги, повесил свои картины, затем взял свою книгу "У самоедов. От Пинеги до Карского моря. Путевые очерки художника" и с ней пошел во Французское географическое общество, где его тепло встретили и сказали, что знают о его трудах. Он пригласил членов общества на свою выставку. Впервые во Франции на выставку была очередь, по ее окончании французское правительство купило у Борисова лучшую картину и наградило его орденом Почетного легиона", — рассказывает Стас Бородин.
В Лондоне Борисова тоже ждал триумф, его наградили высоким орденом Бани — в России его кавалерами были маршалы Михаил Барклай де Толли и Георгий Жуков. Известный норвежский полярный исследователь Фритьоф Нансен лично приехал в Лондон на выставку Борисова и вручил ему орден Святого Олафа — главный орден Норвегии.
В 1906 году Борисов отправился в США, где Теодор Рузвельт принял его по просьбе Витте, направившего президенту личное письмо. Выставка его фоторабот состоялась в Белом доме и произвела фурор. Он фотографировал на большие стеклянные пластины, потом писал картину анилиновыми красками и показывал через эпидиаскоп — это была практически первая выставка в виде слайдов в Америке.
Необычную выставку Борисов провел по возвращении в Юсуповском дворце в Санкт-Петербурге: он арендовал зал, завесил все черным бархатом и на каждую картину направил пучок света.
С началом Первой мировой войны у Борисова начались неприятности: когда Русский музей хотел купить его картины, 30 художников написали письмо правительству, протестуя против этой покупки из-за его мастерской в Германии. Сделка сорвалась, часть картин пропала и не найдена до сих пор. В 1914 году он уехал в свое имение в Красноборске.
"Последние 12 лет своей жизни Борисов провел один, он почти не писал картины, занимался экономическими проблемами — предлагал строить целлюлозно-бумажные комбинаты, чтобы не вывозить лес за границу по низкой цене, развивать сеть железных дорог. Одна из них — от Воркуты до Котласа, над этим проектом он лично трудился вместе с инженерами. Художник поспособствовал открытию курорта "Солониха", которым руководил до своей смерти", — рассказывает Антонина Ипатова, заведующая МКЦ "Дом-усадьба художника А.А. Борисова".
После революции Борисов лишился мастерской — не помогло ни заступничество Луначарского, ни то, что его картина висела в Горках над кроватью Ленина, восхищавшегося ею. В 1931 году художник покинул Россию и уехал к жене в Германию. Но вскоре решил вернуться в СССР — не примирился с гитлеровским режимом.
В Европе с Борисовым случился неприятный инцидент, который стал роковым в его дальнейшей судьбе. На одной из встреч с журналистами он резко раскритиковал деятельность Игоря Грабаря, входившего в состав ряда комиссий по изъятию ценностей из усадеб и церквей. Его слова "Грабарь — от слова грабить" получили широкую известность, отношения с Грабарем, имевшим значительное влияние в СССР, были испорчены.
Его зал в Третьяковской галерее закрыли, его имя на долгие годы было предано забвению. После его смерти в 1934 году, наступившей, по одной из версий, в результате отравления, жена настояла на передаче картин из усадьбы в Архангельский музей.
"Имя Борисова на долгие годы было вычеркнуто из истории искусств России. Впервые серьезно и публично мы начали о нем говорить только в 90-е годы", — подытоживает Стас Бородин.
Возрождение дома-усадьбы
Усадьба Александра Борисова в Красноборске приобрела статус музея только в 2001 году.
По словам Антонины Ипатовой, Борисов и его жена прожили вместе в этой усадьбе восемь лет. Родных детей у них не было — на момент заключения брака Заблудовской было более 50 лет, и позднее они удочерили ее племянницу.
"В 1922 году жена с дочерью его покинули, уехав обратно в Берлин. Словно предчувствуя уход, он говорил жене, что хочет, чтобы в усадьбе жили молодые таланты. Дом отошел государству, и в 1934–1937 годах здесь располагалось общежитие парашютной школы, а потом на 60 лет, до 1997 года, — детский туберкулезный санаторий. За эти годы здание довели практически до аварийного состояния. Часть вещей забрали родственники, что-то — парашютная школа. Восстановление длилось до 2010 года, на данный момент 445 его работ переданы в краеведческий музей, но многие вещи и картины так и не удалось найти", — говорит заведующая.
Ипатова считает, что Борисов ценен как "первый художник, который "похитил" арктический мир, — никто прежде, кроме него, не мог так достоверно изображать северную природу". "Путешественников, исследовавших Север, было много, — продолжает она, — но единственным художником, который воспел Арктику, стал именно Александр Борисов. Благодаря ему люди, которые прежде там никогда не бывали, смогли увидеть и узнать, что собой представляет Арктика".
Елена Боровская добавляет: "Борисов не просто обратил внимание на Север, он всегда привлекал художников романтикой, особым освещением. Но тогда под Севером подразумевался Валаам, Соловки, а Борисов рассмотрел совсем другой Север, то, что мы называли Крайний Север, Заполярье. В 1890-е годы была предпринята также экспедиция Мамонтовым, в которую отправились известные художники Валентин Серов и Константин Коровин, но это было в целях подготовки павильонов выставки "Крайний Север". Этот регион стал очень интересным в начале ХХ века. Переплетчиков предпринимает многочисленные поездки на Север, Пинегин, Рылов тоже писали северные пейзажи и северную ночь, но такое исключительное сосредоточение на северной тематике, пожалуй, только у Александра Борисова".
Если кто-то побывал в Арктике, обязательно вернется туда снова
Современные молодые художники, как и 100 лет назад, не прочь отправиться в экспедиции в Арктику, чтобы передать всю красоту этих мест. Летом 2021 года студентка третьего курса Российского государственного гидрометеорологического университета (РГГМУ) Елизавета Шнайдер побывала в двухнедельной экспедиции на научно-исследовательском судне "Академик Сергей Вавилов", пройдя по Баренцеву морю к Земле Франца-Иосифа.
"Я ожидала увидеть в Арктике только скалистую местность и море, но, когда я оказалась на обогретом солнцем южном мысе Флора на острове Нортбрук, я увидела необычайное разнообразие трав, цветов и мхов. Мыс казался полностью зеленым, он был таким ярким, что я просто стояла как завороженная, восхищаясь его красотой. В один и тот же день, пока мы шли по Баренцеву морю, вода несколько раз могла изменить свой цвет. Арктика наполнена всеми цветами, какие только существуют. Здесь и алые закаты, и пурпурные облака и даже красный мох! Если кто-то побывал в Арктике, то обязательно вернется туда снова", — делится Елизавета.
Экспедиция, в которой участвовала девушка, частично совпала с местами первопроходческих исследований Александра Борисова. Лиза говорит, что часто вдохновлялась именно его работами.
С момента возвращения Лизы, рассказала завкафедрой РГГМУ Наталья Регинская, в университете уже сделали выставку ее работ — карандашных зарисовок и фотографий. Студенты из других групп тоже решили писать картины по этим эскизам и фото. Если зрителям выставки понравятся, то опыт экспедиций для молодых художников будут продолжать.
"Это один из невероятных художников, которые передавали Арктику такой, какая она есть. Для меня он настоящий авторитет. Я этого не понимала до тех пор, пока там не побывала", — заключает юная художница.
Елена Новицкая